Монстр

Она встала передо мной и протянула руки к моему лицу, пока у меня не осталось выбора, кроме как поднять его.

Ее челюсть покраснела там, куда угодил мой кулак. К утру на ней появятся синяки. Постоянное напоминание о том, что я сделал.

— Я в порядке. В шоке, но в порядке.

— Ты не можешь быть чертовски серьезной прямо сейчас.

— Да ладно тебе. Ты тоже это чувствуешь, — сказала она, опуская на меня глаза. — Весь этот страх и адреналин. Это как… напалм (прим.перев.: Загущённый бензин, горючий продукт, применяемый в качестве зажигательных и огнемётных смесей) в организме. Я даже не чувствую своего лица.

Сейчас это было так. Но через час, когда адреналин уступит место рациональным мыслям…

— Алекс…

— Давай же. Это был глупый маленький ничего не значащий удар, Брейкер.

— Ты не будешь думать, что это был глупый маленький пустячный удар, как только отойдешь от шока.

— Неважно. Все закончилось. Я могу ударить тебя, чтобы свести счеты, — сказала она, одарив меня странной маленькой улыбкой, — но я почти уверена, что твоя челюсть сделана из гранита. Это, вероятно, причинит мне больше боли, чем тебе.

Она пыталась утешить меня.

Это было нелепо.

Я был тем, кто должен был утешать. Я был тем, кто пересек черту. Мне нужно было попытаться все исправить.

— Ты можешь ударить меня в любое время, когда захочешь. Но до тех пор, почему бы нам не убраться отсюда к чертовой матери? — сказал я, протягивая руку к двери.

И она не вздрогнула, когда я поднял руку.

Я воспринял это как хороший знак.

Она не боялась меня.

Это было то, с чем можно было поработать.

— Только если ты снова приготовишь. Я умираю с голоду, — сказала она небрежно, как будто мы только что не пережили самый странный опыт в нашей жизни. — О, — сказала она, оборачиваясь на верхней ступеньке и глядя на меня. — Да. И я дала Шотеру нож.

Глава 10

Алекс

Я не совсем уверена, чего я ожидала от этой встречи. Но что бы я ни имела в виду, ну, это было далеко не так странно, как то, что произошло. С Лексом, который вел себя странно и официально. С Шотом, который, казалось, больше заботился о моей жизни, чем о своей собственной, хотя он совсем меня не знал.

Думаю, какая-то часть меня думала, что Лекс набросится на меня, как только я войду. Я ожидала гнева. Ненависти. Злобы.

Но ничего этого не было.

И в этом не было никакого смысла.

Это не вписывалось в его личность.

И, поверьте мне, я знала все о его личности. Я могла бы провести психологическую оценку, я так хорошо его знала. Когда он узнал, что кто-то работает против него, ну, скажем так, он никогда не воспринимал эту новость хорошо.

Меня должны были избить и вытащить оттуда. К тому времени, когда оружие, наконец, будет поднято, я планировала уже быть в состоянии передозировки героина, какой бы она ни была.

Что-то было не так.

И сейчас я больше не могла об этом беспокоиться, потому что Шотера заставили встать на колени и произнести свои последние слова, и я просто… не могла этого допустить. Я не знала его, но он проявил ко мне, совершенно незнакомому человеку, доброту.

Я не могла позволить Брейкеру потерять своего лучшего друга.

Из-за меня.

Ни в коем случае.

Поэтому я сделала самую глупую вещь, которую женщина могла сделать с таким мужчиной, как Лекс Кит. Я закричала на него. Я унизила его.

И он даже не клюнул на приманку.

Да, что-то было серьезно не так.

Брейкер подошел ко мне. Он замахнулся рукой. Я приготовилась к этому. Но, в конце концов, к чему-то подобному не готовятся. Раньше меня никогда не били по лицу. Пощечина? Конечно. Но удар? От огромного, гигантского мужчины? Нет. Так что, хотя я и предполагала, что это будет неприятно, реальность оказалась такой, о какой я и думать не могла.

Секунда контакта вызвала взрыв боли, которая, казалось, излучалась, заставляя все мое лицо пульсировать, когда я почувствовала, что начинаю падать. У меня хватило присутствия духа подготовиться к падению как раз вовремя, едва не врезавшись при этом в Шотера. Моя рука потянулась к лицу, пока мой разум пытался думать сквозь боль.

