Серебряный цветок

Все прошедшие дни в тоннелях они тренировались друг на друге. Ная училась чувствовать, когда её сознания касается магия и блокировать её, а Асин учился эту магию скрывать. Пока они дошли до того, что Ная уже могла почувствовать магию, когда Асин действовал открыто, но, если мужчина её скрывал, чувствовала ещё далеко не всегда. Каким-то образом у них возникла негласная договорённость: если Асин касается её сознания и не получает сопротивления, значит она не против, но если она защищается, Асин не лезет. Если это конечно не было их учебной игрой. Вот и сейчас Ная не стала пытаться блокировать его магию, а просто подняла бровь в немом вопросе. Но в тот момент, когда губы мужчины растянулись в нахальной усмешке, она осознала, о чём думала последние несколько минут и тут же поспешила от него отгородиться, но было, разумеется, уже поздно.

— Только попробуй что-нибудь сказать, паршивец! — шикнула она на Асина.

— А что такого? Я понимаю, в тоннелях так одиноко...

В смеющегося мужчину полетела перчатка — первое, что попалось Нае под руку. Она хотела отвернуться, но почувствовала на себе взгляд Ариена и замерла, смотря в его чёрные полные скрытого желания глаза. Если уж говорить честно, то Асин был прав: Ная бы с удовольствием раздела Ариена прямо здесь и как следует изучила бы его сильное, гибкое тело. Что её останавливало, она и сама не особо понимала: мужчина ведь тоже явно был не против.

***

Асин был пока единственным, кто решался открыто подшучивать над предводительницей. Пусть из-за того разговора после случая у озера мужчины и стали чувствовать себя с Наей намного свободнее, но пока только Асин действительно иногда позволял себе вести себя с ней так же, как и с другими в отряде.

Ная прекрасно понимала замешательство и недоверие мужчин. Ни одна предводительница в своём уме не захотела бы, чтобы в отряде с ней общались на равных. Мужчины должны подчиняться — это закон. Тысячелетия жёсткой матриархальной системы, чётко определённая структура общества, намертво вбитые с детства в подкорку законы... — всё это изначально предопределяло любые взаимодействия между полами.

Женщина, получившая статус предводительницы отряда, хоть и не занимала какой-то особо значимой социальной позиции, но априори имела достаточно сил, чтобы поддерживать традиционную структуру взаимоотношений.

Возможно через десять лет на боях за статус, Ная и получила бы значительно большее влияние и власть, но сейчас она была просто одной из десятков молодых женщин, набивающих руку в управлении, магии и поддержании социального строя. Так почему же она стремилась перевернуть всё с ног на голову? Ответ был очень прост, хоть никто его и не понимал. Глубоко внутри она не чувствовала, что между женщинами и мужчинами есть какая-то глобальная разница. Разве их чувства чем-то отличались? Они одинаково смеялись, они одинаково чувствовали боль, у них были свои желания и представления о жизни. Ная хотела понять их. Она хотела убедиться, что права. А если она была права, то свой собственный мир, она хотела выстроить на других законах. В природе самцы защищают самок не из-за того, что у них нет выбора, а потому что так задумано природой. Разве тёмные эльфы не часть природы? Да, они — порождение Хаоса, но для Наи это всегда означало только то, что они имеют больше свободы чем другие существа. Хаос — безграничная возможность. А если так, то Ная хотела знать, что в мире, где тебя пыталось убить и сожрать всё что движется, где практически никому нельзя было доверять, у неё были те, рядом с кем она всегда могла чувствовать себя в безопасности.

Глава 6. Серебряный цветок

После ужина Ная разделила отряд на группы по двое: Эмиэль с Асином отправились осмотреть деревню, Шиин с Кьяром и Аэн с Ираном пошли в лес на поиски трав, Ная с Ариеном остались следить за драконом и вещами.

Женщина раскладывала собранные до этого листья какого-то растения из их списка, когда пещеру на долю секунды осветила яркая вспышка. Она обернулась, пытаясь понять, что происходит. Ариен сидел в дальнем углу, облокотившись на свод, возле него стояла небольшая вырезанная из дерева пиала с водой, кусочек серебряной монеты и небольшой камень, на котором расплылась клякса расплавленного металла. Он что-то держал в руках и это что-то вспыхивало слепящими искрами под его пальцами, так что глаза Наи заслезились, и ей пришлось отвернуться. Она мысленно фыркнула и поблагодарила тех, кто оставил здесь мощный барьер, за которым даже эти вспышки снаружи были не видны.

