Страница 59 из 98
— Тем самым? — таким же шёпотом переспросил аптекарь, при этом его взгляд из приветливого стал острым и подозрительным. Я почти увидела, как вертятся шестерёнки у него в голове.
Наконец, аптекарь произнёс:
— Подождите здесь, нейра.
И исчез за занавесью, ведущей в другое помещение. Угрызения совести не мучили меня, когда я отодвинула край тяжёлой занавески и сунула нос в узкую щёлку. Аптекарь снял с верхней полки стеллажа деревянный ящик, вытащил поддон с какими-то склянками. Под ним скрывалось второе дно…
Я отпрянула, когда аптекарь задумал повернуться.
— Что там? В облике браслета я ничего не вижу! — пищал тиин.
— Да погоди ты, потом расскажу.
Аптекарь снова возник у меня перед глазами и, сунув в руку фиал с жидкостью, назвал шёпотом цену. Он не был болтливым идиотом, теперь старался поменьше говорить и всем видом показывал, что мне нужно побыстрее отчалить. Но я нарочно копалась в кошельке.
— А как я узнаю, что средство подействовало?
Аптекарь кашлянул и побегал глазами по лавке, словно думал, что на потолке или под столом мог притаиться шпион.
— Пойдёт кровь.
Я округлила глаза и зажала рот ладонью.
— Кровь?
Тот закивал.
— Да-да. Кровь. Много крови.
Вот теперь я на сто процентов убедилась, чем промышляет Ойзенберг. Это не наркотик, нет. Он направляет женщин к аптекарю, который тайно продаёт средства для изгнания плода. Святоша не брезгует запрещёнными в королевстве методами и занимается тем, в чём пытался обвинить меня. Вот голубчик и попался! Лицемер проклятый. Теперь он у меня в кулаке, могу хоть сейчас идти в местную полицию.
Но если власти начнут разбираться, прижмут к ногтю Ойзенберга и аптекаря, то пострадают и женщины, которые пользовались их услугами. Я не знала этих женщин, как не знала обстоятельств, вынудивших их пойти на этот шаг, не имела права их судить и не хотела провоцировать начало «охоты на ведьм». Лесси избежала наказания, потому что умерла, но, если бы осталась жива, её бы ждали годы заточения.
Я расплатилась с аптекарем и покинула лавку. Вечер уже вступил в свои права. Какое-то время я бездумно шла по улице, держа руку в кармане юбки и сжимая в кулаке фиал, пока не вспомнила о забытом возле аптеки магоходе. Задумалась так, что всё из головы вылетело. Работа научила меня понимать женщин, любить их и чувствовать. И я правда не знала, что делать.
— Эл, что теперь? — осторожно поинтересовался тиин.
— Не знаю. Мне надо подумать.
— Да что тут думать? — возмутился Пискун. — Ты что, зря связывалась с тем страшным бандитом? Давить надо Ойзенберга, пока он бед не натворил!
Фамильяр был по-своему прав. Чем дольше Ойзенберг «лечит», тем больше людей страдает. И многие считают, что это в порядке вещей, что они сами виноваты в своей болезни и в том, что лечение не помогает, а конечности отваливаются из-за гангрены.
— Я тебе обещаю, что скоро Ойзенберг перестанет практиковать.
— Ага! — раздалось скептическое. — Скорее он тебя прихлопнет где-нибудь в тёмном переулке. Или отравит. Ты не забыла, что он член гильдии, а эта братия друг друга покрывает? Что бы он ни сделал, Лейн и коллеги за него заступятся.
— Даже Лейн начинает прозревать, — успокоила я пушистого друга. — Всё будет хорошо.