А потом Шот протянул мне руку. И я вспомнила о ноже.

Он взял его с едва заметной улыбкой на губах. Просто призрак улыбки с огоньком в глазах, когда он засовывал его в ботинок, как это сделала я.

А потом все исчезло.

И почему-то в вагоне поезда было больше напряжения, чем с тремя плохими парнями в нем.

Потому что Брейкер выглядел так, словно у него внутри что-то сломалось.

Он не был таким человеком.

Из тех, кто использовал свою силу против женщин.

И он не мог примирить эту реальность с тем представлением, которое у него было о себе.

Что ж, ему просто придется с этим смириться.

Все было кончено.

Надеюсь, это больше никогда не повторится.

Но даже если бы это было так, я никогда не смогла бы винить его за это.

— Что, черт возьми, ты имеешь в виду, говоря, что дала Шоту нож?

Он небрежно поднимался по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, чтобы соответствовать моему темпу.

— Я имею в виду, что я взяла один из твоих перочинных ножей из твоей кладовки и положила его в свой ботинок. И когда я упала… Я отдала его Шоту.

Брейкер остановился на верхней площадке, преграждая мне путь, и посмотрел на меня сверху вниз. — Повтори еще раз?

Я почувствовала, что пожимаю плечами. — Я подумала, что, если он попадет в какую-нибудь ситуацию… было бы хорошо, если бы у него было… что-нибудь.

— Он хорошо обращается с ножом, — сказал Брейкер, заглядывая мне через плечо. — Почти так же хорошо, как он обращается с оружием.

— И с таким именем, как Шотер, я думаю, это довольно хорошо.

На это он кивнул. — Возможно, ты только что спасла ему жизнь, Алекс, — сказал он, его голубые глаза были мягкими.

— Это было самое меньшее, что я могла сделать, видя, как он был готов отдать свою жизнь за меня, — сказала я, поднимаясь вверх, так что ему пришлось отступить, чтобы я могла пройти мимо. На складе у меня начинала ощущаться клаустрофобия. Мне нужно было выбраться отсюда. Выйти. Брейкер повел меня к машине, открывая для меня дверь, когда я, наконец, выпалила то, о чем думала с тех пор, как он это сказал. — Зачем ты должен посылать отцу Шотера скотч?

Брейкер фыркнул, его глаза немного потеплели. — Отец Шота — пьяница. Так было всегда. Когда он пьян, он мудак. Что происходило постоянно. Раньше он выбивал дерьмо из Шота. Как только он смог себе это позволить, он начал посылать своему старику ящики дорогого виски каждый месяц.

— Зачем?

— Я думаю, для него это просто его собственное маленький способ сказать «пошел ты». Знать, что ублюдок хотел бы отказаться, но он не может, потому что он алкоголик, поэтому он выпьет все это. Доставляет ему какое-то болезненное удовлетворение.

— Мне нравится Шотер, — сказала я, садясь на сиденье и глядя на Брейкера, который просто стоял там, держа дверь открытой, его лицо было пустой маской. — Ты получишь его обратно, Брейкер.

Мускул дернулся у него на челюсти, когда он захлопнул дверцу и обошел машину.

Всю обратную дорогу до его дома мы ехали в молчании, оба погруженные в собственные мысли. Которыми мы, вероятно, должны были поделиться. Сравнивая заметки о том, что произошло. Посмотреть, уловили ли мы оба одну и ту же странность всей этой встречи.

Если Лекс знал, что я делаю, зачем ему было нужно держать меня у Брейкера? Почему я не была в убежище в лесу, где меня подвергнут всевозможным пыткам? Почему мне давали больше времени, чтобы нанести больше вреда? В этом не было никакого смысла.

Камни хрустели под шинами грузовика, вырывая меня из моих мыслей, когда в поле зрения появился его дом.

Брейкер молча выбрался из машины и направился к двери, оставив меня следовать за ним.

Ему нужно было прийти в себя. Черт, если уж на то пошло, разве он не должен быть счастлив, что я не была… мертвой с пеной на губах от передозировки? Хэй… мы должны были праздновать тот факт, что я смогу дышать завтра. Но нет, он был такой мрачный, потому что ему пришлось ударить меня.