Страница 97 из 98
Эпилог
Я собрала волосы в строгую причёску, поправила воротничок на платье, покрутилась перед зеркалом и подмигнула своему отражению. С раннего утра меня наполняло радостное возбуждение: сегодня мы отправляемся порталом в столицу на крупную научную конференцию. Она готовилась почти полгода! Будет много именитых лекарей из разных городов, и мы с Лейном, Сальвадором и Ули выступим там. Памятный съезд в Тауле запустил цепочку событий, благодаря которой всё больше и больше людей узнавало и интересовалось асептикой и антисептикой, а также ролью болезнетворных частиц в жизни человека.
Ули с Сальвадором представят усовершенствованную модель микроскопа и свои труды по изучению ботулизма, оспы и холеры. Это событие грозит стать настоящим прорывом в научном мире, я предвкушаю целый взрыв! Примерно такой же, какой последовал после нашего выступления в Тауле. Пришлось повозиться, чтобы организовать это событие, и большое спасибо Норвину, что помог, подключив свои связи. Муж должен был прибыть с минуты на минуту.
Наш новый дом, построенный рядом с госпиталем, был гораздо просторней старого и воплощал все мои мечты. Я пробежалась по этажу и заглянула в детскую комнату, где Сашенька резвился на пару с Пискуном. Увидев меня, малыш оторвался от плюшевого зайца и, улыбаясь во весь рот, потопал ко мне.
— Иди сюда, мой хороший, — я подхватила его на руки. — Мамочке и папочке надо уехать, но мы скоро вернёмся. А с тобой побудет Грэта.
— И Пискун? — спросил сын, глядя на меня своими небесно-голубыми глазами. У него, родившегося в пору золотого листопада, были светлые вьющиеся волосы. Просто маленький ангелочек, который время от времени превращался в демонёнка.
Помню, когда Норвин узнал о моей беременности, чуть с ума не сошёл от радости и волнения. Хотел вообще запретить работать, но потом согласился, что достаточно просто снизить нагрузку и исключить ночные дежурства. Я и сама понимала, что для меня было в тот момент важнее, потому даже не спорила.
Держа на руках тринадцать килограмм чистого счастья, я не могла поверить, что, приняв на свет сотни младенцев, я, наконец, смогла ощутить счастье материнства. Саше недавно исполнилось два года, он уже вполне отчётливо разговаривал, скакал по дому, как молодой жеребёнок, и постоянно выдумывал разные каверзы. Норвин говорил, что, если внешностью он пошёл в него, то характером точно в меня.
— Конечно я останусь с моим маленьким другом! — подтвердил тиин, нарезая вокруг нас круги. — С ним куда интересней, чем с тобой, Эл.
— Смотри, а то заревную, — пошутила я, обнимая ребёнка.
— Пискун любименький, Пискун синенький, — восхищённо лепетал малыш, пока фамильяр выделывал в воздухе кренделя. А потом вдруг упал на стол и признался:
— Эл, я так счастлив, так счастлив! Ой не могу, сейчас лопну от счастья!
В чёрных глазах стояли слёзы радости и восторга, фамильяр мелко задрожал, и вдруг на боку у него начала вздуваться шишка. От удивления я потеряла дар речи, просто смотрела на то, как она растёт всё больше и больше. А потом послышался негромкий бульк и…
— Я же говорила… — произнесла ошарашенно, — что вы размножаетесь почкованием.
На меня, хлопая маленькими блестящими глазками, смотрел маленький тиин. Сашенька засмеялся и потянул к нему ручонки.
— У меня теперь тоже есть деточка! Эл, погляди, правда он миленький? — Пискун заходился от восторга, прыгая вокруг своего малыша.
— Солнышко, осторожно, он такой маленький, — я пыталась остановить сына, но мини-тиин сам вскочил ему на ладонь, вскарабкался по руке и, сев на плечо, обнюхал шею и волосы. Сашка поёжился от щекотки и расхохотался.
— Ай, пушисьтик! Мяяягонький… хорошеееенький… Мама, я так мечтал о нём!
В этот момент дверь в комнату заскрипела, и на пороге появился Норвин:
— У нас в семействе пополнение? — потрясённо спросил мой муж, не отводя глаз от тиинчика. — И когда вы успели?
— Я ведь говорил, что у тиинов появляются дети в момент наивысшего счастья, — напомнил Пискун, млея от радости. — Именно сейчас я осознал, насколько счастлив быть рядом с вами. Вы ведь моя семья.
В этот трогательный момент я, если бы была представителем тиинского племени, сама бы лопнула на десять маленьких Леночек. Может, это и к лучшему, что люди не умеют размножаться почкованием.
— Его будут звать Пушисьтиком. Правда красивое имя? — деловито спросил Александр. — Пискун и Пушисьтик. Папа, тебе нравится?
— Да, — Норвин почесал затылок. — Очень мило.
Он коснулся моего плеча и забрал Сашеньку к себе на руки. Маленький проказник тут же принялся мять лицо папочки своими цепкими маленькими пальчиками, тянуть за нос и волосы, приговаривая:
— Вот тааак… сделаем папу красиииивым…
— Ты готова? — поинтересовался Норвин, стоически терпя издевательства сына.
— Всегда готова. Наверное, Грэта уже пришла.
Я распахнула дверь и выглянула в коридор. И правда, женщина уже поднималась по лестнице.
— Нейра Эллен! Я здесь! Здравствуй, мой сладкий Сашуня! А у тебя новый питомец, да? Сейчас мы познакомимся.
Грэта расплылась в улыбке, и Сашенька потянул к ней ручки. Наш малыш полюбил свою няню, а та души в нём не чаяла и с радостью его развлекала, когда мы с Норвином были на работе. Кстати, когда мы выбирали имя будущему ребёнку, и я предложила Александра, мужу оно сразу понравилось.
— Ну вот, теперь не страшно оставлять сына дома, ведь у него такая компания, — Норвин обнял меня за талию. — Пора идти, сегодня тебе предстоит перевернуть сознание ещё нескольких сотен лекарей. Конечно, они о тебе уже наслышаны, но некоторые до сих пор не имели радости познакомиться.
Попрощавшись с домашними, мы вышли на улицу. Надеюсь, вернёмся быстро, потому что теперь я всегда скучала, а работа стала не единственной целью и отрадой.
Я по-прежнему трудилась в госпитале благой Валиры, но поддерживала контакт со своими знакомыми лекарями и интересовалась судьбами бывших пациентов. А их успехам радовалась, как своим собственным. Например, Халли осталась у нас и работала на кухне, а год назад усыновила маленького мальчика. После удаления опухоли гормоны пришли в норму, и борода перестала расти. Оказалось, Халли очень даже миловидная женщина, особенно когда не ругается, а ребёнок заполнил дыру в её душе и смягчил боль от потери близких.