Страница 7 из 13
– В другой раз, – усмехнулся Блез и кивнул Ренарду. – Давай, малой.
– Frigidus et non movere! – выкрикнул де Креньян заклинание, заключив четыре фигуры в воображаемый круг.
Чужанки в тот же миг замерли, уточками закачавшись в волнах, а дознаватель судорожно всхлипнул, закостенел и стал медленно погружаться на дно. В его глазах застыл ужас неминуемой и мучительной смерти.
– А ты затейник! – восхищённо воскликнул Гастон и с одобрением потрепал Ренарда по плечу. – Не ожидал от тебя! Я бы и сам лучше не придумал.
Де Креньян с улыбкой отвёл его руку, осенил Модестайна крестным знамением и произнёс:
– Vivificent!
Он, конечно, на дух не переносил дознавателя, но смерти ему не желал. По крайней мере, такой. Возможно, пока.
Модестайн трепыхнулся в толще воды, забарахтался и пробкой вылетел на поверхность. С пронзительным сипом втянул в себя воздух и зашлёпал руками, направляясь к мостку. Доплыл. А там уже намертво впился в почерневшие доски.
– Заканчивай, – приказал Блез Гастону.
– Я это… Борода… – беспомощно развёл руками тот. – Арбалет в седле оставил.
– Я тоже не захватил, – виновато потупился де Креньян.
Блез ещё только думал, какими словами их отругать, когда в разговор вмешался сержант храмовников.
– Давай я своих позову? – предложил он, радуясь, что может оказаться полезным.
– Зови, чего уж теперь, – вздохнул Блез, ещё раз недовольно посмотрев на товарищей.
Брат Жюст поднял руку, оттопырил три пальца, и настил завибрировал от топота ног. Храмовники подбежали, вскинули арбалеты и, не дожидаясь команды, нажали спусковые скобы. Разом хлопнули три тетивы, и три болта устремились к чужанкам.
Каждой досталось по одному. В лоб. По самые лётки.
– Освящённые лучше, но так тоже годится, – одобрительно кивнул Гастон с видом истинного ценителя.
Ундины обмякли, вода вокруг них покраснела, и бездыханные тела начало потихонечку прибивать к камышам едва заметной волной. Стрелки отложили оружие и, повинуясь приказу сержанта, принялись доставать дознавателя. Еле отодрали, так крепко он вцепился в мостки.
Брат Модестайн представлял собой жалкое зрелище. Его колошматило, зуб не попадал на зуб от пережитого ужаса, в глазах клубилось безумие. Посиневшей коже и гусь позавидовал бы, если б не следы от когтей и зубов. Плоть, которая вот только недавно стремилась к любовным подвигам, сморщилась жалкой горошиной и стыдливо втянулась в живот. С него лилось, как с коровы, под ногами хлюпали лужи воды, подкрашенной кровью.
– В-вы… в-вы… в-вы… – прошлёпал непослушными губами брат Модестайн и ткнул трясущимся пальцем в широкую грудь Блеза.
– Выражаю благодарность за спасение? – с донельзя серьёзным лицом предположил тот.
– Н-не… н-не… н-не…
– Не забуду вашей доброты?
– Я… я… я… бу… бу… бу…
– Я буду признателен во веки веков?
– Забудь, нам было несложно, – прервал его потуги Гастон, хлопнув по худому плечу, и накинул дознавателю на голову подобранную рясу. – Но лично я тебя утопил бы.
Модестайн судорожно дёрнулся от такой откровенности, громко сглотнул и прекратил попытки общения. Обиженно надувшись, он кое-как напялил одежду на мокрое тело, и принялся растирать себя руками. Но едва мало-мальски согрелся и отошёл, тут же показал требовательным жестом в сторону соседней деревни.
– Чего? – не понял его сержант.
– Сы-сы-сытаросту ны-ны-на к-кол! – клацая зубами, пояснил Модестайн.
– Которого? – на всякий случай уточнил брат Жюст.
– Из Шемона.
– Охолонь, заполошный, – жёстко осадил его Гастон. – Я, конечно, обеими руками за, но если кого и сажать, то это мерзкого старикана из Исевра. Это он, падлюка, тебе хвоста накрутил, а ты и повёлся.
– Он д-доноситель, – неуверенно возразил брат Модестайн. – Его-то за что?
– Вот как раз за это самое, – воскликнул Гастон, но, увидев искреннее непонимание в глазах собеседника, махнул на него рукой и повернулся к Блезу. – Борода, ну ты хоть скажи! На кол он собрался сажать, нет, ты видал?! Колосажатель, дери его Семеро!
