Помощница капитана

– Ты поможешь мне? – Чин Лу почему-то опустил взгляд на ноги Ксении. Та, не понимая до конца, в чём проблема, всё же кивнула. Чин Лу протянул кисть, показывая, что хочет взять её под руку, и Ксения тут же подставила ему локоть.

Медленно и пока ещё опасаясь заводить разговор, они двинулись по дорожкам и лестницам, испещрявшим холм. Террасы, храмы, павильоны и беседки то и дело показывались между ветвей и исчезали опять.

– Это всё обязательно? – спросила наконец Ксения, бросая взгляд на идущих за ними следом людей.

– Боюсь, что да. Как ещё может быть уверен в моей безопасности Отец моих детей?

Ксения помолчала.

– Император очень ценит вас, – сказала она наконец.

– Да, это так.

– Но больше он ценит Цы Си?

Чин Лу дёрнулся, будто бы порываясь забрать руку, но тут же успокоился.

– Я бы не сказал, что это именно так.

Он на какое-то время замолк, видимо, раздумывая, что может сказать.

– Цы Си – сын князя провинции Чуань. Если ты читала древние свитки, то должна знать, что клан Цы управляет севером и не верит в древних богов.

Ксения кивнула. Об этом она в самом деле читала.

– Клан Чин управляет югом, – сказала она, – вы не признаёте пророка, которого породил Чуань. Вы верите, что судьбу определяет незримый путь.

– Не совсем так. Но тебе не нужно вникать.

На какое-то время Чин Лу снова замолк, а затем продолжил.

– Мы с Цы Си не враги, – сказал он. – Я понимаю, за что император ценит его. Он понимает, почему император ценит меня. Каждый из нас принёс в дом всемогущего Син Ау, да будет небо над ним вечно светло, пять сыновей. И каждый из нас принёс ему как сатаи, так и чанай. Никто не родил би-ку.

Ксения промолчала. Если представления о сатаи и чанай начинали понемногу складываться у неё в голове, то в би-ку она пока что ничего не понимала.

– Дело в том, – продолжил Чин Лу, – что император, да будет небо над ним вечно светло – чанай. И хотя он мудрейший из чанай, кого я когда-либо знал, всё же жажда охоты порой овладевает им.

Он снова замолк.

– Шесть лун минуло с тех пор, как Син Ау привёл во дворец нового сатаи. Сатаи Син Ау не похожа на наших сатаи. У сатаи Син Ау волосы мягкие, как соболиный мех, и глаза синие, как небо ночью, лишённое луны. У неё нежная грудь и тонкая кость, и она знает науку любви. Я понимаю, почему Син Ау захотел ей обладать. Но новая сатаи не подходит ему. Она не одна из нас.

Они остановились на террасе, с которой можно было увидеть архипелаг островков настолько маленьких, что стоявшие на них павильоны, казалось, вырастали из воды.

– Вы хотите, чтобы я... – Ксения сглотнула, – убила её?

Убивать ей, конечно, приходилось, но одно дело было убивать в бою – и совсем другое – вот так, девушку, которая не была ни в чём виновата. И всё же, похоже, именно этого ждал от неё Орлов – а Ксения никак не могла его ожиданий обмануть.

Чин Лу, впрочем, тут же шикнул на неё.

– Никогда не говорите подобного вслух! – шёпотом приказал он и уже громче продолжил: – Мне давно нужен был помощник для укладывания волос. Вы умеете обращаться со шпильками? Не пораните никого?

Ксения вопросительно смотрела на него.

Чин Лу достал одну из заколок, украшенных нефритом, из своих волос и показал ей. Оказалось, что виднелась лишь малая её часть – а сама заколка представляла собой очень длинную остро заточенную иглу.

– Вам нужно будет помогать мне каждое утро. Может быть, делать чай. Вы умеете делать чай?

Ксения покачала головой.

– Странно... – немного разочарованно произнёс Чин Лу, – эта сатай умела... Впрочем, это не важно. Вы будете помогать мне подпоясывать одеяние и, может быть, что-то ещё, – Ксения заметила, что он говорит настолько громко звонким уверенным голосом, что его наверняка слышала и охрана. – И будьте готовы выполнить самый главный приказ, – закончил Чин Лу, снова понизив голос.

