Страница 3 из 6
– Эллис-с-с!
– С-с-сверр? – хлопнула ресницами я, снова «мило» ему улыбнувшись.
А что? Сам улыбки заказывал – получите, распишитесь.
– Упрямая, вредная девчонка. И за что я тебя люблю?
– За упрямство и вредность, очевидно, – фыркнула я, не ведясь на его признания. Хотя вру – повелась, просто виду не показала.
Интересно, он, действительно, меня любит или всё это очередная многоходовочка? Нет, я точно знаю, что симпатична ему, но любовь ли это?
Надо будет устроить муженьку проверку, заручившись поддержкой Жморика. Там-то и выясним истинные намерения Сверра. Иначе у меня ощущение, что я бьюсь головой об стену, пытаясь убедить его развеять кольцо. Хитрый Змейс лидирует в нашем противостоянии, а я проигрывать не люблю.
– Ваш заказ обработан и будет внедрён в магическую систему дома через пятнадцать минут! – раздуваясь от гордости (или от жадности), сообщила загулявшая лисичка, высунувшись из стены, из которой недавно выпрыгивали сыроежки. – Покиньте, пожалуйста, дом, чтобы избежать неучтённых ситуаций. Если же вы хотите остаться и в реальном времени понаблюдать за преображением вашего жилища, за пять серебрушек…
Тьфу ты! Кикимория неисправима!
ГЛАВА 2
В понедельник…
Если однажды мне доведётся писать мемуары, глава, посвящённая Кикимории, будет называться «Болото, где мне не давали спать».
Из-за сбитого недавними приключениями режима я полночи проворочалась, а ранним утром меня злодейски разбудили. На сей раз не похищением и не грохотом, но и не нежным поцелуем в щёчку. Из сладких грёз меня вырвал вопль.
– Да что за на фиг?! – ревел потревоженным медведем Сверр.
Этот рёв не сумели приглушить ни стены, обтянутые шикарными шёлковыми обоями, ни дорогущие двери из морёного дуба, ни пуховое одеяло, в которое я завернулась с головой – «комфорт 1» всё же стоил своих денег и обеспечивал удобства, граничащие с роскошью.
Напуганная, я слетела с кровати и прямо босиком и в ночной сорочке понеслась на выручку. Шуша сама кинулась в руки, готовая оборонять хозяйкину собственность от неведомой напасти. Вот с метлой наперевес я и ворвалась в Змейсову спальню.
Недомуж оказался цел и невредим. Только зол.
Очень-очень зол! На корзинку с магически окрашенными во все цвета радуги ромашками он взирал так, что странно, как она не вспыхнула от этого испепеляющего взгляда.
– Это что такое? – прошипел самопровозглашённый супруг. – Что это, спрашиваю?!
И в этом шипении было столько всего для моего слуха приятного, что я даже лупить его метлой передумала. Поставила к стеночке Шушу и походочкой от бедра пошагала к подарку.
Корзина с цветами не заблудилась и не была отправлена кем-то из Сверровых поклонниц. Просто вчера, после преображения домика, Змейс захапал мою бывшую спальню. Уж очень ему понравились настенные рисунки орсизов, превратившиеся в узор на обоях.
Я не возражала, и теперь, благодаря своей покладистости, могла наслаждаться чудным семейным скандалом.
– М-м-м! Какая прелесть! – промурлыкала, выуживая из букета записку. Конечно, следовало проявить осторожность и не брать её руками. А лучше вообще спалить с расстояния, но соблазн подразнить Сверра был так велик, что я не устояла. – Это тебе грибочки приветствие прислали? Как господину «Щедрость года»? Или Мирабеллка длиннорукая подкатывает? – Я даже суровый взгляд пыталась изобразить, прикусив губу, чтобы не хихикать. – «За бесстрашие за гранью безмозглости, – прочла вслух. – Я впечатлён». Ой, так это же мне!
Завершающим аккордом моего выступления, как знак к началу оваций, рядом с цветами шлёпнулась припозднившаяся коробка с пирожными. На сей раз с вишнёвым джемом.
Насупленная физиономия недомужа перешла к отображению бешенства.
– Ну-ка, дай сюда! – потребовал он, потянувшись к записке. – Посмотрим, кто там такой впечатлительный!
Как бы не так! Я спрятала карточку за спину и с самым невинным видом отступила.
