Страница 19 из 32
Первый день пути к Алтур-Рангу походил не столько на путешествие, сколько на бегство. Но нечто, убившее людей Виктора, не преследовало их. По крайней мере Ричард так полагал. Он считал, что существо, наделенное такой силой и злобой, без труда нагнало бы путников, если бы захотело. Кроме того, находясь в лесу, Ричард обычно чувствовал, есть ли поблизости животные и где именно они находятся; присутствие людей поблизости он тоже, как правило, распознавал. Если бы Виктор со своим отрядом не остановился на ночлег так далеко от стоянки Ричарда, Кэлен и Кары, бывший следопыт тоже почуял бы его приближение. Это же чутье сигнализировало Ричарду, когда за ним кто-то шел. В бытность свою проводником он не раз находил по следам людей, потерявшихся в лесах — а иногда он и другие проводники устраивали состязания, выслеживая друг друга. Поэтому Ричард хорошо знал, как обнаружить преследование.
Но в этот день он чувствовал не опаску, а просто леденящий страх — как если бы за ними охотился кровожадный призрак. Этот страх беспрестанно подгонял, заставлял бежать. Но Ричард также знал, что очень часто именно бегство добычи побуждает хищника наброситься на нее. Поэтому он постарался не забыть обо всех возможных предосторожностях: вел своих друзей по руслам мелких ручьев, пока они не отошли на порядочное расстояние от места убийства, а потом старался выбирать путь по каменистой почве, где выследить идущих было значительно сложнее. И укрытие из веток также служило для того, чтобы сделать их незаметными. Даже проходя совсем рядом, это скопление веток трудно было признать делом человеческих рук.
Тем не менее Ричард отчетливо осознавал, что жаркое дыхание преследователей лишь чудится ему. Зедд учил его, что очень важно уметь понимать, почему возникают те или иные ощущения, и разбираться, вызваны ли они чем-то, заслуживающим внимания, или же нет. Кроме вполне объяснимого страха, вызванного жестокостью произошедшего убийства, никаких реальных признаков преследования Ричард не находил — и потому старался держать свои чувства в узде.
Страх как таковой часто становился величайшей опасностью. Он лишал человека способности рассуждать. От страха люди совершали бессмысленные поступки и только усугубляли трудности своего положения.
Еще подростком Ричард помогал найти людей, заблудившихся в обширных лесах вокруг Хартленда. Одного мальчишку он искал два дня — тот, испугавшись темноты, бежал вслепую, пока не свалился с обрыва. К счастью, обрыв оказался невысоким. Ричард нашел его у подножия холма с вывихнутой лодыжкой. Нога распухла, но не была сломана. Мальчик замерз, устал и был сильно напуган, но только и всего. Могло быть намного хуже, и он признал это — когда успокоился. Он был счастлив, когда появился Ричард, и всю дорогу домой крепко обнимал его за шею.
Имелось много способов умереть в лесу. Ричард слыхал о людях, заломанных медведем, растерзанных дикой кошкой или укушенных ядовитой змеей. Но по какой причине погибли люди Виктора? Ничего подобного ему прежде не приходилось ни слышать, ни видеть. Человеку — во всяком случае, обычному солдату, — такое явно не под силу. Сотворить это жуткое убийство мог кто-то, наделенный магическим даром, — но почему-то это объяснение тоже не казалось убедительным.
Тут он поймал себя на том, что уже создал в своем воображении образ чудовищного зверя.
Виктор приволок огромную вязанку веток и уложил их у ног Ричарда.
— Еще нужно?
Ричард подкинул ветки носком сапога, оценивая их густоту и размер.
— Нет, думаю, этого и той охапки, которую несет Никки, хватит, чтобы закрыть всю раму.
Никки уронила свою ношу наземь рядом с Виктором. Странно было видеть ее за такой работой. Даже перетаскивая срезанные ветки, Никки выглядела как королева. Кара тоже была очень красива — но ее дерзкие повадки не допускали и мысли о женской слабости, она возводила не просто укрытие — ощетиненный остриями редут, чтобы отгонять непрошеных гостей. А Никки, казалось, вот-вот пожалуется, что испачкала руки — хотя ничего такого никогда себе не позволяла. Дело было не в том, что она неохотно исполняла порученную ей Ричардом работу — нет, просто она выглядела совершенно не на своем месте. С такой благородной осанкой, с таким лицом она явно не была предназначена судьбой на роль сборщицы хвороста для постройки убогого шалаша среди лесов.
