Страница 24 из 32
— Лорд Рал! — прошептала Кара. — Я хочу кое в чем признаться, если вы поклянетесь, что никому не расскажете…
Ричард никогда не слыхал от нее подобных речей, но ответил спокойно:
— Хорошо. Что же ты намерена мне поведать?
Она долго молчала и наконец ответила так тихо, что Ричард бы не услышал, не лежи он так близко.
— Мне страшно…
Противореча всем доводам рассудка, Ричард высунул одну руку, обнял ее за плечи и притянул к себе.
— Не бойся. Эта тварь ищет меня, не тебя.
Она приподняла голову и хмуро взглянула на него.
— Потому-то мне и страшно. Посмотрев, что сделал зверь, я боюсь за тебя, боюсь не суметь защитить…
— Ох, вот оно как, — сказал Ричард. — Ну, если тебе от этого станет легче, признаюсь — мне тоже страшно!
Кара опустила голову на его плечо, утешенная теплом крепкой руки. Цокот цикад снаружи не утихал, и отчего-то Ричард чувствовал себя беззащитным, прислушиваясь к нему. Насекомые всего лишь подчинялись закону своей жизни, семнадцатилетний цикл приходил неизбежно, неумолимо, неотвратимо. Так и зверь, созданный Джеганем. Куда спрячешься от такого создания?
— Слушай, — спросила Никки, явно желая развеять слишком тяжелое настроение в укрытии, — где ты познакомился с той женщиной из сна?
Ричард не понял, пытается ли она смягчить вопрос каплей юмора или придает ему саркастический смысл. Не знай он ее так хорошо, мог бы допустить, что ею движет ревность.
Глядя в темноту, он восстановил в памяти тот день.
— Я шел по лесу, искал убийцу отца — то есть Джорджа Сайфера, который меня вырастил и заменил отца. И вдруг углядел Кэлен — она быстро шагала по тропе над берегом Трантского озера. За нею крались четыре человека — убийцы, подосланные Даркеном Ралом. Они к тому времени уже убили всех остальных Исповедниц. Она теперь — последняя.
— И вы спасли ее? — спросила Кара.
— Я ей помог. Вдвоем мы сумели разделаться с убийцами. Она пробиралась в Вестландию, чтобы отыскать давным-давно пропавшего волшебника. Оказалось, что ищет она Зедда — звание Первого волшебника все еще оставалось за ним, хотя он оставил Срединные Земли и бежал в Вестландию еще до того, как я родился. Я рос, понятия не имея о том, что Зедд — волшебник, да к тому же мой родной дед. Но я считал его своим лучшим другом во всем мире.
Он чувствовал, что Никки смотрит на него; ее тихое, теплое дыхание касалось его щеки.
— Почему она искала этого волшебника?
— Даркен Рал ввел в игру шкатулки Одена. Все боялись этого, как худшего из кошмаров. — Ричард ясно вспомнил, какой страх вызвало у него это известие. — Его нужно было остановить, прежде чем он откроет нужную шкатулку. Кэлен послали отыскать давно потерянного Первого волшебника и просить его назначить Искателя. В тот день, когда я впервые увидел ее у Трантского озера, моя жизнь необратимо изменилась.
— Значит, это была любовь с первого взгляда? — спросила Кара, не дав тишине застояться.
Они развлекали его, пытаясь отвлечь от мыслей об ужасной смерти товарищей и о чудовище, посланном Джеганем, чтобы убить его. А он все думал, не лежат ли где-то в глухом лесном углу растерзанные останки Кэлен. Эта мысль причиняла ему такую боль, что слезы потекли по щекам.
Ричард не стал вытирать их. Но Никки быстрым, ласкающим касанием пальцев осушила его лицо.
— Давайте наконец спать, — сказал он.
Никки повернулась на бок и опустила голову на его руку. Но Ричард никак не мог заставить себя смежить веки, хотя глаза жгло от усталости. Вскоре в темноте послышалось ровное дыхание Кары — она поддалась сну. Никки мягко потерлась щекой о его плечо, устраиваясь поудобнее в тепле, созданном их телами.
— Никки… — прошептал он.
— Что?
— Каким пыткам Джегань подвергает пленных?
Он услышал, как Никки глубоко вздохнула и медленно выдохнула.
— Ричард, я не намерена отвечать на этот вопрос. Уверена, ты и без того знаешь, что Джегань заслуживает, чтобы его убили.
Ричард не мог не задать этот вопрос — но испытал облегчение оттого, что Никки по доброте душевной не стала отвечать на него.
