Страница 49 из 183
Очередным испытанием стал черный костюм. Много дней подряд, закончив мучительные упражнения, Скайуокер трудился над дизайном доспехов. Творчество было единственной отдушиной в его беспросветном существовании, и джедай конструировал с удовольствием. И вот костюм привезли… черные доспехи поражали воображение, распространяя по палате ореол ужаса, а от звука голоса, раздавшегося из вокодера, вздрогнул даже Палпатин. Энекин спрятал улыбку: не зря же он неделю подбирал тембр на компьютере! Но затем костюмчик пришлось одеть… и Скайуокер с ужасом понял, что все предыдущие мучения были просто сказкой по сравнению с ЭТИМ. Император вполне мог чувствовать себя отмщенным! Во-первых, доспехи были тяжелыми – весьма важный фактор для человека, едва научившегося перемещать по палате свой собственный вес. Во-вторых, маска, несмотря на сложную электронику и видеоэкраны, значительно ограничивала обзор, а колонки цифр у каждого предмета, мягко говоря, нервировали. К тому же, появились какие-то нелады с цветностью – тип, настраивавший экраны, явно видел в другом цветовом спектре. Но главное – ДОСПЕХИ НАДО БЫЛО НОСИТЬ ПОСТОЯННО! Единственным плюсом нового костюма являлось появление в палате медитационной камеры. Это название приклеилось с легкой руки Императора и вовсе не отражало назначение сооружения – камера предназначалась для надевания доспехов, и некоторые особенности ее функционирование делали невозможным прослушивание и подглядывание. Энекин понял это в самый первый день, – и возможность хоть ненадолго ускользнуть от тотального контроля Палпатина укрепила его пошатнувшуюся решимость. Подумать только: раньше он не понимал всех благ одиночества! В камере он мог не скрывать гримасы боли, когда робот случайно прикасался к кровоподтекам на шее и плечах – Эни быстро догадался, как правильно изменить баланс доспехов, но даже пары дней хватило, чтобы начисто содрать кожу в местах давления. Только здесь он снова мог быть Энекином Скайуокером. Остальная база знала его только как человека в маске, и новоиспеченному ситху пришлось привыкать к тому, что люди шарахаются при его появлении. Изоляция была мучительна, однако несколько месяцев ежедневного общения с Палпатином научили Эни ценить одиночество. Но иногда груз становился по-настоящему невыносимым. Особенно тяжко приходилось по ночам: с некоторых пор он стал очень плохо спать и, временами, бодрствовал ночи напролет… изображая глубокий сон для видеокамер. Той гадости, которой дроид решил полечить его от бессонницы в прошлый раз Энекину хватило надолго… юноша с трудом удержался от желания разобрать паршивца на запчасти и теперь старательно изображал спящего. Тогда-то и приходили воспоминания… душевная боль, оказывается, никуда не ушла, она просто свернулась клубочком где-то в груди и терпеливо ждала своего часа. Впрочем, болью его теперь трудно удивить… в кого он превратился? Человек без прошлого, без лица, без имени… причем в самом прямом смысле! Палпатин запретил ему пользоваться именем Скайуокер, а вот придумать новое как-то не озаботился. Так что на базе его именовали исключительно «Этот-в-Чёрном». Впрочем, он и сам не хотел связывать настоящее имя в этой внешностью. Сколько же он не смотрелся в зеркало? Так недолго и вовсе позабыть естественный облик! Энекин горько улыбнулся в темноте.
«Ну, что, Энекин? Ты сам решил идти этим путем. Так что придется ПРИВЫКАТЬ».
Но, все же он не имел права сдаться, не мог позволить себе умереть. Он даже не узнал, где Падме, не увидел своих детей… о, Сила, сколько же вещей, которые он не сделал… и уже никогда не сделает? Но Энекин Скайуокер не может позволить себе быть слабым. Только не сейчас.
… двери тронного зала распахнулись, пестрая толпа придворных затихла. Сотни взглядов устремились на высокую фигуру в черной броне. Так замолкают глупые пичуги при появлении хищника…
Ну, наконец-то! – Энекин в очередной раз поразился актерским способностям Императора. Как будто они не виделись сто лет, а не вышли из одного челнока двадцать минут назад!
«Как хорошо, что я в маске. Представляю, какое у меня сейчас выражение лица…» – воображение услужливо нарисовало нужную картинку: бледный тип с вытаращенными глазами и отвисшей до пола челюстью. Скайуокер невольно улыбнулся.
Знакомьтесь, господа, это – Дарт Вейдер. Последний Лорд Ситхов в этой части Вселенной. Лорд Вейдер изъявил готовность присоединиться к Империи и оказать нашим храбрым солдатам содействие в их стремлении очистить Галактику от джедайского мракобесия.
Пересечь зал. Преклонить колено у трона.
Мой Император…
«С ума сойти, какой пафос!» , - Энекин так поразился ловкости, с которой Палпатин отвертелся от звания ситха, что не сразу сообразил, что наконец-то получил имя.
«Так значит, Вейдер… ну, что ж, это имя не хуже любого другого».
Император милостиво кивнул, принимая присягу, – и новоиспеченный Лорд занял место у трона. По залу пронёсся удивленный гул. Со своего места он мог видеть их всех – слабые тела, никогда не затруднявшие себя работой, бледные лица, несущие печать всех возможных пороков. Разукрашенные куклы, разыгрывающие спектакль во славу Повелителя. Интересно, они ЭТО понимают?
«Интересно, а ТЫ хорошо осознал, в каком качестве здесь находишься?» – пропел противный внутренний голосок. Скайуокер призвал Силу: большая часть толпы у трона ощущалась лишь как мерзкая, склизкая рябь – заботы придворных не выходили за рамки простейших потребностей, вроде набивания брюха и карманов. Причем способы, которыми эти… люди собирались их удовлетворять, заставили СИТХА передернуться. Это – даже не ЗЛО. Гораздо точнее будет употребить слово «мерзость».
«Будь проклята Республика за то, что развела в своем сердце таких… паразитов! И будь проклят Император за то, что вытащил их из тени!»
На редкость малодушная мысль, если разобраться. Значит, грязь надо просто запрятать подальше – и притвориться, что ее нет? Как с рабством на Татуине? Кровь стремительно прилила к щекам, и он – второй раз за вечер – с благодарностью подумал о своей маске. В целом, однако, ситуация в зале выглядела далеко не столь тривиально. Некоторые фигуры источали темный огонь злобы и зависти, другие – алели пламенем праведного возмущения. Сенаторы демонстрировали несокрушимое спокойствие, но их ауры были окрашены в цвета неуверенности. Кроме одного, чьи эмоции Вейдер определил бы, как смесь страха со злорадством. Он открыл глаза и встретился взглядом с Бэйлом Органой. Вот, кого бы он с удовольствием придушил! Как говорится, «за все хорошее»… полномочный представитель Альдераана неожиданно усмехнулся, и Энекин с опозданием сообразил, что тот прекрасно понимает его чувства – и его бессилие. Органа ЗНАЛ, кто перед ним – и насмехался над Скайуокером, злорадствовал по поводу положения, в котором тот оказался… но не мог полностью скрыть страх. Они с Палпатином хорошо поработали: Вейдер и ужас должны стать синонимами… что ж, ему приятно видеть альдераанца испуганным.