Страница 89 из 91
Позади нас отчаянно вопили вестготы и небольшие отряды партийных воинов. Я не заметил среди них, кстати, левков, солдат в белых плащах и догадался, что Фальк все-таки отказался от атаки. Интересно, сейчас, видя, как мы отступаем, не думает ли он, что зря поставил на меня и не сожалеет ли о том, что послушался меня? Готов поклясться, он считает, что я его обманул и намеренно заставил отказаться от атаки.
Хрипя от быстрого бега и ушибов, я добежал до повозок, соединенных уже в единую железную стену и мгновенно перескочил через нее, сразу же оказавшись внутри. Родерик был не столь же ловок, но тоже довольно быстро вскарабкался вверх и перебрался среди неровного прямоугольника нашей последней линии обороны.
Едва я успел оглядеться, как тут же рядом со мной с криком приземлился Лакома. Осмотревшись, я увидел, как мои воины перескакивают через повозки с оружием в руках и тут же оборачиваются назад, стремясь, чтобы их не настигли враги.
Мы успели отойти в самые подходящее время. Вражеские пехотинцы уже захватили изгородь и начали спускаться с нее следом за нами, а затем уже открыли двое выходов из лагеря. Внутрь начала потихоньку въезжать конница. Противники, повинуясь приказам командиров, выстраивались вокруг повозок в новые боевые порядки, собираясь снова напасть на нас, когда их наберется достаточное количество.
— Тебя зовут, император, — сказал Родерик, положив мне на плечо тяжелую руку.
Я оглянулся и увидел связанного дядю, давно уже беснующегося возле столбов, к которым мы привязали его и остготских воинов. Он, оказывается, уже продолжительное время звал меня по имени, но я в суматохе не слышал его и если бы не Родерик, вообще бы не обратил внимания. Поначалу я хотел послать его к черту, но потом подумал и увидев, что враги еще не скоро соберутся с силами для новой атаки, я побежал к нему.
— Ты что не слышишь меня, маленький гребаный ублюдок? — закричал дядя, едва я подбежал к нему. — Я зову тебя так долго, что моя глотка чуть не треснула и…
— Что ты хотел? — закричал я в ответ. — Говори быстрее, у нас мало времени!
— А ты что, до сих пор не понял? — спросил дядя. — Освободи меня быстрее, и вот этих вот воинов. Мы будем сражаться вместе с тобой плечом к плечу.
Если бы не вся серьезность ситуации, я бы от души расхохотался. Подумать только, мой самый непримиримый противник предлагает мне сражаться вместе.
— Да ты совсем сдурел, любимый дядя! — закричал я, стараясь перекрыть голосом всеобщий шум вокруг. — Ты что, думаешь я совсем помешался, чтобы отпустить тебя и твоих гребаных уродов, да еще и дать вам оружие в руки. Да вы же сразу начнете бить нас в спину, разве не так?
— Послушай, я думал, что ты умный малый, — прокричал дядя с отчаянием. — Разве ты не видишь, что этим людям сейчас нечего терять? Вестготы точно также не пощадят их, как и тебя. Они знают, что ты хотел продать их в рабство, а то и вовсе уничтожить, но если ты предоставишь им возможность драться, а затем пообещаешь свободу или возможность служить в твоих войсках, они с радостью встанут в твои ряды, понимаешь?
Я хотел обругать его и послать ко всем чертям, но затем призадумался. Рядом с дядей сидел связанный пожилой остгот, его лицо было изуродовано синяками и ссадинами, а из носа текла кровь. Он угрюмо глядел на меня и молчал. Я сделал знак дяде помолчать и подошел к нему.
— Как тебя зовут? — спросил я, присев рядом с ним на корточки и поморщившись от ран.
Сначала он молчал, а потом ответил:
— Мое имя Атальф, император.
Я испытующе посмотрел ему в глаза.
— Ты слышал, что сказал мой дядя? Что ты думаешь по этому поводу, Атальф? Как быстро вы предадите меня, если вам дать возможность сражаться?
Пожилой воин нахмурился и сказал:
— Мы не такие дураки, чтобы снова нападать на тебя. Хоть ты и слывешь обманщиком и лгуном, но, говорят, ты милосерден и щедр к людям. Пообещай нам, что отпустишь после этой битвы или возьмешь в свою армию и мы будем сражаться за тебя.
— Это верно, я не такой дурак, чтобы подставлять вам свою спину, — тоже прокричал я. — Если я освобожу вас и дам оружие, то вы будете сражаться в первых рядах, понимаешь? А мы будем стоять сзади и в случае чего, будем стрелять вам в спину. Что ты скажешь на это?
Атальф опять поглядел мне в глаза, все также сердито хмурясь.
— Для воина нет ничего лучше, чем умереть с мечом в руке, чем валяться связанным в грязи, как свинья. Дай нам оружие и поставь сражаться где угодно и мы пойдем на смерть.
Я помолчал и посмотрел на пленных остготов, которые тоже глядели на меня. Их численность была не меньшей, чем все мои отряды. Если я вооружу их и поставлю в строй, моя маленькая армия вырастет вдвое. Очень соблазнительная перспектива. Сзади подошел Лакома и предупредил:
— Император, не вздумай делать этого.
Но я уже принял решение. Поднявшись, я приказал:
— Освободите их и дайте оружие. Пусть они стоят в первых рядах. Если только дернутся в нашу сторону, стреляйте без предупреждения.
— Император, ты сошел с ума! — закричал Лакома. — Ты хочешь нашей погибели?
— Делай, что я приказал! — закричал я в ответ. — У нас времени, враги уже начинают атаку. Давай, быстрее, это наша единственная возможность победить!
Сначала Лакома злобно глядел на меня и я думал, что он бросит меч и уйдет с поля боя, но затем он позвал воинов и начал перерезать путы пленникам. Я освободил дядю и сказал:
— Надеюсь, дядя, ты сегодня будешь сражаться на моей стороне? То, что я сказал Атальфу, касается тебя в равной мере. Ты тоже будешь стоять в первых рядах и не смей уходить оттуда назад, иди только вперед на врага, ты понял?
— Когда-нибудь я сам перережу тебе глотку, щенок, — ответил дядя. — Может быть, даже не глазах твоего отца. Но сегодня, даю тебе слово, я буду сражаться на твоей стороне, клянусь всеми богами, древними римскими и новым христианским, ты понял?
— Это другое дело, — сказал я. — Это мне по душе.
Тем временем мои воины спешно выдавали остготам мечи и ножи, а также лишние щиты. Кольчуг и кирас для них не имелось, да мы бы все равно не успели их вооружить. Едва только остготы построились неровной линией за повозками, как вестготы пошли в атаку. Они кричали боевые кличи и стучали мечами о щиты, поднимая вокруг дикий грохот. Едва они дошли до повозок, как арбалетчики снова открыли стрельбу поверх голов остготов, а затем и наши бывшие пленники вступили в битву с противником.
Да, заварушка получилась весьма знатная. Варвары кололи и резали друг друга, поднимая невероятный шум, а раненые катались на земле, поднимая пыль. Всадники кружили вокруг наших повозок и я вдруг с радостью осознал, что врагов стало гораздо меньше, чем было до этого. Оказывается, мы нанесли им ужасающие потери.
Затем я обернулся и поискал глазами Филоника. Командир стрелков, вот уже давно готовый к бою, только и ждал моего приказа. Я кивнул ему и он начал поспешно снимать ткани с архитронито, которыми мы маскировали орудие. Под пушкой с самого начала битвы тлели угли, и она была готова к стрельбе. Чтобы начать палить из архитронито, требовалось поднести орудие к краю наших укрытий из повозок, чтобы прицельно стрелять по врагам.
— Я вынужден попросить прощения, император, — сказал знакомый голос рядом со мной. Это был, конечно же, Лакома. — Я был не прав, когда не доверял остготам. А теперь я смотрю и вижу, что они дерутся, как львы.