Вспоминая голубую Землю

Их проводник уже был там, сидел в одиночестве за дальним столиком, закинув одну ногу на другую, и потягивал кофе из белой чашки размером не больше наперстка. Его очки с выпуклыми глазами, казалось, были хирургическим путем привиты к лицу. Он был лыс и похож на труп.

- Мистер Грибелин? - отважилась Санди.

Он поставил кофе на столик со стеклянной столешницей с точным и деликатным звоном и встал, взяв со спинки стула кожаное пальто длиной до колен. Он был высок даже по лунным меркам, возвышаясь как над Санди, так и над Джитендрой.

- Не могу здесь долго околачиваться, - сказал он без единого слова приветствия. - Ваш друг сел на следующий поезд из Крома. Он всю дорогу шел прямо за тобой.

- Сколько времени это нам дает? - спросила Санди.

- Два часа, может быть, меньше. Это значит, что мы уже растратили большую часть нашей форы. - Он пожал плечами в темно-коричневом пальто. У него были широкие нашивки на плечах и воротник, доходивший до половины его черепа. Теперь, когда Санди как следует рассмотрела его, она увидела прекрасные татуировки, покрывающие каждый видимый участок кожи, от его лица до волосистой части головы и затылка. Татуировки представляли собой странные маленькие танцующие фигурки из палочек, выполненные примитивистскими линиями и закорючками.

Она ничего не имела против странностей - черт возьми, она жила в Непросматриваемой зоне, - но она надеялась на водителя, который излучал бы спокойную властность и уверенность, а не на кого-то, кто выглядел бы на грани психоза.

- Вот тебе и здравый смысл твоих кузенов, - мрачно сказал Джитендра.

- Может быть, голем на автопилоте. В любом случае, я не в настроении с ним разговаривать.

- С тобой все в порядке? - спросил ее Грибелин небрежно, как будто ответ его мало интересовал.

Ее лицо отразилось в его выпуклых глазах. - Бывали недели и получше. Мы можем просто идти?

- Конечно, сладкие щечки.

Они вошли в лифт. В замкнутом пространстве от Грибелина исходила трудноуловимая затхлость, как от содержимого старого буфета. Гараж располагался на три или четыре уровня ниже вестибюля. Здесь было герметично и освещено прожекторами, но еще холоднее, чем в общественных местах наверху. Санди позавидовала пальто и ботинкам Грибелина. Пол был покрыт коричневатой смолой из спрессованной маслянистой пыли, которая прилипала к ее ботинкам. Они прошли мимо рядов громоздких машин, часть которых была размером с дом: грузовые автопогрузчики, экскаваторы, туристические автобусы, и все это было установлено на множестве пружинистых ажурных колес.

- Вот ваша машина, - сказал Грибелин, останавливаясь у одного из грузовиков. - Не поцарапайте краску.

Он опустил лестницу и проворно поднялся в воздушный шлюз кабины. На полпути он остановился, посмотрел вниз и потянулся за багажом Санди. Она передала ему свою сумку, затем сумку Джитендры, а затем последовала за ним в машину, стараясь стряхнуть как можно больше грязи со своих подошв. Краска, то, что от нее осталось, могла сама себя испачкать.

Это был шестиколесный грузовик с грубо нарисованным аэрографом драконом на боку. Спереди располагались округлые жилые помещения и командный отсек, сзади - моторное и грузовое отделения, отсеки связи и раскладывающиеся солнечные панели на крыше, теперь убранные назад, как складные ножи. Спереди, как трофей, под подбородком командного отсека, был закреплен андроформный робот-техобслуживатель.

Внутри оказалось больше места, чем ожидала Санди. Две небольшие спальные каюты - одна для Грибелина, другая для его пассажиров - и мини-камбуз с четырьмя откидными сиденьями. Они заняли места по обе стороны от своего проводника в командном отсеке. В грузовике пахло так же затхло, как и у его владельца, по углам были грязь и плесень, на обивке местами остались следы от сигарет.

