Страница 16 из 20
– Не «кто-нибудь», а мы сами, – мрачно поправил его Сфайрат. – Но нам всё равно надо дождаться остальных драконов. Только когда нас девять, мы способны обогнать само время.
– Эвенгар придёт, – убеждённо повторил некромант. – А нам ещё ведь предстоит разобраться с Империей Клешней.
– А чего с ними разбираться? – искренне удивился инквизитор. – Слуги Западной Тьмы, пропащие души, предавшиеся, гм, самой разнузданной некромантии, какая только возможна. Боюсь даже себе представить силу, потребную, чтобы двигать брошенные на Аркин орды этих зомби…
– Мне вот донельзя интересно, зачем им вообще понадобился этот штурм Святого города?
– Как это «зачем понадобился»! – фыркнул инквизитор. – Аркин – твердыня Церкви, опора духа. Думаешь, ничья вера не пошатнётся, когда весть о падении Аркинского понтификата разойдётся по Старому Свету? Думаешь, после этого Клешням не станет легче?
Фесс покачал головой.
– Это не обычная война. Вспомни Арвест, преподобный отче. Разве это был просто налёт? Тогда против нас ещё шли живые воины, обычные люди. Но как они себя вели?.. Разве Клешни пытались закрепиться на западных берегах? Ведь Арвест был не первый.
– Верно, – кивнул Сфайрат. – Драконы помнят. Клешни время от времени высаживались в Семиградье, почему-то именно там. Дворцовые многодумцы Эбина считали, что Империя пытается захватить там портовый город, откуда начнёт планомерное завоевание Старого Света.
– Не нужен им Старый Свет, – убеждённо проговорила вдруг Эйтери. – Ничего им не нужно, они все уже сами там мёртвые, мёртвые правят, мёртвые ходят, мёртвые воюют…
– Поэтично, но едва ли верно, – едко проговорил Сфайрат. – Не стоит, однако, отходить далеко в сторону. Да, Клешни – очень странны. Род драконов не помнит ничего подобного в Эвиале. Но что из этого следует, Фесс? Мне всегда казалось, что Империя – просто орудие Западной Тьмы, отсюда и все странности.
– Верно. Орудие. Но кто им повелевает? Сущность или Салладорец?
– Одно другого стоит, – буркнул Сфайрат. – Не вижу большой разницы.
– Есть разница, – проговорил некромант. – Одно дело, если набег придумали там, на Клешнях, и совсем другое, если это дело рук Эвенгара.
– А он не мог просто использовать обстоятельства?
– Уж слишком точно попал. Словно знал, где и когда будет нанесён удар.
– Эвенгару не откажешь в, гм, проницательности, – признался Сфайрат. – Мог и провидеть, прознать… недоступными для нас средствами.
– Мне же кажется, что весь этот штурм, от начала до конца – его идея, – покачал головой Фесс. – Я, если честно, только сейчас начал понимать, с кем мы имеем дело. Один его удар – и все в Аркине легли мёртвыми, голыми скелетами, всю плоть словно огнём спалило.
– А вы уцелели, – Сфайрат только руками развёл. – Теряюсь в догадках, Фесс.
– Я ведь уже говорил…
– У меня с головой порядок, инквизитор. Я отлично помню, что ты говорил. Но, если ты помнишь, я тебе ответил, что сказки меня не интересуют.
– Посмотрим, – обиделся Этлау, – как ты запоёшь, когда Он сюда начнёт спускаться.
– Если «Он» начнёт спускаться, – передразнил преподобного дракон, – мой род исполнит свой долг. До конца, как и положено драконам.
– Я тебя не понимаю… – начал инквизитор, но Сфайрат только махнул рукой.
– И не поймёшь, а я тебе всё тут растолковывать не намерен, мы не в воскресной школе. Как скоро Эвенгар может оказаться здесь, Фесс?
– Я же говорил – к вечеру.
– Нет. Как скоро он сможет добраться досюда?
…В этот миг где-то далеко-далеко, в заоблачной выси прокатился далёкий гром, и пол в пещере ощутимо вздрогнул. Эйтери невольно ойкнула, а Сфайрат в единый миг принял свой истинный облик.
– Кажется, на твой вопрос уже ответили, о многомудрый дракон, – вздохнул Фесс.
Глава вторая
Мельин в руках узурпатора Брагги. Клавдий исполняет свою роль. Но самое главное – бароны остановили-таки козлоногих. Остановили, несмотря ни на что. Той самой магией крови, от которой он, Император, отмахивался и отпихивался. А бароны – ничего, руки испачкать не побоялись. Точнее, конечно, не «бароны», а «мятежная Радуга».
Время утекает стремительнее, чем вода из худой баклаги. Если он, Император, не покончит с этой пирамидой в самое ближайшее время, им с Тайде будет просто некуда возвращаться.
Но магия крови!.. Зарезанные дети!..
А может, это твоя собственная память мешает тебе и толкает под руку, Император? Память о детях-Дану на посыпанной песком арене, их впитывающаяся кровь, иззубренный меч в твоей руке, почти разорвавший жертве шею? Ты до смерти боишься возвращения этих воспоминаний, потому что они – квинтэссенция того, что пытались вложить в тебя воспитатели, та же Сежес? И сейчас ты прикрываешь красивыми словами собственную трусость? Разве ты колебался, когда отдал тот, самый первый приказ, бросив легионеров на подворья Орденов Семицветья? Разве ты думал о том, что случится с городом и горожанами, сколько осиротеет тех же детей, сколько их сгорит в почти неизбежном пожаре? Ведь и то сказать – не счесть малышей, сгинувших в Чёрном Городе, малышей, что не бежали, а в ужасе забивались под лавки или столы, наивно надеясь укрыться от жгучего пламени? Они ведь тоже погибли, и притом – безо всякой пользы. Да, конечно, легионы пришли в ярость. Да, простые обыватели мстили магам, и мстили безжалостно, но решающей победы ты тогда так и не достиг.
Так, может, «для блага государства» действительно следовало послушать советов Сежес и Сеамни? Сделать своими руками то, что сейчас проделали Радуга и бароны?..
Император тяжело усмехнулся.
Если уж вспоминать уроки его наставников до самого конца, то он, напротив, оказался в выигрыше. Грязная работа сделана чужими руками, ему остаётся лишь с умом воспользоваться её плодами. Пусть народ и легионы проклинают тех, кто забирает у них детей. Это неплохо. Это даже очень хорошо. Узурпатору будет не на кого опереться, кроме баронских дружин. Но, чтобы перехватить удачу, ему, Императору, нужна его собственная победа – здесь, у коричневой пирамиды.
У пирамиды, один вид которой заставляет бледнеть и дрожать даже самых закалённых центурионов.
…Солнце едва поднялось над восточным горизонтом и попыталось дотянуться пока ещё неяркими лучами-копьями до цепи угрюмых пирамид, а Серебряные Латы с гномьим хирдом уже стояли в боевых порядках и старый легат Сулла привычно рявкал на чуть замешкавшихся легионеров, вставших в строй на секунду позже соседей.
Император не собирался рисковать.
Сеамни не отходила от него ни на шаг, ни днём, ни ночью, вот и сейчас, в простой кольчуге и высоком островерхом шлеме, сидела на резвой кобылке, не сводя с пирамиды застывшего, прозревающего нечто невидимое прочим взора.
Рядом с Императором держалась и Сежес со своими помощниками: те едва не падали – ночь выдалась неспокойной, призраки тянулись бесплотными лапами к выложенной линии оберегов, отступали нехотя, щеря чёрные провалы пастей. Сежес велела не тратить на них силы – не станет пирамиды, не придётся заботиться и о её бестелесных стражах.
Наступали по всем правилам. Рассыпавшиеся цепью велиты, манипулы в сомкнутом строю, прикрывшись щитами, готовые огрызнуться пронзающим ливнем пилумов. Прямоугольник хирда казался тараном, что, не заметив, снесёт любую преграду, опрокинет любого врага – вот только где он, этот враг?
…Осталась позади незримая черта, образованная амулетами и оберегами, теперь вся надежда на чары волшебников, если призраки рискнут-таки выползти под яркие солнечные лучи.
Но нет – коричневые стены приближались, а вокруг – тишина и бездвижность. Охватив пирамиду полукольцом, небольшое войско Императора продолжало наступать, угрюмые легионеры невольно горбились да выше поднимали щиты, словно ожидая ливня встречных стрел.
Здесь, вблизи от Разлома, землю выгладило, содрав с неё нежную кожу родящей почвы и оставив один голый камень – словно нарочно приглашая легион к наступлению.