– Э-э-эль!
Вот только не надо мне тут угрожающе брови сводить. Всё равно до бабушкиного пронизывающего взгляда тебе, гад разноглазый, ещё тренироваться и тренироваться. И уж я-то тренировочками обеспечу. Слово даю! Ибо нечего свободную ведьму без спросу окольцовывать!
Увлечённая коварными планами по воспитанию недомужа, я едва не проворонила его бросок. В последний миг увернулась. Жаль только, метнулась не к двери, а к окну, из-за чего оказалась отрезанной от выхода.
– Эльчонок, отдай мне эту писульку по-хорошему! – перешёл на увещевания Сверр.
– И не подумаю! – не стала прикидываться послушной я.
– Ах, так?!
Надо ли говорить, что в итоге наших догонялок, ромашки оказались растоптаны, пирожные – размазаны по полу, записка – заныкана в карман Змейса, а одна заливающаяся хохотом ведьма – распластана на кровати и зацелована до потери дыхания?
Несмотря на раннюю побудку, на первом занятии я сидела с мечтательной улыбкой на пунцовых губах и, кажется, неимоверно бесила ею всех сокурсников разом, а особенно – магистра Зельду.
Сегодня она вещала про развеивание призраков и выглядела так скверно, что могла сама служить наглядным пособием. Под глазами круги, кожа ещё бледнее обычного, даже волосы потускнели и были уложены как-то небрежно, а очередное сверхузкое платье только подчёркивало измождённость преподавательницы.
Судя по всему, пока лорд Вудвич с ректором занимались руководителями «Великого Змея», она допрашивала всех остальных – а народу в зрительном зале клуба было много. И все они ничего не знали о пропавших студентах.
Явившийся вечером с визитом Жморик сообщил, что Рэй с Лэнтом ничего нового не сказали, а рядовых великозмеевцев даже в воровство академической магии никто не посвящал. Им, по сути, и предъявить было нечего. Штрафами только чёртову дюжину «королей» обложили. Зато такими, что скоро новую башню к центральному корпусу пристроят.
Расследование зашло в тупик. И моё в том числе.
Кроме продолжения игры в наживку, в голову ничего не приходило. Хотя Сверр был категорически против. Но… не заслужил он пока права мне указывать!
Быстрее разберусь, что в КикиМА происходит, быстрее из этой алчной трясины выберусь. А значит, надо продолжать рисковать!
Именно об этом я и размышляла, вполслуха слушая змеюку, бросавшую на меня недобрые взгляды, как вдруг в построение планов ворвался громкий хохот. Настолько неуместный на скучном занятии, что я чуть на лавке не подпрыгнула, моментально выпав из задумчивости.
– Танцуют все! – выкрикнула пухленькая кикимора из первого ряда, вылетая к доске. Чуть опешившую Зельду не снесла вместе с креслом, в котором та восседала. Призрак, призванный магистром в качестве пособия, развеялся сам собой.
Хм. А я и не знала, что так можно было.
Странности тем временем набирали обороты, и я точно не имела к ним никакого отношения.
Вслед за пухляшкой к доске ринулись ещё три сокурсницы, а с заднего, облюбованного местной «элитой» ряда, поднялись два мордоворота, похожих почти как близнецы.
Вся шестёрка студентов, глядя в никуда остекленевшими глазами, выстроилась рядком, взялась за руки и принялась выплясывать нечто отдалённо похожее на балет. После очередного па они расцепились, и парни принялись подкидывать вверх всех девчонок по очереди. Причём так старались, что едва головы одногруппницам о потолок не порасшибали.
При отсутствии какой-либо музыки смотрелось это поистине дико. Во всеобщем молчаливом офигении слышен был только мерный топот шести пар ног. А потом кто-то начал смеяться. Нервно, заливисто. Смех подхватили, и вскоре уже вся аудитория буквально рыдала от хохота.
Оглядевшись, я поймала взгляд мавки, которую тоже пробило на «хи-хи». Расценив её вскинутую бровь, как вопрос, поспешила отрицательно мотнуть головой, мол, я не при чём!
Поверила она мне или нет – не знаю. Да и не до этого мне было, потому что я тоже начала невольно смеяться, поддавшись всеобщему безумию… или чарам? И только магистр Зельда не присоединилась к студенческой истерике. Она рванула к двери, распахнула её и заорала в коридор: