Страница 6 из 14
Хорошо здесь у них, душевно. Но только он-то сюда по делу приехал.
– Владимир Сергеевич, как я понял, здесь бывают только близкие родственники.
– Да, я говорил об этом, они вне подозрений.
– Но еще в Ваших показаниях я прочитал о том, что приходила девушка. Она пришла с Вашим племянником Евгением Зориным. Скажите, пожалуйста, а ее вы тоже хорошо знали?
– Нет, он не рассказывал о своих подругах. Знаю, что они у него были. Хотя, не сказал бы, что он часто меняет девушек. Как-то обмолвился, что пока не встретил кого-то для серьезных отношений. Но вот к Валентине, с которой приходил, наверное, относится по-другому. Иначе бы не привел ее сюда.
Климчук протянул Владимиру Сергеевичу несколько листов бумаги с ксерокопиями фотоснимков.
– Посмотрите, она есть среди этих снимков? Это мошенницы, которые знакомятся с молодыми людьми, завязывают отношения, потом получают доступ в квартиры и обкрадывают их. Может, одна из них и втерлась в доверие к вашему племяннику.
Владимир Сергеевич долго молчал. Потом наклонился над фотографиями, неуверенно взял их в руки, повертел, поворачивая то одной, то другой стороной, словно на обороте тоже могло быть что-то интересное. Положил на стол, отодвигая от себя.
– Владимир Сергеевич, кого-нибудь узнали? – не выдержав затянувшейся паузы, спросил следователь.
Хозяин дома откинулся в кресле.
– Молодой человек, разве вы не знаете, что я ее не видел.
– Как не видели? Вы же обедали вместе с ней и с вашим племянником. Как же …
– Я вообще не вижу. – перебил его Греков. – Я потерял зрение, я не мог видеть девушку. И вас сейчас тоже не вижу.
Опешивший следователь даже растерялся.
– Простите, Владимир Сергеевич, но мне никто об этом не сказал. Я и не думал…Вы ходите, работаете, выступаете, совсем как…
– … нормальный? Да, я хорошо ориентируюсь. Смутно вижу очертания дверей, лестницы, некоторые крупные предметы. Но человек для меня выглядит как сгусток тумана, облако. Действительно, я не распространяюсь об этом. Мало кто знает, что руководитель профессионального сообщества независимых охранных организаций и частного сыска практически слеп. Но это и не нужно никому знать. Мои глаза – это Алексей, мой помощник. Он настолько точно рисует мне картину того, что мне нужно знать, что, пожалуй, это даже лучше, чем собственные глаза – ничего лишнего, только то, что нужно.
Я понял, Владимир Сергеевич. Но кто-то из домашних ее видел?
– Нужно спросить Веру Васильевну. Кроме этого, есть недремлющее око – камеры видеонаблюдения. Правда, внутри дома их нет. Но весь периметр просматривается. Может, удастся разглядеть ее лицо.
– А почему вы не спросите у моего племянника? Он-то уж точно должен знать. Или вы его подозреваете тоже?
– Необходимо проверить все возможные варианты, но пока не можем его спросить. Видите ли … он пропал. Я пришел к Вам еще и по этому поводу. Вы не знаете, где он может быть?
– Почему сразу мне не сказали?
– Владимир Сергеевич, думаю, нет повода для беспокойства. Мы просто не можем дозвониться до него. Мало ли, куда он уехал.
– А домой вы к нему ходили?
– Дома тоже не застали. Оставили повестку. Пока не объявлялся.
– А вы говорите – «нет повода». Какие-нибудь еще вопросы ко мне будут?
– Нет. Но если девушка или ваш племянник…
– Понял. Конечно, сообщу.
Вера Васильевна пошла провожать посетителя, а Греков достал из кармана телефон и с помощью голосового вызова набрал своего помощника:
– Алексей, ты знал, что мой племянник пропал?
– Владимир Сергеевич, я ему звоню только по вашим указаниям. Вы не часто с ним общаетесь. У меня тем более не было необходимости звонить ему. Так что я не знаю, где он.
– Плохо, очень плохо. Алексей. Но это я не тебе. Я говорю про себя. Плохо, что я упустил парня. Как он живет, с кем дружит. Я ведь действительно о нем практически ничего не знаю. Формальное общение на день рождения, разговор ни о чем, он о себе не рассказывал, ничего никогда не просил. А я настолько слеп, что не доглядел. Я говорю не о слабом зрении. Близких людей нужно видеть душой. А я его не замечал.
