Вспоминая голубую Землю

- Они могут отваливать. Мы давно прошли этап аргументированного обсуждения. - Он отказывал в доступе воплощениям с тех пор, как насмехался над кузенами с воздуха. Сейчас он ничего не хотел от них слышать.

- Они подобрались довольно близко. Я знаю, что аэролеты не могут сталкиваться друг с другом, но... - Она не закончила фразу.

- Не волнуйся, - сказал Джеффри. - Если они сделают что-нибудь, что хотя бы будет выглядеть как попытка помешать нам, внезапно я перестану быть главным в сознании Механизма.

- Это будет большим утешением, когда они поднимут меня с земли.

- Мы не собираемся разбиваться. В любом случае, это должно стать прогулкой по парку для тебя, королевы восстановления данных с высокой степенью риска. Ты смеешься в лицо взрывчатке и нервно-паралитическому газу.

- Джеффри, - произнес чей-то голос, прорезая его мысли подобно ледоколу. - Извини, что пользуюсь этим каналом, но ты не оставил мне выбора.

- Убирайся из моего черепа, Лукас.

Джумаи в смятении посмотрела на него, не слыша кузена.

- Я бы так и сделал, - сказал Лукас, - если бы думал, что ты согласишься общаться по более обычному каналу.

- Что происходит? - спросила Джумаи.

- Лукас нашел способ проникнуть в мою голову, - сказал Джеффри, вынужденный кричать, чтобы заглушить голос, который все еще гудел у него в ушах. - Не знаю как.

Он этого не знал. Даже Мемфис не мог связаться с ним, когда он не хотел, чтобы с ним связывались, и не было никаких оснований предполагать, что у кузенов было какое-то тайное колдовство, которое предлагало им черный ход в сознание Джеффри. Если бы это было так, они бы уже воспользовались им, когда пытались связаться с ним по поводу убийства Мемфиса.

- Все достаточно просто, - говорил Лукас. - Ты скрылся с места вмешательства высокого уровня до того, как у группы по оценке рисков появилась возможность побеседовать с тобой. Механизм имеет об этом довольно туманное представление. Они бы снова закрыли тебя, если бы не было риска подвергнуть опасности и тебя, и твою заложницу.

- Она не моя заложница, - сказал Джеффри.

- Расскажи это властям, кузен. Робот предоставил мне привилегию прямого доступа, потому что я родственник и, возможно, смогу отговорить тебя от того, чтобы делать себе хуже.

- Что ж, ты можешь сказать им, что пытался. А теперь отвали.

- Джеффри, послушай меня. Мы понимаем, что это было трудное и эмоциональное время для тебя, но не усугубляй ситуацию опрометчивым поведением.

- Не вини меня, Лукас. Ты начал это, отправив меня на Луну.

- Есть вещи, которые лучше оставить в прошлом, - сказал Лукас. - Если бы ты заботился об этой семье и ее обязательствах, ты бы это понял. Есть миллионы людей, которые зависят от нас, которые зависят от стабильности.

- Наши акции почти не упали, Лукас. Кроме нас, никому нет дела до Юнис.

- Именно поэтому все это не стоит того, что ты делаешь. Она - история, Джеффри. Призрак.

- Предоставь это Механизму. Это больше не твоя проблема.

Он не ожидал, что Лукас поверит ему на слово, но через несколько мгновений аэролеты кузенов улетели, оставив "Сессну" одну в небе. Джеффри был удивлен тем, насколько это потрясло его. Он повернулся на своем сиденье, чтобы посмотреть, как две машины удаляются за кормой.

- Лукас ушел, - тихо сказал он.

- Они ничего не могли сделать, - сказала Джумаи. - Ты сам сказал - сбить нас с неба никогда не было возможным.

