Ледяное небо Криона

Он присовокупил ругательство. Что-то вроде бледнолицего внебрачного сына местной твари.

— Тот, кто уничтожил радар. И вообще предложил устроить засаду на убивших вашу дочь. Зовите меня Макс, а не ублюдок шестинога.

— Ты-ы-ы… Ты смеешь мне хамить в моей палатке? Нанятый мной за мои деньги…

— Нанятый бить пиратов, а не становиться их мишенью.

Викинга, казалось, сейчас хватит удар. Парочка лётчиков, скорее всего — из ближайшего его окружения, угрожающе развернулась к Максу. Руки потянулись к кобуре.

Неожиданно встрял Довсус.

— Макс не летит завтра в бой. Но пусть скажет, чем ему не нравится наш разумный план. Вдруг у них на Денеб-14 воюют иначе.

— Конечно — скажу. Пираты не стремятся сбить грузовик. Они попробуют уклониться от вашей атаки и навязать бой на виражах и вертикалях, чтобы, отогнав прикрытие, заставить пилота повернуть к ним на базу. Воспользуются вашей неслётанностью. У вас раскраска оранжевая, у них бело-синяя, но с задницы все выглядят одинаково. Своих вы тоже постреляете.

— Так может — вообще нахрен не лететь? — буркнул один из приближённых босса, и большинство сдержанно гыгыкнуло.

Остальные, самые разумные, выжидающе молчали, ухватив, что бледный инопланетянин в чём-то может оказаться прав.

— Зачем же? Я сам предложил эту операцию. Но тактика нужна иная, — продолжил Максим, обретая почву и стараясь не смотреть в глаза барону, сжавшему кулаки и чуть подавшемуся вперёд. — Атака пятью четвёрками последовательно. Стреляете и уходите вниз, имея преимущество в скорости, потом в сторону и в набор высоты. Главное — не ломать строй, не увязываться за подранками.

— То есть — пусть идут домой? — хмыкнул барон, чуть успокаиваясь.

— Их пусть пасёт запасное звено, оставаясь выше. Если кто выходит из боя с дымком, пикировать и добивать. Можно парами, первый стреляет, второй прикрывает и смотрит назад. Когда пират сел на лёд и потушил огонь, мы его потеряли.

— Пацан… Ты тут новенький и не понимаешь, — протиснулся к нему пожилой мужчина. Тот, что подкалывал на тему «вообще не лететь». — Мы все вместе и каждый за себя. Потому что бабки за сбитого получает тот, у кого сбитый заснят в прицеле в момент стрельбы. Если я «героически» подстрахую напарника, но сам не сниму с неба ни одного засранца, получу только за вылет, но не за сбитого.

Он озвучил главный закон фронтира: все вместе, но каждый — за себя.

— А это к тебе вопрос, господин барон, — не растерялся Макс. — Заинтересуй людей так, чтоб всем было выгодно больше сбитых в сумме, а не только лично его. Знаю, не по обычаям. А чего ты больше хочешь — отомстить или сохранить дурацкий обычай?

— Он не дурацкий, — возразил Довсус. — Отсидеться в стороне и потом получить равную доляну… Знаешь, сколько умных найдётся? Но не завтра, потому что я пригнал бостос с радаром и записью его показаний. За ночь технари установят в каждый истребитель маячок с индивидуальной меткой. У нас будет запись, рассказывающая, где каждый находился весь бой относительно пиратов.

— Кто поведёт бостос с радаром? — всё ещё полным недоверия голосом спросил барон.

— Мой человек, — заверил Довсус. — А оператором радара… Да хрен шестинога на него. Пусть он летит, бледный.

Викинг, наконец, приблизился вплотную. Наверно, до того сохранял расстояние, чтоб удержаться от соблазна пустить в ход кулаки.

— Учти, недомерок. Ты со своим радаром только сообщаешь, где что и как. Я командую! Сиди на высоте и не путайся под ногами.

х х х

Янис, слава богам, совершенно не напоминала отца. Скорее — армянскую барышню лет двадцати пяти с характерным изгибом носа и карими глазами, только немного злоупотребившую солярием, хоть и светлее, чем у Довсуса. Макс едва не бросил ей «бареф дзес, девушка-джан».

И, кстати, про богов. Если на авиабазе Коалиции, где он начинал службу под началом Вишевой, вечерняя служба была обязательной, Крион оказался абсолютно атеистической планетой. Может, и существовали некие культы с весьма ограниченным количеством последователей, они не попали в поле зрения. Народ фронтира признавал только две ценности: выживание и деньги.

О них же спросила Янис, едва только Макс захлопнул правую дверцу кабины оранжевого «Эрелиса» с белой полосой.

— Знаешь же, что получишь только три сотни за вылет? Сбитых за тобой не будет.

— Считай, что летаю за идею. И — да, за долю прибыли в сделке. Я же подогнал её твоему отцу.

Тёмно-карие глаза, практически чёрные в ночном освещении пилотской кабины, закатились вверх. Но не от избытка чувств. Леди-пилот включила внутренний калькулятор.

— Выходит, чем меньше отец из общей суммы заплатит удачливым, увеличившим боевой счёт, тем больше прибыть, выше твой процент… Вот дерьмо! Ты же заинтересован в саботаже!

— Так и вашей семье останется больше… Шучу. На Денеб-14 это называется КВН. Все же показания радара и переговоры записываются. Если выплывет, что я сознательно накосячил, и трёх сотен не получу.

«Армянка» одарила пристальным оценивающим взглядом.

— Смотри у меня. А теперь учись. Бостос навороченный. Его сама Сталс Литус заказывала под себя.

Это имя, произнесённое с долей уважения, ему ничего не сказало. Как если бы Макс заявил: этот «Боинг» заказала для себя армянка Шерилин Саркисян по прозвищу Шер.

— Ты не знаешь её? — изумилась Янис. — Королева пиратов северного полушария. Что взять с приезжего. Было время, что её владения облетали стороной, невзирая на расход топлива, или платили за безопасность. Потом начали пересекать ночью. И предприимчивая мадам заказала переделку этого «Эрелиса», благо деньги имелись, в ночной перехватчик. В носу — высокочастотный радар, антенна маленькая, не такая, как в раздолбанном тобой. Вооружение — всего два крупнокалиберных пулемёта. В грузовом отсеке ещё один топливный бак, потому что моторы форсированные, на полном газу жрут не в себя.

— Как же этот чудо-аппарат попал в Эхес?

— Папа угнал. Был в плену у Сталс. Ночью вырубил охрану около стоянок. Говорит — голыми руками, врёт, наверное. Какой-нибудь арматурой. Завёлся и взлетел чисто наугад, не видя дорожки. Только при свете фары. Попадись вымоина — и привет, скапотировал бы. Она даже награду выкатила — или за его голову, или чтобы вернули бостос назад, потом отстала.

— Что же Довсус его не продал?