Страница 9 из 51
— Она тяжело перенесла роды и отчаянно желала увидеть Вас, — смиренно произнесла Сяомин, с трудом проговаривая слова.
— Немедленно вызвать лекаря, и пусть кто-то отведет её в покои. Ей не следует покидать их в ближайшее время, — мрачно сказал Повелитель, круто разворачиваясь и покидая дворец Земного благополучия.
Сяомин печально смотрела ему в след. Он даже не взглянул на дочь, не даровал ей имя. Холод медленно замораживал сердце девушки, обхватывая его цепкими когтистыми лапами. Опустив пустой взгляд на Главную супругу, Сяомин с тоской подумала, что её могла ждать такая же печальная участь. С помощью служанок она помогла отвести женщину в покои и, едва взглянув на пол, ей стало дурно. Дерево окрасилось в алый — тропинка каплями вела от кровати к дверям. Уложив Главную супругу на свежую постель, Сяомин решилась посмотреть на новорожденную принцессу. Крохотный младенец, сморщенный как курага, мирно посапывав в люльке.
***
Спустя мучительно долгую неделю во дворце Земной благодати объявили пир в честь принцессы. Главная супруга, лишенная возможности покинуть свои владения, созвала всех наложниц. Служанки быстро привели в порядок слегка запущенные комнаты дворца, украсили их цветами и подготовили разнообразные угощения. Сяомин, ставшая частой гостьей Главной супруги, помогала с организацией. Неожиданная жалость, возникшая глубоко в сердце, заставляла девушку терпеть компанию женщины.
Сяомин единственная навещала запертую Главную супругу, не страшась наказания Повелителя. После того случая, когда Юйлун явился вместе с наложницей Сэ, девушка долго приходила в себя. Ей было дико от его поведения, до ужаса не понятно равнодушие мужчины. Эти незнакомые доселе чувства открывали глаза влюбленной дурочки, что беззаветно любила все эти годы. Как, вот как она могла любить подобного человека? Того, кто даже не дал имя собственному ребенку.
Принцесса стремительно росла — Сяомин с удивлением наблюдала как она превращается из сморщенного изюма во вполне нормального ребенка. Изредка, наведываясь к Главной супруге, девушка пыталась играть с младенцем. Малышка капризно кривилась, хныкала и успокаивалась только на руках матери. Однако сама Главная супруга с ледяным равнодушием смотрела на собственного ребенка, словно принцесса была ей совершенно чужой. Это тяготило Сяомин, что росла в любви своих родителей и получала максимум внимания. Тут же ребенок большую часть времени находился в одиночестве, несмотря на свое положение и статус.
Пир начался на закате, когда в небе загорелась первая звезда. Просторный зал, созданный специально для подобного рода приемов, постепенно заполнялся девушками разных возрастов. Наложницы, в сопровождении своих служанок, степенно занимали места по обе стороны от небольшого полу-трона в центре. На столиках уже расставили яства, чаши для вина и столовые приборы. Главная супруга, на удивление девушек, уже занимала свое место во главе пира. Возле неё в люльке посапывала принцесса, скрытая от чужих глаз тонким полупрозрачным отрезом ткани.
Сяомин сидела по правую руку от женщины, рядом с люлькой. Почетное место, которое чаще всего оставалось пустым. Когда все наложницы расселись по своим местам, Главная супруга открыла праздник. Отсалютовав чашей, она подала знак слугам наполнять вином чаши девушек. Заиграла музыка, тихая и едва заметная. Все поздравляли принцессу и желали долгих лет жизни, передавая небольшие подарки. Слуги горкой складывали их в углу зала, чтобы позже разобрать.
Лишь одна девушка не пила и лишь скромно улыбалась, глядя на остальных. Наложница Сэ, которую посадили у самого выхода, даже не прикасалась к своей чаше. Сяомин изредка поглядывала в сторону девушки, поражаясь насколько может внешность зависеть от положения. Шикарное ханьфу, насыщенно лимонного цвета, и украшенное вышивкой в виде цветов персика. Блестящие и даже на вид мягкие волосы, собранные в причудливую прическу, с несколькими шпильками из нефрита и топаза. С первого взгляда можно сказать — настоящая любимица Повелителя.
— Сестрица Сэ, почему не пьешь? — доброжелательно спросила Главная супруга, давая понять, что заметила поведение девушки.
