Монстр

Глава 8

Алекс

Я знала, что он имел в виду. В ту секунду, когда он сказал мне идти к нему, я поняла. Это было в его голосе. Низком. Глубоком. Почти нежном. И это вызвало волну желания во мне.

Вопрос был в том… хотела ли я пойти к нему? Зная, что это не будет еще один поцелуй. Зная, что его пальцы скользнут вверх по моему бедру, найдут сладкое местечко и поработают над ним. Зная, что на этом дело не остановится. Что в течение следующего часа я узнаю, каково это — чувствовать его внутри себя.

И хотело ли этого мое либидо? Черт возьми, да.

Но сделаю ли я это?

У меня было около тридцати секунд, чтобы ясным и рациональным умом решить, было ли это невероятно извращенным и глупым… или лучшим решением, которое я могла принять.

У меня уже был секс раньше. Однажды, когда мне было шестнадцать. С одним из старших детей, живущих в детском доме. Я действительно не знаю, почему. Я не была готова. Я едва имела представление о понятии секса, не говоря уже о возможных физических и эмоциональных последствиях. Я давно научилась винить во всем горе, потерю всего, и испытывала потребность снова почувствовать себя живой.

Дэнни он был высоким и сильным, с темными волосами и пронзительными зелеными глазами. С того момента, как я вошла в общую комнату, его глаза были прикованы к моим. Позже я узнала, что это было потому, что он трахал всех новых цыпочек при условии, что они выглядели хотя бы наполовину прилично. Но в то время я думала, что я особенная.

Потому, что он начал вертеться вокруг меня, мило болтая, используя детскую нежность, как будто чувствуя (скорее всего, зная по предыдущему опыту), насколько я хрупка.

Пару дней спустя я легла в его постель. Он раздел нас обоих, надел презерватив, который был в камуфляжной обертке с надписью: «Не дай им увидеть, как ты кончаешь!», и вошел в меня. Как и следовало ожидать (ведь я была совершенно бестолкова), это было чертовски больно. Но, к счастью, все закончилось менее чем за пять минут.

Позже я узнала, что, пока он трахал меня, его приятели воровали мои вещи.

Через несколько дней меня перевели в приемную семью.

Я больше не занималась сексом, пока мне не исполнилось девятнадцать. Хотя у меня и был неудачный повторный случай, когда я отбивалась по крайней мере от трех своих приемных отцов, а затем притворялась, что не замечаю, как четвертый заходит и дрочит, наблюдая, как я «сплю».

Парня, когда мне было девятнадцать, звали Гленн, и он потратил время на то, чтобы усадить меня и научить всему, что касается компьютеров и хакерства, чему я еще не научилась — навыкам, которые позволили бы мне зарабатывать этим на жизнь. И собрать более подробную информацию о Лексе.

Наверное, можно сказать, что я трахнула его из благодарности. Мне больше нечего было предложить.

И он был достаточно мил. Двадцати пяти лет, невысокого роста, довольно пухлый, с бледной кожей и большими очками в черной оправе. Он мог бы быть симпатичным, если бы приложил хоть какие-то усилия к своей внешности или гардеробу. Не было никаких грубых рук и неистовых ударов члена, которые делал мой первый партнер. У Гленна были горячие и стесняющиеся руки. И они прикасались ко мне мягко, нерешительно. И его член казался только наполовину твердым, когда он вошел в меня, двигался в течение нескольких минут, издал сдавленный звук в горле и кончил.

Таким был секс для меня.

Так что опыт не совсем подсказывал, что это будет хороший способ провести то немногое время, которое у меня, очевидно, осталось.

Но, как бы то ни было, Хороший Парень Гленн и Придурок Дэнни не были Брейкером. Они были мужчинами-мальчиками. Они были парнями с членами и понятия не имели, как ими пользоваться.

Что-то подсказывало мне, что Брейкер знал, как использовать его.

И мое тело отреагировало на это.

Раньше оно никогда так не делало.

Секс был странным отстраненным ощущением.

Определенно не горячим.

Ничего похожего на огонь, который я чувствовала, когда губы Брейкера были на мне.

И если он мог сделать это одними губами, что он мог сделать со всем остальным?