Услышав, что Ричард сказал «хватит», Никки застыла под ненадежным пологом дерева — сквозь крону его капал дождь — и, дрожа от холода, стала растирать плечи. Пальцы Ричарда тоже занемели от холода, но он продолжал быстро укладывать ветки. Кара, занятая укреплением постройки, то и дело совала руки под мышки, пытаясь согреть их. Только Виктор не выказывал никаких уступок холоду. Ричард подумал, что кузнецу хватит душевного жара, чтобы согреться.
— Почему бы вам троим не лечь поспать? — сказал Виктор, когда Ричард наконец закончил работу. — Если никто не возражает, я могу постоять на страже. Меня что-то в сон не клонит.
Судя по скрытому за внешним спокойствием гневу, Виктор еще долго не захочет спать, подумал Ричард. Он понимал, как терзает Виктора горечь утраты. Стоя на страже, он, наверное, попытается подобрать те слова, с которыми обратится к матери Феррана и родичам других погибших.
Ричард положил руку на плечо Виктора.
— Мы не знаем, чего опасаться. Если услышишь или заметишь что угодно странное, не жалей нас, буди. И не забудь все-таки попозже забраться внутрь и хотя бы немножко поспать — завтра нам предстоит долгий путь, и силы понадобятся всем!
Виктор кивнул. Ричард проследил, как кузнец натягивает на плечи плащ, а потом, цепляясь за висячие корни и плети лиан, карабкается по скале к тому месту над их укрытием, где он хотел устроиться. Глядя на него, бывший следопыт подумал, как все могло сложиться, если бы Виктор остался со своими ребятами. Но тут же перед его мысленным взглядом встали расщепленные деревья и глубокие рытвины в земле, выбитые с такой силой, что камни разлетались, а толстые корни рвались, подобно гнилым ниткам. Он вспомнил вспоротые кожаные панцири, разбитые кости и разорванные на куски тела — и порадовался, что Виктора там не было. Даже тяжелая булава в могучих руках разъяренного кузнеца не остановила бы той силы, что бушевала на поляне.
Никки прижала руку ко лбу Ричарда, проверяя, нет ли у него лихорадки.
— Тебе нужно отдохнуть. Стоять на страже сегодня ты не будешь. Мы трое можем меняться до утра.
Ричард хотел было поспорить, но признал, что она права. В этом деле, не в бою, они могли обойтись и без него. Он кивнул, соглашаясь. Кара, совершенно очевидно собиравшаяся встать на сторону Никки, если бы он вздумал возражать, отвернулась и полезла в укрытие. В сгустившихся сумерках отовсюду доносился странный шелест, нарастая и превращаясь в пронзительный стрекот. Этот звук слышался уже давно — но лишь теперь, завершив работу с укрытием, они обратили на него внимание. Казалось, по всему лесу кипит бурная деятельность.
— Что это за звук, а? — нахмурилась Никки.
Ричард подошел к ближайшему дереву и оторвал от ствола пустой кокон. По всему лесу деревья были покрыты желтовато-бледными шкурками размером с мужской большой палец.
— Цикады, — улыбнулся он, сворачивая на ладони тонкое, как паутинка, призрачное подобие существа, покинувшего кокон. — Это остается после того, как они линяют.
Никки взглянула на смятую шкурку в его руке и на дерево, где их было еще много.
— С тех пор, как я покинула Дворец Пророков, мне довелось немало поскитаться под открытым небом, много чего повидать. Но эти насекомые, наверное, крайне редкие — не припомню, чтобы я их хоть раз видела, и голоса их не слышала!
— И не могла бы услышать. Я был мальчиком, когда в последний раз видел их. Этот вид цикад появляется из-под земли каждые семнадцать лет. Сегодня — первый день, когда они все разом полезли наружу. Они проживут несколько недель, пока все не спарятся и не отложат яйца. После чего их опять никто не увидит целых семнадцать лет.