Страница 2 из 7
Однажды Натали возмечтала о прекрасной и поэтической (!) партии для старшей сестры: выдать Катю замуж за Василия Андреевича Жуковского, друга мужа. Вот ответ Пушкина на её безвестное ныне письмо, отправленное жене в октябре 1833‐го: «Что Жуковский? Мне пишут, что он поздоровел и помолодел. Правда ли? Что же ты хотела женить его на Катерине Николаевне? И что Катерина Николаевна, будет к нам или нет?»
Коль удалось то сватовство, история сделала бы иной оборот, и, быть может, самой страшной беды не случилось. Но, увы… Прошлое пишется набело.
Екатерина Гончарова всё же была старшей, а значит, и возраст становился всё более уязвимым для замужества, – её судьба заботила домочадцев особо. Поначалу в семье надеялись, что именно она переедет в Петербург, к Пушкиным, но поселится не у них, а у тётушки и своей тёзки, фрейлины и кавалерственной дамы Екатерины Загряжской, во дворце.
Но приехать в царственный Петербург тогда Катеньке не привелось. Не случилось ей с венком из флёрдоранжа на головке и в белоснежном платье стоять под венцом с поэтом Василием Жуковским. А выпало иное: вновь провести с сестрой Александрой унылую и безрадостную зиму в калужской глуши.
Что из развлечений оставалось доступным ей? Читать, музицировать да вышивать по канве цветочные узоры и собачек. К слову, в рукоделии Катенька особо преуспела, – почиталась искусной мастерицей.
Но ни радости, ни душевного спокойствия не было: ведь когда младшая Таша венчалась с Пушкиным, Екатерине минуло уже двадцать два года. Возраст стремительно приближался к двадцати трём и давал право причислять её к «засидевшимся» в девицах. Всё смелее «грозило» ей зеркало, отражавшее чуть померкший блеск ещё молодых глаз да чуть заметные ранние морщинки вкруг них.
Портрет поэта В.А. Жуковского.
Художник К.П. Брюллов. 1838 г.
Несостоявшаяся мадам Хлюстина
«Ты пишешь, что думаешь выдать Катерину Николаевну за Хлюстина…» – ответствовал Пушкин жене, уверяя её в несбыточности сего замысла. И приводил веские аргументы, не раз повторенные ей.
Этого письма Натали к Пушкину, как и всех её писем к поэту, увы, не сохранилось, но саму суть послания легко восстановить.
Конечно же, она полагала ту партию для Кати прекрасной во всех отношениях: ведь будущий супруг сестры, сосед по имению Семён Семёнович Хлюстин, представитель достойной фамилии. Его отец – богатый калужский помещик, бывший штабс-ротмистра Уланского полка Семён Антонович Хлюстин; матушка – Вера Ивановна, в девичестве графиня Толстая. Посему предполагаемый жених Екатерины доводился племянником известному своей экстравагантностью графу Фёдору Толстому, однажды сослужившему и Натали и Пушкину добрую службу, став их сватом.
Именно он в апреле 1829‐го ввёл поэта в московский дом юной красавицы. Граф Толстой – личность колоритная. Имел необычное по тем временам прозвище – «Американец». Когда-то за свои дерзости во время первого кругосветного плавания он был ссажен Крузенштерном на один из Алеутских островов, сдружился там с аборигенами (и даже обучил их карточной игре, а себе «на память» сделал многоцветную татуировку!), потом по льдам пешком дошёл-таки до русского берега и через всю Россию добрался до Петербурга.
Ярый дуэлянт (на его счету одиннадцать загубленных жизней!), он чуть было не стрелялся и с самим Пушкиным. Слава богу, общие приятели примирили их. Заядлый картёжник, авантюрист. Прославился многими чудачествами. Но снискал славу и отчаянного храбреца: отличился в русско-шведской войне, сражался при Бородино, был ранен и представлен к ордену Святого Георгия. Не единожды был разжалован в рядовые за участие в поединках, и всякий раз беспримерной храбростью «возвращал» офицерские эполеты.
