Страница 85 из 86
Парень оказался очень молодым, лет семнадцать-восемнадцать, не больше. Лесси примерно столько же. Он опустил свою подругу на поверхность стола, длинные чёрные волосы зазмеились вниз, хрупкая рука бессильно упала. Девушка была бледной, как мел, губы посинели. На полу остались кровавые кляксы.
— Это всё из-за её родителей! Они не разрешили нам пожениться… а Лесси, она… она носила ребёнка! Моего ребёнка!.. — из глаз полились слёзы, он даже не стал из утирать. —…сказали, что убьют её, если не избавится… И тогда она нашла старуху, которая выскребла плод… — голос сорвался, крупные плечи содрогнулись, и парень разрыдался. — Я не знал! Поэтому не остановил её… А потом она пришла ко мне вся в крови…
Я моргнула, чтобы разбудить магическое зрение, повела руками над животом и содрогнулась. А юноша вцепившись в собственные волосы и с силой сжал кулаки. Представшая передо мной картина отличалась от той, что я видела магзрением прежде. И догадывалась, в чём дело.
Нутро девушки было изодрано в клочья.
Но, может, шанс ещё есть?
— Пискун! Ты где⁈ — рявкнула так, что сама испугалась.
Тиин влетел в кабинет через несколько секунд.
— Сейчас! — фамильяр всё понял, обернулся браслетом — магия буквально вскипела в каналах.
— Она была жива… жива… — приговаривал гость, подвывая раненым зверем. Боль его сочилась из каждой поры, отравляла воздух.
Я вливала и вливала целительскую магию, пытаясь запустить сердце, срастись сосуды, но она утекала, как вода сквозь пальцы. Растворялась в пространстве, а я пыталась нащупать новые и новые потоки, пыталась и не желала признавать, что моя новообретённая сила не может справиться со смертью.
Парень рухнул на колени и, сжимая руками холодные пальцы любимой, принялся их целовать.
— Лесси, только не оставляй меня, Лесси!..
Взгляд в мою сторону, полный больной надежды:
— Нейра… в гильдии нас не приняли, отправили к вам…
— Голубчик… — ласково и горько произнесла я, проглотив забивший горло ком. Мне предстояло сказать самые тяжёлые слова в жизни каждого врача, но я медлила. Не знала, как перерезать последнюю ниточку надежды.
— Они сказали, вы поможете…
— Послушай…
— Вы же можете её спасти!
Я смотрела на девчушку на моём столе, и сердце сжималось от боли. Красивая, молодая, такая несчастная.
Они оба просто дети. Глупые влюблённые дети.
Студенткой я прочитала книгу про криминальные аборты авторства Ломачинского, потом работала, и меня до глубины души поражала изобретательность, продиктованная отчаяньем, с которым некоторые женщины избавлялись от нежеланного плода. И то был наш просвещённый век, что уж говорить о тёмных временах, когда в ход шли кривые руки деревенских бабок и подручные средства.
Я молча положила руку на плечо рыдающего юноши и сжала его. Он уже всё понял, слов не понадобилось. Встав, юноша нежно очертил пальцами лицо возлюбленной.
— Я дам тебе успокоительного, это поможет, — с этими словами я отвернулась и услышала леденящий душу голос:
— Я убью их.
— Что ты сказал?
— Убью!
Лицо его покраснело и исказилось от гнева, кулаки сжались так, что кожа на костяшках натянулась и побелела. Про кого он? Кого хочет убить? Лекарей из гильдии или родителей девушки?
Я не успела ничего сказать, только дёрнулась, когда юноша вдруг сорвался с места и помчался прочь из моего дома. Я бежала за ним до самой калитки, умоляя остановиться, но тот, подстёгиваемый гневом и болью, оказался намного быстрее. Один миг — колёса повозки застучали по камням, и темнота поглотила всё.
Ругаясь себе под нос, я влетела обратно в дом. Меня била нервная дрожь, мысли путались. Казалось, с того момента, как в дверь постучали, прошла всего минута. Всё произошло так быстро, что мой мозг не успел осмыслить ситуацию.
В моём доме мёртвая девушка, в это время её любимый, чьего имени я даже не успела спросить, бросился вершить месть.
Раздался хлопок — Пискун вновь стал собой.
— Эл, что будем делать? — тонкий голос звучал нервозно.
— Дай подумать.
Переступив через лужицу крови на полу, я зашла в кабинет, чтобы увидеть страшную и печальную картину. В нос ударил густой железный запах, и я сжала кулаки. Снова накатило разочарование в себе и собственной магии, даже несмотря на то, что по всем признакам Лесси умерла ещё по дороге ко мне.
Кто сотворил это с ней? Чтобы так изуверски выскрести плод и порвать матку надо быть настоящим садистом. Гильдийские вовремя смекнули, что дело нечисто, поэтому не приняли девушку. Считай, у них её и не было, так что с них взятки гладки.
Все знали, что в королевстве аборты запрещены. Если лекаря поймали в первый раз, в лучшем случае ему грозила тюрьма и гигантский штраф. Если же были доказаны факты многократных прерываний беременности, наказание было куда строже.
Поэтому всё делалось в тайне и под покровом ночи.
Но какая-то сволочь из гильдии смекнула, что можно красиво меня подставить! Я даже догадываюсь, кто это был.
— Эл, нам надо что-то делать, — пушистый комок трясся от ужаса, чёрные глазки испуганно блестели. — Ты слышишь? Чего застыла⁈
Я подавила порыв огрызнуться. Пискун не виноват, что я попала в передрягу и не знаю, что делать. Мысли слиплись, как комок гигантской жевательной резинки. А тиин просто переживает за меня и выражает это, как умеет.
А дальше события завертелись, как бешеная карусель.
— Что это⁈ — Пискун взмыл под потолок и заозирался. — Там калитка скрипнула!
Вот уже и я услышала звуки чужого вторжения — топот ног по дорожке, грохот открывшейся двери, и спустя несколько мгновений на пороге кабинета мелькнули затянутые в алое гвардейцы.
— Именем короля! — крикнул главный среди них, вскидывая вверх руку с золотой бляхой и синей звездой посередине. — Что здесь происхо… — голос оборвался, когда взгляд мужчины напоролся на тело. Лицо окаменело, а глаза недобро сузились. — Нейра Эллен Блайн?
— Всё верно, — ответила я, сцепив руки перед собой. Что бы сейчас не происходило, самообладание терять нельзя.
— Поступил анонимный донос, что вы сейчас провели плодоизгоняющее вмешательство, которое привело к смерти женщины.
— Ложь. Это сделала не я. Я могу объясниться.
Мой голос был холоден, взгляд спокоен, зато внутри, под кожей, носилось обжигающее пламя. Воздух стал густым и вязким, приходилось буквально проталкивать его в лёгкие, и я не могла надышаться. Голова закружилась, и, как на зло, не за что было схватиться.