— Когда Зедд вручил мне меч, я сказал ему, что не хочу становиться убийцей. С тех пор я научился различать убийства по их сути и понял, что, убивая злых людей, служу сохранению жизни. Хотел бы я, чтобы изгнать Имперский Орден из Нового мира было так же просто, как убить Джеганя!
— Знал бы ты, сколько раз я жалела, что не убила его, когда имела возможность! Хотя, ты прав, войны бы это не остановило. И я желала бы перестать думать обо всех упущенных случаях, обо всем, что должна была сделать — и не смогла…
Ричард обнял ее и крепко сжал дрожащие плечи. Она понемногу расслабилась. Наконец дыхание ее замедлилось, и она погрузилась в сон.
Ричард тоже закрыл глаза. Еще одна слеза скатилась из-под сомкнутых век. Ему ужасно не хватало Кэлен. Воспоминание о первой встрече не оставляло его. Тогда он увидел Кэлен в гладком белом платье — и лишь позже узнал, что так одеваться дозволялось только Матери-Исповеднице. Оно прекрасно облегало ее тело, подчеркивало благородство осанки. Длинные волосы словно стекали по плечам, окружая ее ореолом в полумраке леса. Он взглянул в ее прекрасные зеленые глаза — ум и мудрость светились в них. Он помнил, как почувствовал с этого мгновения, с первого взгляда, будто знал ее всегда.
Он сказал, что ее преследуют четыре человека. Она спросила: «Ты готов помочь мне?» Он, не задумываясь, ответил: «Да!» И с тех пор ни разу не пожалел, что так ответил. А теперь ей нужна помощь…
Погружаясь в тяжелый сон, он все еще думал о Кэлен.
Глава 9
Энн торопливо подвесила простой жестяной фонарь на крючок снаружи у двери. Сотворив из частицы своего Хань маленький цветок пламени, распустившийся над ладонью, она вошла в небольшую комнату и, слегка подбросив огонек, направила его к фитилю стоявшей на столе свечи. Когда свеча загорелась, женщина закрыла дверь.
Давно уже она не получала сообщений в своем дорожном журнале. Ей не терпелось скорее добраться до него.
Комната была обставлена скудно. Простые беленые стены без окон, небольшой стол и деревянный стул с прямой спинкой — когда его внесли по просьбе Энн, он почти заполнил пространство, не занятое кроватью. Вообще-то комната служила спальней, но отлично исполняла и роль святилища, места, где Энн могла посидеть одна, где могла думать, вспоминать и молиться. Здесь также было удобно пользоваться потаенным дорожным журналом.
На столе ее ждала тарелочка с сыром и нарезанными фруктами. Наверное, это Дженнсен поставила ее сюда, прежде чем пойти с Томом поглазеть на луну.
Из года в год Энн неизменно испытывала теплое чувство, замечая влюбленные взгляды, которыми обменивались такие парочки. Они всегда считали, что отлично скрывают свои чувства от посторонних. Скажи им кто-нибудь, насколько это для всех очевидно, они, наверно, залились бы смущенным румянцем.
Иногда Энн жалела про себя, что у них с Натаном никогда не было времени пожить вот так, погрузившись в море полной, простой, беззаветной любви. Однако считалось, что аббатисе приличествует скрывать все чувства.
Энн остановилась, задумавшись, где же на самом деле она успела прийти к таким убеждениям. Во времена обучения им никто не внушал на уроках: «Если ты когда-нибудь станешь аббатисой, тебе пристало всегда скрывать свои чувства!» Кроме неодобрения, разумеется. Хорошей аббатисе полагалось одним лишь взглядом вызывать у людей неудержимую дрожь в поджилках. Она не помнила, где научилась этому, — но, пожалуй, ей всегда удавалось достичь требуемого эффекта.
Возможно, по замыслу Создателя ей было предназначено стать аббатисой, и Он внушил ей черты характера, необходимые для такой работы. Порою ей становилось тоскливо без прежних занятий.
Более того, она никогда не позволяла себе сознательно рассмотреть свои чувства к Натану. Он — пророк. Когда она была аббатисой сестер Света и самодержавно правила во Дворце Пророков, он был ее пленником. Да, положение пророка никогда не называлось столь жесткими словами — но при всех попытках обеспечить мягкость этого заключения суть его не менялась. Издавна существовало убеждение, будто мужчины-пророки слишком опасны, чтобы позволить им свободно жить среди обычных людей.