nD^x мiра

– Вам следует открыть инструкцию и методические указания за номером 7895-3258-08. Это последняя версия, утвержденная два года назад. Более изменений не поступало. И там указано, что рацион питания людей, вынужденно эвакуированных в убежища, отличается от рациона питания людей в других областях нашей страны. Там подробно и доступно описано, почему мы не можем есть их пищу. Поэтому каждое изменение должно быть сначала проверено на месте, после чего будут подведены итоги и принято решение. Я следую точно по протоколу.

– Спасибо за подробное объяснение, я, должно быть, упустил этот момент, – умная тень надела очки и улыбнулась еще шире. – Как вы считаете, решение руководства убежища о применении этой биодобавки без проведения испытаний было верным или нет? Можно ли сказать, что если бы мы этого не сделали, то жертв инфекции было бы больше?

– Решение руководства убежища нарушает требования протокола и инструкции. Я об этом составила рапорт и передала его, у вас есть копия, и вы с ним ознакомлены. Поэтому не надо задавать мне эти вопросы – я все указала в рапорте.

– И все же, как вы думаете, могла ли эта биодобавка помочь людям укрепить барьер и не заболеть?

– Я не могу об этом судить. Нет точных данных, а есть только ожидания, которые превращены в декреты. Это не имеет никакого отношения к медицине. Я напомню, что после применения этой добавки началась активная фаза, началась вспышка, и люди стали гораздо быстрее умирать после заражения.

– Вы обвиняете нашу Родину, что она хотела нас отравить – заразить и уничтожить? – заорали не своими голосами одновременно несколько теней.

– Я считаю, что мы должны следовать протоколу, который гласит, что в период вспышки инфекции все непроверенные биодобавки и другие ингредиенты должны быть исключены из питания больных и здоровых людей, – громко, выговаривая четко каждое слово, словно забивая их в головы тяжелым молотком, ответила Маша. Она сильно устала от этой пустой болтовни, и испугалась, заметив в лице, в улыбке умной тени, что он знает правду. Червь сомнения заерзал у нее в голове, раньше она не позволяла себе об этом думать, просто выполняя работу.

– О, нет, прошу вас, не надо обвинять Марию Султановну. Она прекрасный врач, и нам всем повезло, что она с нами. Значит, у нас есть шанс вылечиться и жить долго. Мы похитили у вас слишком много времени, простите нас. Вы можете вернуться к пациентам, которые, я уверен, очень вас ждут. Спасибо вам, если у нас будут вопросы, мы постараемся быть вежливее.

Маша не стала ничего уточнять. Она встала, тело из-за долгого сидения отозвалось сильной болью в пояснице и коленях, до ломоты в зубах захотелось в туалет. Маша вышла, не взглянув ни на кого, не сказав ни единого слова.

13

Шухер склонился над Димой и послушал дыхание. Дима спал, бледный, похудевший за несколько часов. Шухер потрогал его лоб, сунул руку под одеяло – все сухо, и горячки нет. Бесшумно спрыгнул с верхних нар Слава.

– Нормально. Я ему воды соленой принес, надо много пить, тогда точно оклемается, – Шухер кивнул на бутылку на тумбочке.

– Не, так не допрет, – Слава взял бутылку, подтянул крышку до треска и положил бутылку под одеяло. – А откуда знаешь, что соленая вода помогает?

– Оттуда же. Я их язык давно выучил. Хорошо, кстати, шифруют, эти контры не расшифруют полностью. Машу немного пораспрашивал. Это она на вид строгая, а на самом деле, – Шухер улыбнулся.

– Знаю, она мне нравится, но она с Каем, – буркнул Слава.

– Тебе надо свою Тараканиху найти, Маша не для тебя, – по-дружески, без намека на издевку, сказал Шухер, похлопав парня по плечу. – А Кая мы вытащим, не сомневайся.

Разговаривали они шепотом, специально проглатывая слоги, чтобы никто толком разобрать не смог, даже если будет стоять рядом и слушать во все уши. Так умели не все разведчики, Болт всегда очень злился, когда Шухер с Тараканом шепчутся.

