Любовь сапфиров

Глава 20. Возрождение

Каус Фациес.

Я и сам не ожидал, что после изменений в прошлом произойдут такие перемены. Разделение реальностей произошло по моей воле и вне меня. Когда на Альфераце я увидел новую карту, то понял, что с самого начала это должно было произойти.

Злился ли я на сестру и брата после того как всё наладилось? Хотел ли отомстить виновникам? Не хотел. Я сознавал перемены, произошедшие в себе и радовался им. Благодаря такому дикому и глупому стечению обстоятельств я стал сильнее, мудрее и научился любить. Как разделение меня до и после, когда после непреодолимой грани видишь, что всё произошедшее было во благо. Во благо тем, перед кем чувствуешь ответственность и для кого являешься непререкаемой и единственной властью.

И едва дождавшись рассвета на Солнце, ринулся на остров. Я знал, что там должна быть она. Я почувствовал любимую сразу же. Её чистую энергию не замутнённую страданиями, в которой проглядывались всполохи жуткого недовольства.

Конечно, разве можно было сомневаться в том, что принудительное заточение ей понравится? Я шёл по влажному с ночи песку и смотрел, как в белом платье в лучах рассвета ко мне приближается она. Сердце колотилось как бешеное, дыхание перехватывало, когда я видел любимые и родные черты лица. Её тонкая фигурка, казалось, вся светилась благодаря солнцу.

Мне хотелось сгрести свою девочку в объятия, покрыть её всю поцелуями, признаться в любви, в своём счастье, но я хорошо сознавал, что Евгения меня не помнит и не хотел её пугать. Серьёзных усилий стоило сдержать свой порыв, и я лишь смотрел на удивлённое личико, сдержанно поздоровался:

— Привет, Евгения.

Она так удивилась, что я знаю её имя, но не испугалась, а наоборот, почувствовала ко мне любопытство. Её характер проявил себя, доставив мне удовольствие понять, что передо мной та самая, моя девочка, когда она рассказала про своего жениха. Знала бы, моя сладкая, что не о том женихе завела речь.

Я рассмеялся. На Альфераце уже давно вошло в силу распоряжение вступить в переговоры со всеми секторами, где присутствует наша раса для того, чтобы собрать все новейшие технологии и опыт по наименее безопасной трансформации генетического кода аморфа в генетический код сапфира. Я знал, что способ найдётся и не собирался ещё раз терять свою Енечку, и с радостью узнавал знакомый характер, когда задавал ей вопросы и слышал ответы на них.

Её стремление связаться с родителями. Конечно, милая, мы скоро туда отправимся. На Дифду. Хочу познакомиться с ними лично. Мы начнём всё с чистого листа. Ты обязательно будешь счастлива.

Вмешательство дифдианки не испортило настроение от встречи с Евгенией. Скорее наоборот, оказалось приятным дополнением, чтобы показать своей девочке мои доброжелательность и терпение.

— Пойдём прогуляемся? — предложил ей, с трепетом ожидая ответа.

И когда почувствовал её руку в своей и доверие, то испытал непомерную радость. Я решил показать ей постепенно все места, в которых мы были счастливы. Я знал, что сюрреальности также аморфичны и есть все шансы напомнить ей о себе. И, конечно, рисковал.

Плохие воспоминания тоже могли бы настичь её в виде дежавю и сновидений, но надеялся, что смогу уберечь её от печали, переводя внимание на настоящее насыщенное положительными впечатлениями и эмоциями.

Её любопытство меня умиляло и подстёгивало на шалость. Разумеется не обязательно было обниматься, но мне так захотелось вновь почувствовать её близость и теплоту, что не удержался: сначала на пляже перед каменной грядой, захватывая свою девочку в крепкие объятия, а потом в гроте, целуя мягкие и податливые губки. Её сладкое возбуждение, внезапная отдача подсказали мне, что Евгения что-то пытается вспомнить. Вспомнить нашу с ней любовь. Но я не хотел спешить, потому что видел её смущение и робость. Она должна была сама принять решение и сделать выбор.

Меня обрадовало, что в гроте она совершенно не испугалась, оставшись со мной наедине, в закрытом от всех людей месте. Но с интересом ждала, что будет дальше. Этот салатовый купальник должен был, как маленький якорь, помочь ей уловить энергию параллельных реальностей. Я убежал от неё в воду, едва сдерживаясь в своих порывах. Надеялся, что смогу себя охладить. В тёплой-то воде, конечно… Кого я пытался уговорить? Сам себя обманывал. И улыбаясь от собственной слабости к ней, в восхищении завис, когда увидел её выходящую из грота.

Разумеется, она подскользнулась. Моя Еня никак не может без приключений. Широко распахнутые от удивления глаза, когда она не долетела до воды, внезапно оказавшись в моих руках, и радость от спасения стали моей наградой. И губы, будто просящие поцелуя… в который я погрузился, сгорая от желания к ней. Вовремя очнулся, и успел испугаться, что испортил наше знакомство. Но ей понравилось! И всё же мне пришлось отпустить…

Евгения покинула мои объятия, уплывая в сторону. Я смотрел на неё со сжимающимся сердцем, понимая, что всё равно не отступлюсь и буду её добиваться, какое бы решение она сейчас не приняла. Смотрел, как она делает первый шаг из воды, а затем второй. Я молился древним богам и ждал, и она развернулась ко мне со смесью чувств из желания, влечения и непонимания на лице, а я еле сдержал выдох облегчения.

В груди нарастало тепло, когда понял, что она возвращается. Ко мне. Специально не делал шагов, давая возможность остановиться и передумать. Но Еня подплыла и завела разговор, в котором самым чарующим, самым загадочным, самым сладким оказались её вопрос:

— Почему меня не покидает ощущение, что мы с тобой знакомы давно?

Конечно, знакомы, маленькая моя. Только я тебе никогда об этом не скажу. Ну не в этом тысячелетии точно. Я улыбнулся, чувствуя, что очень хочу её поцеловать и не отказал себе в удовольствии.

А потом наши ауры объединились. Энергии переплелись, и я услышал все её чувства, все эмоции и осознал, что несмотря на метаморфозы, мы всё же вместе.

— Ты уверена? — Я предложил ей ещё раз подумать, сдерживая себя неимоверными усилиями и отпустил бы её, откажись она.

— Да… Я не знаю, что происходит, Каус. И, возможно, я пожалею об этом… Но, да… — И добавила громче, с большей уверенностью. — Да.

Как ей могло в голову прийти, что я могу как-то расстроить её? И зашептал ей ободряющие слова со всей искренностью на которую был способен:

— Я очень хочу сделать тебя счастливой. И сделаю… Обещаю тебе.

Стеклянный дом на Бетельгейзе будет тем местом, где нам никто не помешает, и я отправился с ней на руках туда, чтобы уже никогда не отпускать. Не отпускать свою любимую, единственную женщину, которую подарила мне судьба. Судьба под названием Великая Бездна, так жестоко наказавшая нас с братом и так щедро одарившая. Истинной любовью. Любовью безусловной.