Страница 18 из 35
Прибор для проведения пробы Марша
Рисунок из книги "Micro-chemistry of Poisons", 1867
В случае возможного отравления свое заключение, как правило, давал обычный аптекарь-фармацевт, и лишь в особо сложных случаях приглашались специалисты в химии. Для определения мышьяка в тканях тела с 1836 года использовалась "проба Марша", в основу которой была положена реакция восстановления мышьяка до газообразного мышьяковистого водорода (арсина).
В закрытой бутылке на пробу, предположительно содержавшую мышьяк, сперва воздействовали серной или соляной кислотой, добавляя к этой смеси металлический цинк. Иногда для ускорения химической реакции добавляли небольшое количество сульфата меди, который активирует цинк. В результате возникал водород, который соединялся с мышьяком, образуя арсин. Из бутыли выходила тонкая подковообразная трубка с соплом на конце. На выходе из сопла арсин поджигался при помощи горелки, в результате чего распадался на водород и металлический мышьяк, который осаждался на поверхности укрепленной у сопла фарфоровой пластины в виде блестящих металлических бляшек с черным отливом. Эта методика позволяла обнаружить мышьяк при содержании порядка тысячной доли миллиграмма.
Позднее благодаря работам Жана Сервэ Стаса и его последователей удалось разработать метода выявления ядов растительного происхождения. Метод состоял в том, что в качестве растворителя для пробы использовался эфир, который затем выпаривался, оставляя только сам алкалоид. Однако к 1895 году было выяснено, что в мертвых телах часто возникают "трупные алкалоиды", и это свело на нет ценность прежних тестов в качестве доказательства в суде, а новых до ухода Холмса на покой токсикология разработать не успела.
Серология — наука, изучавшая свойства сыворотки крови животных и людей, — должна была бы стать незаменимым инструментом полицейских при определение происхождения различных пятен на одежде и предметах, которые могли оказаться кровью, тем более что она уже достигла заметных результатов, но ее использование с трудом внедрялось в полицейскую практику.
Интересно, что с этой проблемы начинается наше знакомство с Великим детективом в "Этюде в багровых тонах".
"Я нашел реактив, который осаждается только гемоглобином и ничем другим! — кричит при первой встрече с Уотсоном Шерлок Холмс, бросаясь к ним со Стемфордом навстречу с пробиркой в руке. — Это самое дельное открытие для судебной медицины за многие годы!" И далее поясняет причины своего восторга:
Шерлок Холмс занимается химическими исследованиями
Рисунок Сидни Паджета"
Уголовные дела непрерывно вращаются вокруг одной и той же точки. Человек начинает подозревается в преступлении возможно через месяцы после того, как оно совершено. Его белье и платье осматривают и находят на них буроватые пятна. Являются ли они пятнами крови, или пятнами грязи, или пятнами ржавчины, или фруктовыми пятнами, или чем-то еще? Это вопрос, который сильно озадачивал любого эксперта, а почему? Потому что не существовало никакой надежной пробы. А теперь у нас есть проба Шерлока Холмса, и больше не будет никаких затруднений!"
Между делом он упоминает и о предшественниках новой пробы, которые, по его мнению, никуда не годятся: "Прежняя гваяковая проба очень груба и ненадежна. Таково же и исследование частиц крови под микроскопом. Последнее вообще бесполезно, если пятнам крови уже несколько часов. Эта же, кажется, действует одинаково хорошо, свежая кровь или нет. Будь уже изобретена эта проба, сотни людей, разгуливающих по земле, давным давно понести бы наказание за свои преступления.
"Увы, проба Шерлока Холмса была открыта только в фантазии Конан Дойла. Хотя в действительности упомянутые Холмсом пробы были не настолько плохи, и ими продолжали пользоваться не только в викторианское время, они и до сих пор в ходу в усовершенствованном виде.
Под "микроскопическим исследованием частиц крови" Шерлок Холмс имел в виду исследование образцов пятен на наличие в них эритроцитов — красных кровяных телец. Этот тест на самом деле был довольно ненадежен, особенно в случае застарелых пятен. Но уже существовала тейхманновская проба, описанная польским анатомом и хирургом Людвиком Тейхманном из Гёттенберга (Германия) в 1856 году.
Метод Тейхманна был основан на свойстве крови при нагревании в присутствии хлорида натрия и ледяной уксусной кислоты образовывать кристаллы солянокислого гемина, выглядевшие под микроскопом как параллелепипеды коричневого цвета. Проба Тейхманна была весьма популярна и давала хорошие результаты даже при очень малых количествах крови. Упомянутую "гваяковую пробу" разработал в 1864 году голландский ученый Исаак ван Деен для обнаружения скрытой крови в фекалиях при раковых заболеваниях прямой и толстой кишки, используя в качестве реагента настойку гваяка — кустарника, росшего в Вест-Индии.
Существовала также проба, основанная на открытой в 1863 году немецким ученым Кристианом Шёнбейном способности гемоглобина окислять перекись водорода, заставляя ее вспениваться.
В 1903 году была описана проба Касла-Мейера, использовавшая в качестве индикатора фенолфталеин.
Все эти пробы уверенно определяли нахождение крови в составе исследуемого пятна, но не могли показать, какого она происхождения: животного или человеческого. Такой анализ стал возможен лишь в 1901 году благодаря Паулю Уленгуту, доценту Грейфсвальдского университета в Германии, который разработал, основываясь на более ранних работах бельгийца Жюля Борде и русского Ф. Я. Чистовича, прецептиновую пробу, показывавшую в образцах присутствие белка человеческой крови.
В том же году австрийский биолог Карл Ландштейнер начал развивать современную систему групп крови, которая в модифицированном виде используется и сегодня. Почерковедческой экспертизы во времена Холмса практически не существовало, как правило полиция привлекала для анализа школьных учителей, обучавших чистописанию в начальных школах, либо графологов, полагавших, что можно по почерку определять характер человека.
Как я уже говорил, убийств в Лондоне совершалось сравнительно немного, и основными были преступления против личности не столь тяжкие, как убийство, и преступления против собственности. Среди последних существовал целый ряд преступлений, в которых установить связь преступника с преступлением детективы могли исключительно с помощью свидетельских показаний и вещественных улик.
К ним относились большинство мошенничеств, совершавшихся под чужими именами, запуск в обращение фальшивых денег и поддельных банкнот, ссужавшихся мошенниками в заем, и множество других мошеннических трюков. Однако большинство краж и грабежей со взломом, бесчисленные хищения из домов, магазинов, лавок, складов, дворовых построек и садов совершались без посторонних глаз, а если свидетель или жертва все же видели преступника, они часто были не в состоянии уверенно опознать его и редко когда могли составить такое описание, которое позволило бы другим его идентифицировать.
Первым (а часто и единственным) шагом, предпринимавшимся после совершения воровства или мошенничества, было составление и распространение по дивизионам ориентировки (route forms) — информации, содержавшей более-менее точное описание человека, подозреваемого в преступлении, и описание или хотя бы перечень украденного имущества.
С конца ХIХ века в ориентировки изредка стали включаться фотографии и даже описание следов, оставленных преступником на месте преступления, но такие описания не предполагали при составлении никакой системы и, как правило, были совершенно бесполезны для обнаружения преступника. Описание примет разыскиваемого в ориентировке выглядело примерно так: