Бранна

Я заплакала еще сильнее.

— Я не могу остановиться, — всхлипнула я.

Он мягко улыбнулся.

— Это все твои гормоны.

— Я их ненавижу.

Муж отвел меня обратно в гостиную, где я снова опустилась на диван. Когда успокоилась, я взяла свой телефон с журнального столика и проверила, нет ли сообщений. Не было, поэтому я держала его в руке, глядя на танцующее в камине пламя, и позволила ему погрузить меня в транс. Не уверена, как долго я смотрела, прежде чем Райдер подошел и сел рядом со мной, привлекая мое внимание.

— Бранна. — Он вздохнул. — Почему ты выглядишь так, словно только что умер щенок?

— У меня просто плохое предчувствие, — сказала я, чувствуя себя сбитой с толку. — Хотя не знаю почему. Это меня раздражает.

— Это из-за твоей сестры?

Я нахмурилась.

— А что насчет нее?

— Только вчера она была в смятении из-за того, что Джорджи больше не берет грудь. — Райдер поморщился. — А еще, она до беспамятства напилась с Аланной.

Я оживилась.

— Держу пари, ты прав, — сказала я взволнованно. — Скорее всего, я просто беспокоюсь о Броне.

Мой муж поднял бровь.

— Есть ли причина, по которой ты так взволнована по этому поводу?

Мне удалось рассмеяться.

— Я не в восторге от того, что Брона расстроена или, возможно, умирает от похмелья. Но я рада, что меня больше ничего не беспокоит.

Райдер убрал несколько прядей волос с моего лица.

— А что еще могло тебя побеспокоить?

— Не знаю. — Я пожала плечами. — И именно это меня беспокоит. Мне больше не о чем волноваться, и все же я все еще беспокоюсь. Не все время. Просто иногда. Когда кажется, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Лицо Райдера немного напряглось.

— Бранна, — начал он. — Я не смогу убедить тебя, учитывая мое прошлое, но с нами больше ничего не случится. Мы не только настрадались более чем достаточно для одной жизни, но и все, кто имел на нас зуб, мертвы.

Слава Богу.

— Я знаю это, знаю. Просто не могу не ожидать, что случится что-то плохое.

Райдер нахмурился.

— Тебя нельзя винить, — мягко сказал он. — Не то чтобы плохие вещи не случались одна за другой с тех пор, как мы встретились.

Я не хотела заставлять его чувствовать себя виноватым, поэтому взяла его руки в свои и положила себе на живот.

— С тех пор, как мы встретились, произошло также нечто невероятное.

Выражение лица Райдера сменилось радостью.

— Ты дорога мне, Сладкая, — сказал он, поднимая руки к моему лицу. — Ты и наш ребенок — вы значите для меня саму жизнь. Я люблю тебя.

Я положила свои руки на его.

— Я тоже тебя люблю.

Он ухмыльнулся.

— Позвони своей сестре.

Райдер пошел на кухню и занялся нашим ужином, в то время как я набрала номер сестры на своем телефоне.

— Алло? — Доминик ответил после третьего гудка.

— Зять, — задумчиво произнесла я. — Моя сестра жива?

— Что определяется словом «жива»?

Я ухмыльнулась.

— Она дышит?

— Дай-ка я проверю... Да, она дышит, — подтвердил он. — А еще потеет и пускает слюни.

— Хорошо. — Я фыркнула.

— Ты можешь перестать кричать, Доминик? — взмолился голос моей сестры в трубке телефона. — Моя голова сейчас взорвется.

— Я шептал все утро.

— Ложь, — прохрипела Брона. — Я слышала, как ты гремел кастрюлями и сковородками только для того, чтобы причинить мне боль.

— Я убирал посуду.

— Да, точно, — простонала моя сестра. — Есть ли причина, по которой ты здесь?

— Я хотел задать тебе вопрос.

— Говори.

— Какое твое идеальное утро? — спросил Доминик.

— То, в котором со мной никто не разговаривает, — ответила Брона.

— Я знал, что ты это скажешь.

— Малыш, я люблю тебя всем сердцем, но, пожалуйста, отвали.

— Следи за словами, — поддразнил он. — Твоя сестра на телефоне.

— Тогда давай сюда, — проворчала она.

Я услышала смешок Доминика, а затем громкий, полный боли стон.

