Бессмертные тоже плачут

- Я есть хочу, - сообщила Рита Лагунову. Тот удивленно посмотрел на нее.

- Мы только ели. Прошла неделя. Вообще-то, раньше и раз в месяц обходились.

- Да. Но я голодная. Дай пакет, - она протянула руку.

Валерка покачал головой.

- Нет. Мы не можем постоянно красть кровь из больниц, она ведь может пригодиться кому-нибудь.

- Да. Например, она пригодится мне и не даст помереть от голода, - Рита встала и сама пошла к Лагунову.

Еда лежала в коробке рядом с его матрасом. Небось, боялся, что Шарова вылакает все сразу, если получит доступ.

- Дай, - потребовала девушка. У нее опять начиналась ломка.

- Нет, надо потерпеть. Мы не можем постоянно воровать кровь, - резонно заметил Лагунов.

- Пожалуйста, мне очень нужно, - чуть не плача, попросила Рита.

Она знала, что если не выпьет сейчас эту жижу, то скоро ей сорвет крышу, она бросится на улицу и будет искать людей. И вряд ли люди, которые ей попадутся, останутся в живых.

- Нет, - снова ответила Валерка.

Тогда Рита ловко прыгнула на коробку, выхватила из нее пакетика и, отпихивая ногами Лагунова, разорвала тот зубами и стала вливать холодное содержимое себе в рот.

- Рита, ты сошла с ума! – закричал на нее Валера. Отнимать уже почти пустой пакетик смысла не было. – Ведешь себя как наркоманка.

- Откуда вам вообще такие слова известны, товарищ Лагунов? – возмутилась она, повеселев.

Приступ прошел, будто его и не было. Рита снова чувствовала себя нормальным человеком. Без нестерпимой жажды. Хотя мысль о теплой крови все еще будоражила ее сознание.

- Полегчало? – буркнул Валерка.

- Да. И если ты будешь ограничивать меня в еде, я за себя не ручаюсь, - сказала она.

***

Через две недели, когда запасы крови подошли к своему концу (Валерке даже пришлось отдать один из своих пакетиков, чтобы Рита не свихнулась окончательно), было решено выбираться на промысел.

Ритка уже снова страдала от нехватки еды. Лицо осунулось, побелело. Губы совсем потрескались. Щеки впали, а круги под глазами говорили о том, что девушка не спала уже несколько дней. И хоть ребята были уверены, что вампирам сон не нужен, его отсутствие все равно сказывалось на самочувствии и мыслях.

Лагунов вечером перед выходом на улицу, как всегда, включил старенькое радио на батарейках. Оно шумело, кряхтело и почти не выдавало человеческих звуков.

- Выключи уже эту жуткую штуку, - закрывая уши руками, рычала Рита.

- Погоди, вдруг что-то новое узнаем.

И он узнал. Попал на новости.

- Сегодня в девять часов вечера полный автобус людей попал в аварию. Три погибших, десять в тяжелом состоянии. Им требуется переливание крови. Если среди вас есть желающие помочь своим соотечественникам, то больница номер один будет принимать всех желающих доноров до самого утра.

Лагунов выключил и опасливо посмотрел на Риту. Она поняла без слов – сегодня еды не будет. Сегодня кровь нужнее тем людям. Вот только понять и принять – оказались для нее абсолютно разными вещами.

Девушка вскочила на ноги и бросилась прочь из комнаты. Скорее по лестнице. На ледяную улицу.

Ветер трепал ее клетчатую рубашку, ботинки отбивали молотами по асфальту. Рита бежала. Бежала как можно дальше от Валеры с его моралью, от чертового радио, которое ни разу еще не сообщило приятные новости, бежала от себя.

Ей показалось, что кто-то бежит следом, поэтому Рита быстро свернула в одну из подворотен, запрыгнула на крышу и побежала по ней, громыхая на весь Ленинград. Перепрыгивала с дома на дом, надеясь оторваться от преследователя.

Она бежал до тех пор, пока первая снежинка не коснулась носа. Удивленная, девушка замерла, пытаясь немного отдохнуть. Огляделась по сторонам. Она в незнакомом районе. Сверху начинает сыпаться снег. Как вернуться обратно к их дому, Рита не знает.

Она повертела головой, оглядываясь. Никого не видно. Преследователь, кем бы он ни был, отстал. Тем лучше.

