Мемуары цифровых изгоев

— У джинна еще не обновился ассортимент товаров. Я вот думаю карты продавать. Возьмёшься? А то мне в города путь закрыт.

— На темную сторону податься не думал? Ты со своими умениями сумеешь туда добраться. Потом пройдешь квест на лояльность темным — и всё. Светлые еще сильнее тебя не возненавидят — некуда уже.

— Да чего я там забыл? Ну и штрафов там на меня навешают, как на бывшего светляка. Кстати, с Чертовсоном пересекался. Совсем близко отсюда. Ты не знаешь, как он так далеко забрался от темных земель?

— О, у него полно возможностей. Говорят, виверну он недавно купил, — произнес гном.

Хм… странно, я вроде не видел никакую виверну. Хотя это не говорит о том, что ее не было. В лесу мог оставить. Вот только зачем ему прятать ее? Я мысленно махнул рукой на этот вопрос. В голову к нему не залезешь, мало ли чем он руководствовался.

Сделаю небольшое отступление. Светлые как только попадают на темную сторону тут же отгребают от всех встречных-поперечных, такая же система действует и в обратную сторону. Великая Пустыня — это граница между двумя враждующими альянсами. Примерно одна четверть пустыни, условно принадлежит светлой стороне, и светлые расы могут по ней перемещаться свитками-порталами. Еще одна четверть принадлежит темной стороне и уже они могут там портоваться. Две эти части пустыни разделяет нейтральная зона, составляющая половину пустыни, там свитки-порталы никто использовать не может, только своим ходом или на маунтах. Если вдруг одна из сторон собирает Крестовый поход против другой, то игроки скапливаются на границе своей зоны пустыни и уже потом, идут на нейтральную территорию, затем, если сумеют ее пройти, вступают в пески противоборствующей фракции.

Я задумался. Город джиннов номинально в нейтральной зоне, но мне же как-то удается туда портоваться. С чем это связано? Ну, скорее всего, потому что эту зону открыли для действия свитков-порталов, иначе туда весьма долго добираться даже на маунтах. Еще один плюсик за предположение о том, что именно джинны будут новой игровой расой.

Старик МакЛауд пихнул меня локтем в ребра:

— Чего в облаках витаешь?

— Да так. Ты видел его доспехи из мрака? — не совсем логично произнес я.

— Ага. Уникальный сет.

— Вот бы украсть где-нибудь такой, — мечтательно протянул я.

Гном усмехнулся и сказал:

— Нет, чтобы самому добыть. Какой-то криминальный у тебя склад ума.

— Да я так, к слову пришлось. Ты что вообще о Чертовсоне думаешь?

— Сделку предложил?

— Ага, сказал, что подумаю, — сообщил я. — Что-то не очень он мне нравится. Не доверяю я ему, а почему, сам не понимаю.

— Сильный он — это надо признать. Умеет запугать, уговорить, обмануть, но вот в плане интеллекта с ним можно посоревноваться, — проинформировал меня казначей.

— Туповат?

— Ну, я бы не был столь категоричен, скорее больше рассчитывает на грубую силу.

— И почему те, кто наверху, чаще всего не особенно умны? — тихо произнес я без задней мысли, но Старик МакЛауд попробовал дать ответ.

— Ты знаешь, ум — это тяжкий груз, и с ним непросто забраться наверх.

Немного посидели в философском молчании, каждый думая о чем-то своем, а потом я первым нарушил тишину, без особого интереса в голосе спросив:

— Что там в гильдии обо мне говорят?

— Тишина. Словно и не было такого.

Его ответ меня немного покоробил. Он заметил это и криво ухмыльнулся:

— Рыжая Справедливость почему-то не приветствует такие разговоры.

— С чего бы это? — почти искренне удивился я. Казначей пожал плечами. — А остальные чего?

— Ну, скучают, вспоминают…

— Мы сейчас точно об одной и той же гильдии говорим? — сказал я, не скрывая скептичного взгляда. — Я больше поверю, что проклинают и матерят.

Гном смешался, даже немного покраснел. Пряча эмоции, он наклонился к земле и сорвал травинку. В этот момент у него из-за пазухи выскочил крестик: большой такой, внушительный. Он висел на золотой цепочке, и сам был золотым.

— Помогает? — хохотнул я, кивнув головой на крестик.

Казначей беззлобно усмехнулся, затем прикоснулся к крестику и на что-то нажал. Из него выскочило блеснувшее на солнце лезвие. Я подавился смешком.

Гном произнес:

— На Бога надейся, а сам не плошай.

— Мне бы парочку таких не «плошай» на всякий случай.

— Они бы тебе точно пригодились. В мире тебя всё так же ищут, — сообщил мне Старик МакЛауд то, что я и так знал.

— Популярность, — выдохнул я притворно смущенно и всплеснул руками.

Он молчал, но молчал так красноречиво, что я не выдержал и начал оправдываться:

— Я не думал, что всё так закончится. Приказ отдавал не я. Мне тоже их жалко.

— Я понимаю, — тяжело выдохнул он не слишком искренне. Винит все-таки.

— У меня не самые лучшие отношения с неписями, но я же не маньяк идти на геноцид целого форта.

Гном не стал бередить рану и перевел тему:

— Какие сейчас квесты выполняешь?

— Да есть один. Фигня за мной одна из трех букв должна прийти. Скажу сразу, это не то, что ты подумал и нечего так лыбиться. Кстати, ты как насчет нового бога на просторах Иллирии?

Казначей задумался. Я вдруг тоже… божество с джиннской кровью… Еще один плюсик?

Гном думал долго, даже бороду подергал, ответить однозначно все же не сумел:

— Для гильдии это могло бы быть положительным явлением, но вот для Рыжей Справедливости… она же паладин.

— А для тебя лично?

— Мне все равно. Меня волнует другое: не слишком ли ты высоко взлетел? Помнишь Икара?

— А при чем тут воск? — не совсем сообразил я, почему именно такой пример, но понял, к чему именно ведет Старик МакЛауд.

— Под воском я подразумеваю твой тыл. За тобой никто не стоит, а ты богов уже задумал менять. Не подумай, это не из зависти. Ты ведь знаешь, что чем выше взлетишь, тем больнее упадешь?

— Ага, — согласился я.

— Знают это и разработчики Утопии. Они очень любят такие падения. Помнишь тот разговор о неписях в форте? И чем всё закончилось?

— Учту.

Мы немного посидели в молчании, пока он запоздало не поинтересовался:

— Ты как вообще в норме?

— Похоже, что в говнорме, — только сейчас понял я. — Береги себя МакЛауд, мне нужна твоя дружба.