Может быть, я должна была это попробовать.

С этими словами я поджала ноги под себя и двигалась, пока не опустилась на колени рядом с его телом на диване, мои колени прижались к его бедру.

Его глаза нашли мои за секунду до того, как схватил меня руками за бедра и грубо потянул, пока я не оседлала его талию.

У меня было почти ослепительное осознание того, что я была полностью обнажена под его футболкой, прежде чем его пальцы поднялись по мои бедрам, вызвав гортанный стон с моих губ и заставив меня забыть обо всех неважных вещах, таких как трусики.

Мои руки легли ему на грудь, прижимаясь чтобы успокоиться, и для того, чтобы почувствовать связь с ним.

Он едва прикасался ко мне, и я чувствовала пульсирующее желание между моих бедер.

— Ты хочешь большего, тебе придется принять это, — сказал он, заставляя мое тело слегка дернуться назад. Принять его? Что принять? Словно почувствовав мое замешательство, он добавил: — Я не медленный и ласковый любовник, куколка. Я трахаюсь жестко и грубо, и ты, вероятно, получишь несколько синяков вместе с воспоминаниями. Ты принимаешь это? Ты этого хочешь? Тогда тебе нужно сделать первый шаг.

Оу.

Хорошо.

Тогда ладно.

Я была почти уверена, что хотела этого.

Раньше меня никто не спрашивал. Придурок Дэнни набросился на меня. Застенчивый, неловкий Гленн как бы просто возился, пока я не ответила. Как-то так.

Я была почти уверена, что смогу сделать этот шаг. Я не была уверена, какой инициативы он ожидал, но я медленно наклонилась вперед, мои руки сильнее прижались к его груди, когда мои губы прижались к его.

Очевидно, этого было достаточно.

Он обхватили мою поясницу и сильно прижал мое тело к своему. Затем одной рукой крепко схватил меня сзади за шею, когда наклонил голову и углубил поцелуй, его зубы сильно зацепили мою нижнюю губу и потянули. Не готовая к такому, я дернула бедрами, потираясь о его, обнаружив, что его член сильно напрягся под материалом джинсов.

Язык Брейкера скользнул в мой рот, повторяя тот же хищный брачный танец, что и в прошлый раз, обещая и требуя чего-то. Я подняла руки к его плечам, чувствуя, что мне нужно держаться. Рука, обнимающая меня за поясницу, напряглась и надавила вниз, пока я не почувствовала, как обнаженная чувствительность моей киски соприкасается с грубым материалом, сдерживающим его член. Вздох сорвался с моих губ, и рычание вырвалось из него, его рот оторвался от моего, его глаза удерживали мои, когда он притянул мои бедра к своей твердости.

Я вцепилась в его плечи, мой рот открылся в порыве вздоха.

Его рука отпустила мою шею, его пальцы двинулись вокруг нее, чтобы слегка коснуться кожи возле ключицы, отчего по моему телу пробежала дрожь.

— Ты такая чувствительная, — сказал он, его голос был еще глубже, чем обычно, и от этого по телу пробежала дрожь, которую он не мог видеть, но я чувствовала это слишком ясно. — Руки вверх, куколка, — проинструктировал он, обе его руки скользнули вниз, чтобы устроиться на подоле футболки, которая была задрана высоко на моих бедрах. Мои руки поднялись над головой, и без всякого притворства он сорвал материал с моего тела, оставив меня голой на нем, в то время как он все еще был полностью одет. — Твою мать, — сказал он себе под нос, его руки легли по бокам моих бедер, в то время как его глаза блуждали по моему телу.

У меня никогда не было особых причин чувствовать себя неуверенно. Учитывая, что я проводила почти все свое время в одиночестве, надевая все, что хотела, отказываясь от макияжа, почти не утруждая себя тем, чтобы несколько дней расчесывать волосы, мне никогда не приходило в голову что-то чувствовать к своему телу.

Я знала, что большинство на моем месте чувствовали бы себя неловко.

Но ледяные голубые глаза Брейкера окинули меня взглядом, как будто я была чем-то удивительным, чем-то, что нужно запомнить, чем-то, что он никогда не хотел забывать.