Может, это был Носатов с его манией прибить каждого вампира. А может, кто-то и пострашнее сумасшедшего доктора.

Рита услышала внизу чьи-то шаги. Это вышла на прогулку с собакой девушка. В животе заурчало. Может, это как раз ее ужин? Все равно больше никого нет.

Она только немного выпьет, не всю. Девушка ей не сделала ничего плохого, заботится о своем любимце. Просто несколько глотков крови.

Рита ловко спустилась по водосточной трубе, стараясь не привлекать внимание и медленно пошла следом за хозяйкой с овчаркой. Собак Рита не боялась, даже любила, поэтому испытывала к ее владелице самые теплые чувства, которые способен хищник испытывать к своей еде.

Девушка завернула в парк. Собака обнюхивала каждый куст. Вот оно. Здесь никто ничего не увидит.

Рита стала быстро подходить к незнакомке, намереваясь наконец-то поужинать. Но как только она приблизилась слишком близко, собака, до того спокойно гуляющая и не замечающая ничего вокруг, вдруг ломанулась на нее с лаем.

Ритка ошарашенно отступила назад, взвизгнула.

- Простите, она не любит чужаков, - пробормотала девушка, оттаскивая беснующуюся собаку от Риты. Слюнявые, почти что покрытые белой пеной, челюсти щелкали почти у самого Ритиного лица. – Фу! Лиза, фу! Вы подошли слишком близко, извините.

Шарова поняла, что и пытаться не стоит сожрать эту девушку.

- Ничего, это вы меня простите, - пробормотала Рита, быстро отступая в тень деревьев, а потом срываясь прочь.

Вот ведь напасть! Жрать ей захотелось теперь еще сильнее. От испуга, наверное.

И в этом районе нельзя никого искать на ужин, потому что девчонка с собакой может вспомнить ее лицо. Придется Рите еще покружить по городу, чтобы найти достойный ужин.

Когда она направилась по пустой улице куда-то в сторону центра, ей снова показалось, что кто-то смотрит, следит за ней. Рита покрутила головой. Но преследователь был слишком скрытен и не показывал себя. Придется снова отрываться. Не может же она прямо при нем напасть на кого-нибудь. Даже с учетом того, что убивать Рита не хотела, ей надо было немного свежей крови, и только.

6

- Вася, ты почему так долго? – мама стояла в коридоре, завернутая в потрепанный халат.

Василиса привязала собаку к дверной ручке и стянула с себя шапку.

- Да прошлись с Лизой. Ждала, пока она дела все сделает, - ответила Кравцова. Не будет же она говорить матери, что собака напала на какую-то девчонку, шатающуюся по парку. Зачем родительницу лишний раз беспокоить.

- Ты сама говорила, что в городе маньяк орудует. И по ночам на одиночек нападает, - мама продолжала сверлить Василису взглядом. – А потом берешь и делаешь то, от чего предостерегаешь других. Ходишь ночью по улице.

- Мам, - Василиса подошла к матери, приобняла и чмокнула ее в щеку. – Я же с Лизой, что может со мной случиться. Она ведь у нас охранница.

- Старая уже охранница-то. Вон, до утра дотерпеть не может, - буркнула мама, немного оттаивая. – Мой ей лапы и спать давай. А то опять завтра не выспишься. Будешь с синяками под глазами ходить. Всех мужиков распугаешь.

Вася только усмехнулась. Какие мужики, когда она вся погружена в расследование. Она даже с собакой смогла только в ночи выйти, потому что с работы вернулась полчаса назад. Потому что в бумажках зарылась так, что ее саму видно за ними не было, что уж говорить о синяках под ее глазами.

- Хорошо, хорошо, - согласилась девушка, не собираясь спорить с родительницей.

- Ты только и делаешь, что соглашаешься. Только ни с кем не гуляешь, все в работе своей. Так одна и будешь до конца жизни. И я внуков не дождусь, наверное.

- Мам, не начинай, - грозно предупредила Кравцова. Эти разговоры, как пожары летом, вспыхивали в самый неожиданный момент и долго не могли потухнуть.

Для мамы замужество и дети были больной темой на протяжении последних лет семи. Как двадцать Василисе стукнуло, так и началось.

- Что не начинай, - обиделась сразу мама. – Ты только и делаешь, что маньяков ловишь. Лучше бы ты так женихов ловила! Кто тебе стакан воды в старости принесет? Маньяк твой?