Это был первый раз, когда они остались с Ариеном наедине и Ная рассчитывала, что он, зная о её заинтересованности, проявит к ней хоть какое-то внимание, но мужчина был полностью погружен в своё занятие. Предводительница, конечно, могла бы воспользоваться своим положением и напрямую потребовать удовлетворить её желания, но, видимо, сейчас это было бы всё равно, что поддерживать огонь там, где недостаточно кислорода. Просто ради физического удовольствия она могла бы и Кьяра попросить — тот бы с радостью откликнулся и уже через минуту был бы обнажен и готов наслаждаться жизнью: Кьяр был хорош, и женщины в Таэмране с удовольствием платили ему за его неуемную сексуальность и страсть, которую он щедро дарил им. Нае бы всё это скорее всего досталось бесплатно, но она хотела не только секса. Почему-то она хотела, чтобы Ариен открылся ей, доверился, пришел сам. Поэтому она только недовольно поджала губы и не стала его трогать. Какое-то время она сушила травы горячим воздухом, а потом села у выхода, дожидаясь возвращения остальных. Ни Ная, ни Ариен так и не произнесли ни слова.

Женщина запрокинула голову, всматриваясь в звёздное небо, — было ужасно непривычно. Обычно над её головой были только потолки пещер и тоннелей, в лучшем случае увитые невзрачными лианами, а сейчас не было ничего. Она повела плечами, думая о том, что на поверхности слишком уж много пространства — совершенно неясно откуда ждать опасности. Конечно, поверхность была намного безопаснее тоннелей: монстров здесь можно было пересчитать по пальцам, и то далеко не все из них представляли для тёмных эльфов реальную угрозу, но, привыкшей к замкнутым пространствам и темноте, нарушаемой только тусклым освещением подземных городов и биолюминесцирующими растениями и животными, Нае всё равно было неуютно.

Очередная вспышка резанула по глазам, и предводительница, поморщившись, повернулась к Ариену спиной. Поэтому она не увидела, как он поднял голову, не увидела скользнувшего по её фигуре взгляда и осторожной, дрогнувшей на его губах, печальной улыбки. Она не увидела болезненного сожаления в его глазах и на секунду сжавшихся в кулаки пальцев. В нём боролись безысходность и отчаянная надежда. Ариен беззвучно вздохнул и вернулся к своему занятию.

Тем временем Ная, пробежав быстрым внимательным взглядом по лесу, снова посмотрела на небо. Если подумать, звёзды очень напоминали искрящуюся в руках мужчины магию...

Ближе к восходу солнца отряд снова собрался в пещере. Аэн с Ираном принесли ещё одну траву из списка и здорового филина в качестве корма для дракона. Шиин с Кьяром нашли небольшую речушку в десяти минутах от пещеры, а это означало, что можно было наконец-то нормально помыться водой. Даже не смотря на очищающую магию, которой все приводили себя в порядок в тоннелях, природная чистоплотность тёмных эльфов, завязанная на инстинкте самосохранения, требовала искупаться и постирать одежду. Там, где запах — там хищники, а где грязь — болезни. Поэтому оставив уже вымывшихся Кьяра с Шиином в пещере, остальные, пока до рассвета оставалось хоть сколько-то времени, отправились к воде.

Река действительно оказалась небольшой: шириной не больше полутора метра и в самых глубоких местах она едва доходила до середины бедра. Каменистые берега хорошо просматривались из леса, и лишь кое-где росли низкие, тянувшие вниз длинные тонкие ветви, деревья и пучки травы.

Ная и мужчины скинули одежду и с удовольствием залезли в воду. Асин хитро подмигнул Нае, кивнув в сторону Ариена, на что женщина закатила глаза. Голым телом тёмных эльфов было не удивить: их образ жизни не предполагал особого личного пространства, так что они с детства привыкали видеть все естественные проявления жизни друг друга. Хотя Ная бы соврала, если бы сказала, что не посматривала на красивое обнаженное тело мужчины: рано или поздно, оно будет принадлежать ей вместе со всем, что к нему прилагалось. Впрочем, она приходила к выводу, что то, что прилагалось, её интересовало даже больше.