И как знать, многие из его подвигов, порой преступных, давным-давно бы канули в Лету, если бы не одно (не самое ли важное деяние в его беспокойной жизни?!) – он стал сватом Пушкина. Именно через графа Фёдора Толстого поэт передал предложение руки и сердца Натали Гончаровой, – Александр Сергеевич долго ещё помнил ту дорогую услугу.
Молодой Хлюстин, племянник графа, в отличие от дядюшки, эксцентричностью манер не отмечен. Он получил знатное образование в стенах прославленного Оксфордского университета. Служил, как и его отец, в лейб-гвардии Уланского полка, в чине поручика участвовал в турецкой кампании 1828–1829 годов.
Выйдя в отставку, покинул Россию и несколько лет жил за границей. По возвращении в родные края служил чиновником по особым поручениям в Министерстве иностранных дел. Круг интересов Семёна Хлюстина разнообразен: он состоит в Обществе испытателей природы и одновременно – в Обществе любителей словесности при Московском университете.
Дружеские отношения связали его с замечательным человеком Михаилом Фёдоровичем Орловым, участником Отечественной войны 1812 года и декабристом, – Хлюстин взялся даже перевести на французский его труд «О государственном кредите». Однако после ссоры якобы бросил свой перевод в камин.
Библиофил Хлюстин собрал в своём имении Троицкое Медынского уезда великолепную библиотеку, и сёстры Гончаровы, жившие по соседству, не раз пользовались книгами из его богатейшего собрания. Возможно, и о том не забыла упомянуть в письме мужу Натали, – зная, что подобная домашняя библиотека не оставит равнодушным и Пушкина и возвысит в его глазах будущего родственника.
Два семейства – Хлюстиных и Гончаровых – издавна связывали приятельские отношения: нередко в Троицком гостили сёстры Гончаровы, а в Полотняный с ответным визитом приезжали Семён Хлюстин с сестрой Анастасией. Думается, молодой человек оказывал Екатерине Гончаровой особые знаки внимания, иначе вряд ли сама мысль о сватовстве зародилась у Натали.
Семён Хлюстин, предполагаемый жених Екатерины. Художник П. Соколов. 1835 г.
В том же письме жене, адресованном ей в июле 1834‐го, где Пушкин отвергает намерение Натали выдать замуж Катерину за молодого соседа, он повествует о совместном обеде с Семёном Хлюстиным и дружеской беседе с ним, в коей обсуждалась предстоящая поездка в Полотняный.
Так что Натали вполне могла считать Семёна Хлюстина претендентом на роль супруга для своей Кати, и весьма достойным, если бы… Если бы довелось ей знать, что в недалёком будущем, а именно – в начале 1836 года, между мужем-поэтом и Хлюстиным вспыхнет ссора, да такая, что едва не закончилась дуэлью. Случилась она в Петербурге, когда в присутствии Пушкина и его приятелей Хлюстин имел то ли дерзость, то ли неосторожность, то ли глупость повторить нелестное мнение журналиста Сенковского о Пушкине, его намёки о якобы творческой несостоятельности поэта.
Более того, издатель литературного журнала Осип Сенковский слыл приверженцем литературных недругов Пушкина, в их числе – самого злобного, «романиста с дарованием», Фаддея Булгарина. Враждебные выпады, направленные против поэта и с лёгкостью озвученные Хлюстиным, Пушкин почёл личным оскорблением.
Дуэли не произошло лишь благодаря умному и энергичному вмешательству приятеля поэта Сергея Соболевского. В том же 1836‐м имя Семёна Хлюстина промелькнёт в «Списке лиц, желающих участвовать в издании журнала “Северный зритель”».
Век «дуэлянта» Хлюстина был недолог, умер он тридцати трёх лет от роду в Кёнигсберге и похоронен в московском монастыре. Остался его акварельный портрет: на нём молодой человек с взбитым по моде коком волос и самоуверенным, то ли презрительным, то ли вызывающим взглядом.
Есть в том несостоявшемся супружестве Екатерины Гончаровой некая мистическая связь с будущим её замужеством. И не наречённый жених Семён Хлюстин, и обожаемый ею супруг Жорж Дантес, – оба они стали фигурантами в истории двух поединков с Пушкиным. Словно Екатерина каким-то таинственным образом притягивала к себе тёмные гибельные силы.