– Достаточно на сегодня приключений! – гуднул Блез, не принимающим возражений тоном. – Брат Жюст, забирай своего недотёпу, пока он совсем умом не тронулся. Да присматривай, чтоб не выкинул чего.
Сержант в другой раз бы поспорил, но сегодня он являл образец благоразумия, да и Модестайна накрыло. Дознаватель обмяк в сильных руках двух храмовников, а пока его тащили до деревни, и вовсе уснул.
Натерпелся бедолага. Умаялся.
Глава 4
Ночь провели в Исевре, а наутро отправились в путь, предварительно плотно позавтракав всё тем же рако-рыбным меню. Провожать их вышел Огюстен, почему-то с бланшем под глазом. И, судя по довольной роже Гастона, это именно он нашёл время и провёл с кляузником воспитательную беседу.
По большому счёту, Псы ещё вчера переделали здесь все дела, но в Шемон всё же решили заглянуть. Для порядку. Мало ли что ещё могло выясниться. Впрочем, долго не задержались. Здешний староста оказался не в пример благоразумнее и жалоб особенных не предъявлял, а когда узнал про убитых ундин, и вовсе обрадовался. В благодарность притащил целую корзину копчёного сомячьего балыка и бочонок эля на четыре куада.
– Это я заберу, – довольно прогудел Блез, облапив бочонок, и с вызовом посмотрел на воинов храма. – Есть возражения?
Ещё бы кто ему возразил.
Храмовники проводили эль завистливым взглядом, подобрали слюну и отправились в путь, повинуясь приказу сержанта. Сейчас командовал он – брат Модестайн не до конца отошёл от вчерашнего.
Впрочем, предмет всеобщей зависти у Блеза надолго не задержался. Он на пару с Гастоном прикончил эль ещё до первого привала. Теперь они ехали повеселевшие, смотрели на мир хмельными глазами, иногда оглашали округу протяжной звучной отрыжкой. Де Креньяну по-дружески предложили поправить здоровье, да тот отказался – и так хорошо себя чувствовал.
Малоезженый просёлок шёл вдоль границы озёрного края, закладывал петлю и возвращался обратно в Орлинский лес. Псы, как обычно, возглавляли колонну, далеко оторвавшись от пеших храмовников. Блез с Гастоном лениво переговаривались, де Креньян больше молчал и глазел по сторонам.
Дорога пошла под уклон, вильнула влево, огибая излучину безымянной речушки. К обочинам подступили заросли молодого ракитника. Ренард ещё только начал спускаться в низину, когда амулет ощутимо нагрелся, предупреждая о близкой опасности.
– Чего там? – поинтересовался Блез, увидев, что товарищ остановил жеребца.
– Погоди, сам пока толком не понял. – Ренард жестом попросил не мешать и привстал на стременах.
В камышах копошился кто-то нескладный, в замызганном, некогда белом балахоне. Доносилось невнятное бормотание и плеск воды. Ренард такого уже видел. Чужанин. Если точнее, Туннере-Ноз.
В памяти всплыл день, проведённый в подземельях Иль-де-Вилона. Клетка с иным. Рассказ колдуна…
В голове Ренарда зародилась идея. Безумная, но попробовать стоило.
– Мне приказано выяснить причину остановки, – подбежал сзади гонец от сержанта.
– Тише, – не оборачиваясь, шикнул на него де Креньян. – Отводи своих. И чтоб ни звука мне!
– Но… – попытался возразить храмовник.
Блез показал ему пудовый кулак, чем прекратил дальнейшие прения.
– Ты чего удумал, малой? – громко прошептал Гастон, проникшись общим таинственным настроением.
– Увидишь, если получится, – бросил в ответ Ренард, мягко спрыгнув с седла. – Чада придержи, чтобы не увязался.
С этими словами он нырнул в придорожные кусты, пропал, и только ветки едва шевелились, выдавая его передвижения. Налетевший порыв ветра зашелестел камышом, но это сыграло на руку – Туннере-Ноз стирал свои саваны и не замечал, что творится вокруг.
Ветки колыхались всё дальше и дальше, вот уже совсем рядом с чужанином, вот чуть левее – Ренард, как истый охотник, заходил с подветренной стороны. Чад фыркнул, возмутившись долгим отсутствием хозяина, недовольно заржал. Туннере-Ноз встрепенулся, обернулся на звук и ощерился, заметив людей.