Но в конце концов Механизм сработал, как он всегда и предполагал. К тому времени они уже были над океаном, и предупреждение о запасе топлива прозвучало трижды. Приблизились две машины гражданской администрации, официальные сине-белые, с генерированными расширением эмблемами Восточноафриканской федерации и Африканского союза, направлявшиеся в море из Найроби или, может быть, Момбасы, больше и быстрее, чем аэролеты кузенов, с тупыми корпусами, тупыми крыльями, усеянные ракушками вентиляторов, уродливые, как носороги, с угловатыми точеными пластинами корпуса и похожими на рога черными выступами систем вооружения. В наши дни столкнуться с таким откровенным проявлением миротворческой власти - это нечто особенное. Джеффри не мог припомнить, когда в последний раз видел что-либо подобное, по крайней мере, на Земле. Ему захотелось спросить: все это ради меня, маленького старичка? Правда, вам не следовало этого делать.

- Возможно, уход с дневной работы был ошибкой, - сказала Джумаи.

- Они думают, что ты моя заложница, - сказал Джеффри. - По крайней мере, именно такую позицию они решили занять, так что на твоем месте я бы не беспокоился - они не собираются говорить или делать ничего, что могло бы подвергнуть тебя опасности.

- Пока они не покопаются в моем прошлом и не решат, эй, может быть, его бывшая нигерийская подружка все-таки может быть сообщницей.

- Они все равно не собираются делать никаких глупостей. Я не совершал никакого преступления. Я только скрылся с места преступления, которое мне не удалось совершить.

- Скажи это судье. - Она смотрела в иллюминаторы, рывками переключаясь с правого борта на левый, как человек, следящий за энергичным теннисным матчем. - На своем веку я повидала немало отвратительных машин, Джеффри, даже водила некоторые из них...

- Они созданы для того, чтобы запугивать. Вот почему нас никто не запугает.

Машины правоохранительных органов, опознавательные знаки которых развевались вокруг них, как яркие неоновые баннеры, попавшие в их поток, были намного больше "Сессны". Но это тоже пошло Джеффри на пользу. Пилоты смотрели на его маленькую белую игрушку - аэроплан и видели что-то до нелепости старое и хрупкое, не понимая, что древний планер на самом деле был гораздо прочнее, чем казался.

- Джеффри Экинья, - произнес голос, прорезая все вокруг точно так же, как это сделал Лукас. - Это гражданская администрация. Пожалуйста, вернитесь в свое родное место.

- Извините, ничем не могу помочь, - сказал Джеффри.

- Вмешательство было необходимо, чтобы предотвратить завершение акта насилия, Джеффри. - С ним разговаривали как с ребенком, с большой снисходительностью. - При таких обстоятельствах всегда должен иметь место процесс пересмотра. Подвергните себя испытательному сроку, и вам нечего бояться. Я настоятельно прошу вас сейчас вернуться. - Голос был глубоким, мужским, безошибочно танзанийским.

- Вы не можете остановить меня, не так ли? Вы ничего в мире не сможете сделать, чтобы заставить меня изменить мой курс.

Машины подошли ближе. Они были большими, как дома, и бронированными, как блиндажи. Этот вид специальной военной технологии принуждения был подобен целаканту: ему не было никакого дела до того, что он все еще существует в настоящем. И все же, как теперь понял Джеффри, это было там с самого начала, скрытая часть его мира, прилично спрятанная от посторонних глаз, пока он не нарушил правила Механизма.

- Это последнее предупреждение вам, - сказал голос. - А теперь развернитесь.

Это было, когда закончилось топливо. Джеффри никогда раньше не бросал самолет, никогда даже не задумывался о том, что однажды он может столкнуться с возможностью бросить его. Бросить - это то, что случалось, когда что-то шло не так, когда что-то было просчитано.

И все же он был здесь, бросая "Сессну". Он вошел на скорости, чуть превышающей скорость сваливания, с полными закрылками и в последний момент резко развернулся. Колеса чавкали по воде. Самолет быстро сбросил скорость, уткнувшись носом в море, а затем медленно накренился на правый борт, пока законцовка крыла не погрузилась в воду. Двигатель заглох. "Сессна" покачивалась на зеленой зыби Индийского океана в полной тишине, если не считать случайного скрипа корпуса, как будто она всегда ждала своего часа в качестве лодки.

- Спасательный жилет у тебя под сиденьем, - сказал Джеффри. Морской воздух защекотал ему нос. - Мы должны выбираться отсюда. Она не создана для плавания.