Они вышли из жилого отсека и быстрым шагом пошли в тренировочный отсек, где был тир, зал с грушами и матами. Никто не обращал внимания на разведчиков, все привыкли, что у них дела, тем более никому бы не пришло в голову интересоваться, куда они идут, и что у них за дела. Спустившись на три уровня ниже, где начинались склады, Шухер остановился. Таракан, как ему и положено, спрятался в узкой щели между сочленением двух плит, образующих неровную уродливую стену. От долгих бомбежек много стен потрескалось, осело, потолки кое-где сложились, но не обрушились полностью, цеха, рассчитанные под убежища при ядерном взрыве, выстояли. Слава не знал, почему стены такие кривые, почему нет прямых линий, о красоте он и не думал, а в школе об этом не рассказывали. Дети, рожденные здесь, не знали другого, не могли сравнивать, не могли знать, что бывает иначе. Все учебные фильмы, исторические сказки казались волшебным миром, нарисованным объевшимся гнилых грибов художником. Шухер много открыл Славе, разрушив его мир почти до основания, и Славу мучил вопрос: «Зачем мы здесь живем?». Он как-то спросил это у Шухера, на что тот приказал больше об этом не говорить, а то можно попасть под статью об измене Родины. Это было сказано показно, чтобы слышали другие разведчики, но одними губами Шухер шепнул: «Потом, жди». И Слава ждал, наставник еще ни разу его не обманул, в отличие от других, даже Болт мог кинуть по-легкому.

Шухер прошел вперед, быстрым движением вытащил жетон и открыл склад. Дверь осталась полуоткрытой, но Шухера в коридоре уже не было. Таракан некоторое время прислушивался, затем в три прыжка пробрался на склад, затворив дверь. Он кивнул Шухеру и тот прошептал: «Взял на время. Они и так тут подворовывают, лишняя запись в логе ничего не докажет». Слава кивнул, что понял. Он и не думал, что кто-то будет в этом всерьез разбираться, со склада часто исчезало самое ценное, растворяясь в карманах особистов, ведущих следствие. «Плановая кража», – так шутили в разведке среди своих.

– Что делать? – шепотом спросил Слава, следя за Шухером, оглядывающим вентиляционные шахты.

– Смотри и запоминай, а то заблудишься, – Шухер взял кусок проволоки и стал рисовать линии на пыльном полу. – Следи, тут недалеко, но на тот склад мы не пройдем, засекут. Там камеры опять поставили, а здесь воровать нечего.

Слава оглянулся и пожал плечами. На палетах стояли канистры с дезинфектором, мотки проволоки, тюки с ветошью и коробки с чем-то, Слава не знал таких слов, непохожих на родной язык. Он догадывался, что это на иностранном языке, сразу возникал вопрос, откуда они здесь? На канистрах с дезинфектором тоже был знакомый логотип, он часто мелькал в роликах на политсобраниях, когда им показывали бессердечных и подлых акул бизнеса, иродов и людоедов. Он точно помнил эти два странных слова «Du Pont», одно из которых он понимал точно, что такое понт знали все, и что в их языке буквы перепутаны.

– Смотри сюда, потом будешь думать, – Шухер ткнул его проволокой в ногу.

Таракан рассматривал план. Шухер объяснял без слов, ведя проволокой по нарисованным коридорам. В вентшахте пролезть мог только Таракан, остальные были слишком большими и неповоротливыми.

– Все понял? – Слава кивнул, что все понял. – Тогда бери две канистры и вперед. Я буду ждать тебя здесь. Если что-то будет, услышишь стук, тогда жди сигнала, не высовывайся.

Слава вздохнул, лезть в шахту совсем не хотелось. Он уже это делал и не раз, возвращаясь черным от грязи и злым. В этот раз он хотя бы четко понимал, зачем это надо, а то все эти тренировки больше напоминали игру для старших разведчиков «запустить таракана».

Когда Слава залез и скрылся в шахте, Шухер аккуратно, чтобы не издавать лишних звуков, подал канистры. Шахта глухо загудела, Таракан схватил ношу и пополз. Чем дальше он полз, чем глубже уходил в черноту, тем тише двигался. Тяжело было в первый момент, когда еще мышцы и кости не вспомнили, что они теперь не человек, а таракан.

– Мария Султановна, – позвал Машу больной, слабым движением протянув к ней руку. Когда-то это был рослый крепкий мужчина, любивший поддеть политрука и прогрохотать хохотом на всю библиотеку, теперь Машу звала мумия, потемневшая, как темнеет бумага в старых книгах, Кай приносил обрывки таких. Они все были, как бумажные, достаточно одной искры и все сгорят разом.