— Простите Ваше Величество, — робко извинилась наложница Сэ, хитро блеснув глазами. Неожиданно, она опустила свои темные глаза и положила руку на живот, тихо сказав: — В моем положении лекари не рекомендуют пить вино.
— Вот как, — похолодевшим голосом почти выплюнула Главная супруга, её пальцы с силой сжали чашу, наполненную вином. С трудом растянув губы в подобие улыбки, она произнесла: — Примите мои поздравления, наложница Сэ.
Послышались поздравления от остальных девушек, которые сидели ближе к наложнице Сэ. Даже Сяомин, кривя сердцем, пожелала легких родов. У неё на душе скреблись кошки и почему начали подступать слезы к глазам. Видимо, соринка попала, именно так.
— Я бы хотела сделать подарок Вашему Величеству, — мягко сказала Мэйли, с деланным трудом поднимаясь со своего места.
Держа в руках рулон ткани, она маленькими шажками подошла к Главной супруге. Протянув сверток, мило улыбнулась и сказала:
— Это очень редкий отрез шелка, на моей родине он очень ценится за свою красоту и долговечность. Примите его в дар, от чистого сердца.
— Спасибо, — холодно поблагодарила Главная супруга и приказала слугам отнести рулон к остальным подаркам.
После окончания пира, когда все девушки начали расходиться по своим комнатам, Главная супруга остановила Сяомин. Дождавшись, пока они останутся наедине, женщина передала рулон подаренный наложницей Сэ. Объяснив свои действия благодарностью за помощь, она отказалась принимать его обратно. Девушке пришлось забрать неожиданный дар, несмотря на свое нежелание. Настойчивость, с которой уговаривала Главная супруга, просто поражали. Никогда прежде эта хитрая и изворотливая змея не выглядела настолько смущенной.
Уже в комнате, разложив сверток на кровати, Сяомин с трепетом провела пальцами по ткани. Нежная, мягкая, источающая легкий цветочный аромат. Коралловый цвет идеально подходил для нарядного ханьфу, особенно если расшить его птицами или цветами. Мысленно девушка уже подбирала рисунок, который в будущем украсит эту ткань. Захотелось самой заняться этим, кропотливо вышивая настоящее произведение искусства.
Дэмин восторженно ходила вокруг подарка и не переставала восхищаться мастерством ткачих. Сверкая глазами, она в слух размышляла о том, как красива будет в новом платье Сяомин. Заставляя свою хозяйку краснеть, она всё щебетала и щебетала. Вскоре ажиотаж стих и служанка принялась готовить девушку ко сну. Повесив ткань на подставку, Дэмин распустила прическу Сяомин и помогла раздеться.
На купание уже не оставалось сил, поэтому девушка просто легла в кровать. Умостившись поудобнее, она сложила ладони под щеку и довольно быстро заснула. Сны, яркие и живые, впервые посетили Сяомин. Уже несколько лет её по ночам преследовала лишь тьма, в которой время от времени появлялись кошмары. В эту же ночь она действительно погрузилась в сладкие сновидения, наполненные солнцем и цветами. Окруженная цветочным полем, она брела вдоль едва заметной тропинки, навстречу солнцу. Услышав странный рык, она обернулась и увидела большую кошку, доходившую ей до бедер. Зарычав, мохнатая хищница припала на передние лапы и вцепилась когтями в землю.
Погруженная в сон Сяомин даже не подозревала, что в реальности стремительно краснеет. Лунный свет заглянул в комнату, подсвечивая кровать на которой металась из стороны в сторону спящая девушка. Её кожа покрылась испариной, стекающей вдоль ярких алых пятен на коже. Их с каждым мгновеньем становилось всё больше и больше, краснота охватывала руки и лицо, сползая по шее вниз. Выгибаясь и извиваясь подобно ужу, девушка тихо застонала от боли. Её пальцы вцепились в простыни, сминая её и оставляя разорванные дыры.
Сяомин открыла глаза, сон резко оборвался вспышкой боли, что волнами разливалась по телу. Холодный воздух ледяными иглами вгрызался в кожу, полностью покрытую потом. Грудь разрывалась, не в силах сделать новый вздох. Голос пропал, и вместо крика из горла вырывались лишь сиплые стоны. В голове творилась неразбериха, полнейший хаос из мыслей и чувств. Казалось, время остановилось, давая девушке в полной мере прочувствовать свое состояние. Руки и лицо горели огнем, который спускался и уже доходил до пупка. Нарастающий жар охватывал всё тело, погружая в мучительную агонию.