Страница 6 из 7
Мои мысли прерывает пиликанье телефона. Сообщение от Данилы: «Как здоровье мамы?». Отвечаю практически тут же: «Понятия не имею, мы только подъезжаем к деревне». «Покажи фото из автобуса».
Звук затвора, и снимок унылого пейзажа отправляется мужу. Тут же появляется значок – «прочитано».
«Аутентично. Как приедешь, сфоткай себя и мать».
Как же ты задолбал. Причем наивный такой, себя и мать сфоткать. Да она в жизни не захочет со мной фотографироваться! Небось до сих пор радуется что смогла меня выставить из дома. И, как видно, получилось не навсегда. Представляю как я ее сейчас разочарую.
Наконец автобус подъезжает к нужной остановке, и мы с Алисой выгружаемся. Спасибо водителю, помог вытащить наши чемоданы. Правда пока спускались со ступенек, дочка все пальто испачкала. Но это ничего, я ототру.
– Мам, это и есть деревня, откуда ты родом?
– Да, – киваю, глядя на «рваную» грунтовую дорогу, всю в глубоких лужах. Народу нет, часть домов пустые и заброшенные. Грустно. Мое сердце сжимается от мысли, что я возвращаюсь обратно в это место. Мне оно не нравится, мне тут всегда было плохо. – Ладно, идем. Я тебе сейчас покажу лужу, из который мы с подружкой в детстве вычерпывали воду чтобы наловить лягушек.
– Лягушек? – на хорошеньком личике Алисы – отвращение, ужас и любопытство. – Зачем?
– Интересно же.
– А что вы потом с ними делали? – ребенок не особенно понимает что такое удовольствие от охоты на земноводных. Ей результат подавай. А результат как раз-таки – штука вторичная.
– Мы их отпускали. Не ели же, – смеюсь.
– А зачем тогда ловить?
– Это было что-то типа спорта.
Мы идем мимо покосившихся заборов, затем поворачиваем в узкий переулок между домами, и оттуда – на другую улицу. Она куда более оживленная. Не успев дойти до дома матери, уже встречаю знакомых. Дорогу перегорождает тетя Рита:
– Ника! Кого я вижу!
Останавливаюсь и ставлю чемоданы на землю. В принципе, можно и отдохнуть немного. А заодно и обстановку узнать.
– Здравствуйте!
– А ты приехала мать проведать?
– Хочу у нее немного пожить, – киваю, – Как она?
– Ну как… Выпивает, но она не сильно, а вот Валя… Он совсем опускается. Помочь парню надо. – Валя, он же Валентин – мой младший брат.
– Пьет запойно? – вздыхаю.
– Пьет! Да еще и на мать руку поднимает! Сама все увидишь! – тетя Рита умеет поднять настроение. Киваю, кисло улыбаясь, а она продолжает, – А это твоя приемная дочурка?
– Да, все так. Алиса.
– Привет, Алиса, – тетя Рита нагибается и кивает ребенку, широко улыбаясь. Она и правда любит детей. – Алиса, ты приходи ко мне в гости. У меня знаешь какое варенье вкусное? Я живу рядом. Видишь где синие ворота?
Алиса смотрит с ужасом и на ворота, и на соседку. А я, приобняв дочь, отвечаю:
– Спасибо, тетя Рита, мы обязательно зайдем.
– Ну, удачи, девочки.
И, взяв чемоданы, я приближаюсь к дому матери. Чувствую, скучно нам не будет.
Глава 6. Ника
Подхожу к дому, не скрывая ужаса. Бог мой, да как я жить-то тут буду? Алиса, чувствуя мое напряжение, держит меня за руку. Я бы и схватила ее ладошку, да только чемодан держу.
Войдя в калитку, аккуратно оглядываю участок. Сколько же меня здесь не было? Года три точно. Собаку мать так и не завела, есть кот, рыжий, страшный – жуть. И кажется без глаза. Из дальнего угла, с другой стороны дома, слышно кудахтанье кур. Значит мать хозяйство еще держит, хоть что-то.
Поставив чемоданы на крыльцо, подхожу ко входной двери с облупившимся дермантином и, постучав, приоткрываю. Раздается характерный скрип.
– Валя, ты? – голос матери. У меня пробегают мурашки от него. Все-таки странное дело – с одной стороны, я ее боюсь и не особенно люблю. Мать для меня всегда была источником опасности. А с другой – это что-то биологическое. Мне хочется чтобы она подошла ко мне обняла, приласкала. И я точно знаю, что если она это сделает, я буду вокруг нее бегать как щенок. Но я слишком хорошо знаю свою мать.