9.
– Алексей Алексеевич, к вам пришли.
– Пусть заходит.
Дежурный открыл дверь и пропустил вперед мужчину, одетого в черную кожаную куртку. Тот достал удостоверение.
– Андрей Климчук. Занимаюсь расследованием одного дела, которое, думаю, будет связано с кражей в вашем доме. Владимир Сергеевич – замялся следователь – он ведь не видит? Поэтому я к вам пришел. Мне сказали, что Вы – его правая рука, помощник.
– Совершенно верно. Я знаю все, что произошло, могу ответить на все вопросы. Что вы хотели узнать?
Климчук достал фотографию:
– Посмотрите, этот кинжал Вам знаком? Он был в коллекции Грекова?
Алексей бросил беглый взгляд:
– Вроде, похож, но утверждать не буду.
– Что можете сказать о нем с точки зрения ценности?
– Таких клинков довольно много. Небольшой по размеру, это нож, скорее, подарок. Он точно не мог быть в руках у воина. Возможно, был изготовлен как сувенир. Но при необходимости, конечно, его можно использовать по назначению. Клинок тонкий, острый, хорошо наточен. Во всяком случае, наш кинжал был острым. Клинок явно для благородного сословия, изготовлен из серебряного сплава. У него красивый декор рукояти с орнаментом в виде сплетенных веток. Вот, пожалуй, и все характерные черты. Кинжал, разумеется, не из магазина, но и не раритетный. Просто изящная старинная вещица. Ничего особенного в нем нет. Сейчас на сайтах много подобных предметов можно купить. Откуда он выплыл? Вышли на след грабителя?
– Нет. Кинжал послужил орудием убийства.
– Обычно такие ножи не очень сильно наточены. Но наш был довольно острым. Можно считать – маленький клинок, вполне можно проткнуть кого-нибудь.
– Если подтвердится, что он из вашей коллекции, преступления можно будет связать. У меня к вам еще одно дело. У вас есть каталоги, фотографии тех предметов, что были похищены?
Алексей открыл один из ящиков стола и взял в руки красивый небольшой альбом. Темно-коричневая кожа переплета была отделана металлическим тиснением.
– Здесь снимки всех предметов коллекции Грекова. Можем сравнить с вашим снимком.
Он перевернул несколько страниц.
– Посмотрите, вот фотография ножа. А здесь шкатулка, в которой он хранился. – Алексей придвинул фотографию и несколько раз перевел взгляд с нее на снимок альбома. Такой кинжал, конечно, представляет интерес для коллекционеров, но не настолько, чтобы ради него идти на преступления.
– Сравним нож с вашей фотографией. Разрешите, я заберу ее у вас на время. Качество изображения хорошее, Предмет имеет небольшие царапины, потертости. Я думаю, наши эксперты соотнесут характерные повреждения на самом кинжале и, увеличив их на фото, смогут установить, ваш ли это нож.
– Кто был убит этим кинжалом?
– Клинок вынули из тела молодого человека. Его личность пока не установлена. Если мы имеем дело с одним и тем же ножом, дело перестает быть простой кражей. Алексей Алексеевич, разрешите еще взглянуть на альбом.
Следователь несколько минут изучал фотографии ножей. Взял в руки принесенный снимок и снова некоторое время сравнивал его с тем, который обнаружил в фотоальбоме.
– Разрешите узнать, для чего вам этот альбом и почему он хранится в вашем столе? Насколько я понял, коллекция принадлежит Грекову. Или она у вас общая? – он внимательно посмотрел на сидящего перед ним молодого человека.
– Это, действительно, коллекция Владимира Сергеевича. У любого коллекционера есть фотографии предметов, которые ему дороги. Я держу их под рукой, потому что иногда заглядываю на сайты аукционов, где продают раритетное оружие. Иногда нужно освежить в памяти то, что уже приобретено, чтобы не повторится. Я думаю, вы знаете, что Владимир Сергеевич не может этого делать сам. Он поручил и это мне тоже.
Климчук ничего не ответил. Рассматривал фотографии экспонатов коллекции, медленно переворачивал страницу за страницей. Потом поднял голову. Алексей почувствовал пристальный взгляд следователя и молча посмотрел на него, не отводя взгляда. В кабинете сгустилась тишина.