— Ты должна была воспитывать меня лучше, — захныкала Брона. — Тебе следовало бы провести лекцию, каким злом на самом деле является алкоголь.

Я улыбнулась.

— Ты бы мне поверила?

Тишина.

— Наверное, нет, — вздохнула моя сестра. — В любом случае, доброе утро.

— Доброе утро, сестренка.

Снова стоны.

— Я ненавижу себя каждой клеточкой своего тела, — тихо сказала она. — Никогда в жизни не чувствовала себя так плохо.

— Если тебе от этого станет легче, то ты здорово развеселила нас с Килой и парнями.

— Мне от этого не лучше; это заставляет меня чувствовать себя еще хуже.

Я рассмеялась.

— Мне жаль.

— Правда?

— Нет. — Я хихикнула.

Брона начала смеяться, но быстро застонала от боли.

— Доминик, — позвала она. — Ты можешь достать мне обезболивающее?

— Две таблетки и стакан воды уже на твоей тумбочке.

— О, — ответила Брона. — Я люблю тебя.

— Знаю, — последовал его ответ.

— Оу, — проворковала я. — Как это мило.

— Заткнись, — проворчала она. — Лучше бы этим таблеткам избавить меня от головной боли, пока я не выплакала все глаза.

Я подождала, пока она примет обезболивающее и восстановит водный баланс.

Она причмокнула губами и сказала:

— Эта вода была самым вкусным, что я когда-либо пила.

Не дай Доминику услышать, что ты говоришь.

Я покачала головой.

— Уверена, так оно и есть.

— Либо мне приснился худший кошмар в моей жизни, либо это воспоминания о прошлой ночи. Я серьезно молюсь за первое.

— Выкладывай, и я дам тебе знать.

— Караоке с Ланой.

— Воспоминание.

— Нас чуть не выгнали из паба за стриптиз.

— Воспоминание.

— Танцы на сцене.

— Воспоминание.

— Поцелуй с Ланой.

— Кошмар... Наверное.

— Боже мой. — Брона застонала.

Я усмехнулась.

— Не знаю, почему я сделала это с собой.

— Я знаю. Тебе было грустно из-за того, что Джорджи, возможно, отлучилась от груди.

— Она определенно отлучилась от груди, — пробормотала Брона. — Прошлой ночью она выпила полную бутылку на двести миллилитров и впервые проспала всю ночь. Доминик сказал, что сегодня утром она выпила еще одну бутылочку и съела немного пюре на завтрак. — Моя сестра вздохнула. — Я держала ее у своей груди, а она даже не намекнула на грудь. Я все еще не могу в это поверить.

— Я знаю, малышка, но тебе станет легче.

— Надеюсь на это, потому что прямо сейчас я чувствую себя чертовски разбитой.

— Тебе все равно придется делать все, что ты делала для нее, но используя бутылочку и ложечку.

— Наверное, — пробормотала Брона.

— Хочешь услышать что-нибудь дерьмовое о моем дне? — предложила я.

— Конечно, — последовал немедленный ответ моей сестры.

Я усмехнулась.

— Угадай, кто обнаружил миллиард фиолетовых растяжек на своем теле?

Моя сестра поморщилась.

— Все настолько плохо?

— Словно дорожная карта в ад, а у меня только второй триместр.

Брона рассмеялась.

— Ты, наверное, драматизируешь.

— Нет, Би, серьезно, они повсюду.

— Ну, в конце концов они исчезнут, если это тебя утешит?

— Еще как, — ответила я. — Десять минут назад я бы сказала тебе засунуть это утешение себе в задницу, но мой потрясающий муж заставил меня почувствовать себя красивой…

— Возможно, я умираю от похмелья, так что последнее, о чем мне нужно думать, это о том, как мой зять делает гадости с моей старшей сестрой.

Я разразилась смехом.

— Остынь, мы не зашли так далеко. Мне нужно было пописать, и настроение испортилось.

— Радости беременности. — Моя сестра фыркнула.

Я улыбнулась.

— Что ж, отпускаю тебя, чтобы ты могла спокойно умереть.

— Подожди, — быстро сказала она. — Вы с Раем уже в хижине?

— Так и есть, и здесь потрясающе. — Я просияла. — Идеально.

— Сделай кучу снимков, — напомнила моя сестра.

— Хорошо.

— Наслаждайтесь, вы с Раем заслуживаете самого лучшего медового месяца из всех возможных.