Грибелин держал одну руку на рулевом рычаге, другую - на наборе рычагов переключения передач. Они въехали на крутой подъем по спирали выезда из гаража; грузовик с трудом поднялся, затем набрал скорость. Грибелин нажал на газ, колеса резко закрутились, а затем изогнутые стены пронеслись всего на ширину ладони от колесных дисков. Они карабкались и карабкались, едва сбавив скорость, когда пандус выровнялся и грузовик проехал через три самоуплотняющиеся герметичные завесы.

Затем они оказались снаружи. Несколько минут они грохотали по дорогам, между невысокими рядами похожих на бункеры зданий с узкими окнами-щелями и выцветшими, потрепанными непогодой пластиковыми логотипами на крышах. Дороги представляли собой перфорированные листы, поднятые на сваях. Вывески на мачтах рекламировали предприятия вдоль маршрута, а огромные неоновые стрелки указывали на воздушные шлюзы и парковочные пандусы. Линии электропередач проходили над головой, низко нависая над дорогой и ее перекрестками. Это была разросшаяся окраина городка с одной лошадью на планете, где даже самый большой город был мал по земным или лунным меркам. Санди увидела ремонтную бригаду, работавшую со сварочными горелками на части дороги, но пешеходов вообще не было.

Здания поредели, и вскоре они проехали через ворота в бетонной пыльной стене, обрамленные мигающими маяками, за которыми дорожное полотно отказалось от своих высоких амбиций и превратилось в двухполосную грунтовую дорогу. Валуны и крупные камни, убранные бульдозерами с дороги и оставленные по бокам, образовали грубую демаркационную линию. Каждые несколько сотен метров они проезжали мимо транспондера или радиомаяка на хлипком столбе, и такова была протяженность дорожной разметки.

Не то чтобы это, казалось, имело значение для Грибелина, который только сильнее давил на газ. Санди наблюдал, как стрелка спидометра поднялась до ста шестидесяти километров в час. Из-под колес поднималась пыль, а вызванные ветром неровности дороги заставляли грузовик раскачиваться вверх-вниз, как маленькую лодку в открытом море.

- Когда мы доберемся до Эволюариума? - спросила она.

Грибелин демонстративно открыл люк в приборной панели и, прежде чем ответить, свернул себе сигарету, набив ее какой-то темно-красной травкой.

- Восемь-девять часов, - сказал он наконец. - Точнее сказать не могу.

- Жаль, что у нас не было больше времени для Лукаса.

Он затянулся сигаретой, внимательно осмотрел ее, прежде чем ответить. - Это голем твоего приятеля в поезде?

- Он мне не друг, - сказала Санди.

- Фигура речи, сладкие щечки. Вроде как очевидно, что вы не в ладах с поцелуями. - Грузовик достиг вершины холма; Грибелин переключил один из рычагов регулировки мощности. Они миновали обломки другого транспортного средства, превратившегося в черепаху в пыли. - Голему придется ловить попутку, чтобы выбраться из города, если только он не планирует идти пешком. Может быть, вам повезет, и до утра никаких поездок не будет. Кто на другом конце прокси?

- Мой двоюродный брат с Земли.

Он медленно кивнул. - Ты ведь оттуда же, откуда и я, верно?

- Луна, - сказала Санди. - Есть разница.

- Земля, Луна, здесь просто крошечные дырочки в небе. Что это, какая-то семейная вражда?

- Что-то в этом роде.

- В следующий раз, может быть, подумаешь о том, чтобы свести счеты дома. - Он почесал кожу по краям своих защитных очков. - Сюда экспортировали столько земной политики, что хватило бы на шесть гребаных жизней.

- Спасибо, что поделился. Тебе хорошо платят за эту маленькую работенку, не так ли?

Он пожал плечами в ответ на вопрос Санди. - Никаких жалоб, сладкие щечки.

- Тогда, пожалуйста, заткнись на хрен, пока я не задам тебе прямой вопрос. Я только что потеряла очень дорогого мне человека, и последнее, что мне нужно, - это доза недалекого марсианского национализма. - Она перевела дыхание. - И если еще раз назовешь меня "сладкими щечками", я лично сорву эти очки и воткну их тебе в трахею.

Грибелин ухмыльнулся, еще раз затянулся сигаретой и наклонился, чтобы сказать на ухо Джитендре: - С каждой минутой она нравится мне все больше. Она всегда такая?