– Почему я? – не удержалась Ксения.

– Потому что вы здесь чужая. Никто не заподозрит вас.

– Но даже из нашей делегации... почему именно я?

– Это же очевидно, – Чин Лу озадаченно посмотрел на неё, – только сатаи может попасть в императорский дом.

Ксения вздохнула и не сказала больше ничего. Она обнаружила, что начинает привыкать к мысли о том, что оказалась сатаи – хотя ещё вчера всё происходящее и выглядело для неё дико.

ГЛАВА 21

Очень скоро Ксения поняла, как много упустила в изучении обычаев народа Сина, если не заметила такой важной части их жизни, как мужской гарем – считать сатаи слабым полом она, как ни старалась, не могла, хотя и начинала потихоньку к этой мысли привыкать.

Гарем императора снабжался продуктами, выращенными в особо охраняемых землях в «запретных садах». Рыбу разводили в специальных водоёмах. А кроме того торговые агенты двора привозили сюда со всего света лучшее, что могли отыскать, включая драгоценности, ткани и украшения, изысканные благовония и последние новинки в сфере пристрастий «слабого пола».

Усадьба же, в которой ей предстояло теперь поселиться, как и все другие усадьбы Сина была заключена в четырёхугольник стен. Центральное строение перегораживало её поперёк, и вход, конечно же, смотрел на юг, «в сторону благих веяний», как говорили здесь.

Здание это служило покоями императора в те дни, когда он посещал своих супругов, а ещё два корпуса, стоявшие к югу от него перпендикулярно центральному зданию были покоями двух его старших супругов – восток, где вставало солнце, был по представлениям Сина почётнее, и потому его занимал старший супруг Цы Си. В западном корпусе обитал Чин Лу. Этим, впрочем, планировка усадьбы не ограничивалась. Позади покоев каждого из супругов располагался ещё один домик, где обитали их дети – чанай, не достигшие восемнадцатилетнего возраста, и не вступившие в брак сатаи. Всего обитавших здесь детей императора насчитывалось шесть – двое сатаи, рождённых Цы Си, и один его десятилетний сын чанай, и трое сатаи, бывших детьми Чин Лу. Обоих, впрочем, время от времени навещали и старшие сыновья.

С северной стороны главного здания стоял корпус, который занимал старший из наложников, ведавший гаремной казной, звали его, как узнал почти что сразу Ксении, Ван Ху. В отличие от первых двух он не имел происхождения настолько знатного, чтобы претендовать на роль супруга, хотя к себе его император вызывал не реже, а то и чаще, чем Цы Си или Чин Лу. Как оказалось, благородные сатаи в представлениях Сина обладали высокой концентрацией энергии Ци, пронизывающей всё вокруг, а потому столкновение этой энергии, отрицательной, как и у всех сатаи, с энергией императора – тоже очень мощной, но другой по своему существу – могло вызвать коллапс и было опасно для здоровья обеих сторон.

Всё время, пока Чин Лу рассказывал ему об этом, Ксении смотрел на него широко раскрытыми глазами, не зная, следует ли ему впитывать информацию о народе, столь отличном от его собственного, всеми фибрами души, или просто перестать верить во всё, что ему говорят.

Чин Лу и Цы Си, таким образом, видели императора не часто – раз в месяц, когда, по выражению Чин Лу, «тело их вступало в пору цветения и любви». Остальное же время император проводил с наложниками всех мастей, для которых так же было составлено особое расписание посещения спальни императора.

– Разумеется, это не значит, что они что-нибудь значат для него, – говорил Чин Лу, – разве что Ван Ху… Но и он никогда бы не стал одним из нас. Император отлично понимает: он женат не на мне и не на Цы Си. Он женат на провинциях Севера и Юга, и он должен прислушиваться к ним. Так было… пока не появились они.

«Они» – так Чин Лу называл делегацию Земного Содружества, которая, как понимала теперь Ксения, вошла в контакт с Сина несколько месяцев назад.

Что произошло потом – метафоры и аллегории, используемые сатаи, не позволяли понять, ясно было одно: как и её саму, одного из членов делегации приняли за сатаи. И более того, император решил сделать его наложником, а через некоторое время – и супругом.