– Мама, это я, Ника, – подаю голос, неуверенно заходя в прихожую. Тут все как и было. Те же занавесочки на мутных окнах, половичок, деревянный пол, полусухой цветок в горшке, на подоконнике. Мать никогда не была хорошей хозяйкой, да и с возрастом ею не стала.
– Тут странно пахнет, – замечает Алиса, совсем шепотом. И правда. Привычный для меня запах дома отдает удушливостью, которой до этого не было. Не пойму с чем это связано. Мама стала еще меньше убирать? Или запах из-за того что жильцы злоупотребляют алкоголем? Эти мысли проносятся в моей голове за пару секунд, пока раздаются тяжелые шаги из дальней комнаты.
Мама.
Она появляется на пороге прихожей, в видавшем виды халате, неопрятная, с очками на носу, растрепанная. Увидев меня, замирает, переводит взгляд то на меня, то на Алису, поражаясь что мы явились к ней, да еще и без предупреждения. Проще поверить что мы галлюцинация.
– Ника, ты что ли? – подходит ближе, после чего неожиданно для меня неуклюже целует в щеку, обдавая запахом пота. Я целую ее в ответ. Надо же, она как будто и рада мне. Даже странно.
– Привет, мама, – улыбаюсь, – Я с Алисой, это моя дочь.
А вот присутствие ребенка мать злит. Кивая на на девочку, она произносит:
– Ты значит ее все-таки нагуляла, да?
– Мама! – мне не хочется при ребенке обсуждать подобное, но мать не успокаивается:
– Говорила я тебе, чтобы блюла себя. А ты что приехала-то? Сколько лет мать не вспоминала, и тут явилась, не запылилась! Небось выгнал-то тебя муженек?
– Выгнал, – киваю, а она усмехается:
– И с твоей нагулянной девахой выгнал. А я тебе говорила что не ровня он тебе! Что ты долго с ним не проживешь. – замолкает, видимо что-то вспоминая, затем выдает: – И правильно он сделал. Нечего своим свиным рылом в приличные семьи лезть!
Мама умеет поправить самооценку, ничего не скажешь. Впрочем, так всегда было.
– Мам, можно мы зайдем? Устали очень.
– А ты надолго ко мне, звезда? Зайти она хочет.
– Надолго, нам пока что жить негде…
Мать продолжает стоять, преграждая собой проход. Думает, пускать нас или не стоит.
– У меня нет денег содержать два рта!
– У нас есть деньги на продукты, – тут же сообщаю, – А еще мы будем помогать по хозяйству.
– Ладно, иди в свою комнату, там эту, как ее… Поселишь. Сразу давай три тысячи, чтобы я хоть смогла что купить, кормить вас… Ртов-то теперь…
– Я могу перевести на карту.
– Карту?! Какую карту?! Ты мне давай так деньги, чтобы я их видела! А все эти карты, это все ерунда! Деньги должны в доме храниться!
– Я тогда переоденусь и сниму в банкомате, – разуваюсь, беру чемоданы и заношу их в комнату, – либо могу перечислить Вале, он снимет.
– Не надо ему ничего перечислять! Пропьет!
Класс! Значит тетя Рита права. Вот только брату всего двадцать четыре, он на пару лет меня младше. Рано ему еще спиваться.
– Хорошо, тогда я чуть отдохну и пойду сниму в банкомате. Он же на почте?
– На почте.
А до почты полтора километра. Мы заходим с Алисой в комнату, и я тут же закрываю дверь. Надо переодеться, да и в принципе выпустить дух. А еще повесить вещи в шкаф. Тут никто не жил, судя по всему: ровный слой пыли, но в целом чисто.
– Мама, а как мне называть твою маму?
Да, бабушкой лучше не стоит.
– Тетя Олеся, – отвечаю, открывая чемодан с Алискиными вещами, – если скажет что надо как-то иначе, называй как она скажет.
Дочка кивает, а я перебираю ее кофты и футболки. Да, для деревни они мягко говоря не подходят, все достаточно дорогие, и в них навоз месить будет жалко. С другой стороны, если не носить их, то Алиса в любом случае из них вырастит. Наконец нахожу полудомашнюю кофту и спортивные брючки.
– Мама, а где туалет?
Вот сейчас ребенок точно удивится. Все наши приключения ничто по сравнению с туалетом.
– Переоденься, я тебе сейчас покажу.
У матери туалет всегда был на улице. И что двадцать лет назад, и что сейчас. Скважины нет тоже – есть колодец, так что воду приходится таскать. И только наличие газа позволяет понимать что мы не совсем на краю цивилизации. А еще тут ловит интернет, что просто здорово.