На стальном ветру

"Занзибар" не предпринял никаких попыток оказать сопротивление инспекционным группам, и теперь они причаливали и высаживались на борт, по очереди пользуясь воздушными шлюзами. Корабли, которые повернули навстречу шаттлу и "Ледоколу", к настоящему времени вернулись в основную группировку, оставаясь в стороне до тех пор, пока не освободятся места для стыковки. Тем временем вторая волна машин была очень близка к прибытию, и еще больше было в пути. По последним подсчетам, более пятидесяти кораблей, на каждом из которых легко могло разместиться с дюжину или больше констеблей. Обычные миротворческие силы "Занзибара", даже для многомиллионного населения, насчитывали гораздо меньше тысячи человек. Они просто никогда не нуждались в сильной полиции. Не потребовалось бы еще много прибывающих кораблей, чтобы их собственная полиция оказалась в меньшинстве.

Взорам общественности предстали новые констебли, выходящие из шлюзов и направляющиеся в общественные места "Занзибара". Они явно не были вооружены или закованы в броню, но некоторых сопровождали роботы-миротворцы, шагающие черными штуковинами, похожими на длинноногих пауков. Они нервировали Чику, и она на мгновение обрадовалась увеличивающемуся расстоянию. Она видела подобных роботов во время своих визитов на другие голокорабли, но на "Занзибаре" они никогда не считались необходимыми.

- Настроение примерно такое же спокойное, как и следовало ожидать, - сообщил Ной из машины, которая везла его обратно в здание Ассамблеи. - Мы отдали общие приказы всем гражданам и констеблям - относиться к посетителям как к почетным гостям, выполнять все разумные просьбы. Пока слишком рано говорить, возникнут ли проблемы - пройдут часы, прежде чем они установят заметное присутствие по всему "Занзибару". Люди раздражительны и сбиты с толку. Большинство из них даже не знают, что случилось с "Ледоколом"!

- Сделайте заявление, - сказала Чику. - Ознакомьте граждан с фактами. Помогите им понять, что то, что мы сделали, может быть расценено как провокационный акт.

- Ты уверена?

- Это единственный способ. Если они начнут чувствовать, что констебли врываются без всяких на то оснований, кто-то где-то собирается сделать что-то глупое. Вероятно, с лопатой и черепом.

- Нам уже задают вопросы. Люди хотят знать, является ли это началом оккупации.

- Просто скажи им правду, которая заключается в том, что ты не знаешь и не в твоей власти решать. Скажите, что "Занзибар" выполнит пожелания Совета Миров.

- Тебе не кажется, что наши заверения прозвучат немного неубедительно, учитывая, что мы уже пошли против Совета, запустив корабль?

- Они могут верить нам или нет, Ной, но "Ледокол" - свершившийся факт. Мы уже в пути, и нет смысла наказывать тех из вас, кто остался позади. Большинство из них вообще не имело никакого отношения к экспедиции.

- Я с нетерпением жду возможности опробовать эту линию аргументации. Сейчас мы опережаем констеблей, но они приближаются к административному центру. Они потребовали доступа в здание Ассамблеи.

- Тебе лучше впустить их - они заставят тебя только в том случае, если ты этого не сделаешь.

- Без шуток. Ассамблее будет очень трудно провести какое-либо частное обсуждение, чтобы принять решение о нашем следующем шаге. Ты права, отвергая вооруженное сопротивление, но мы не обязаны позволять остальным кораблям причаливать. Мы могли бы изолировать "Занзибар", провозгласить одностороннюю независимость от Совета.

- А что насчет констеблей, которые уже внутри?

- На данный момент цифры незначительны - мы могли бы справиться с ними, если понадобится.

- А их роботы?

- Не знаю.

- Это не вариант, Ной. Мы так сильно зависим от каравана. Мы не можем поднять подъемный мост, рассчитывая пройти его в одиночку. По крайней мере, мы подвергли бы наших граждан - включая моих детей - испытаниям, которых они не заслуживают. В худшем случае мы бы спровоцировали принудительную оккупацию. Если мы не дадим им доступ к нашим шлюзам, они проложат себе путь сквозь нашу оболочку.

- Мы не можем просто... уступить.

- Работа выполнена. "Ледокол" уже в пути. В этом смысле мы достигли того, чего хотели.

- Нет, - поправил Ной. - Мы сделали первый шаг, вот и все. Даже если движок заработает, нам все равно нужно масштабировать его для использования на голокорабле. Если Совет не удастся заставить это понять, тогда, возможно, нам действительно нужно провозгласить независимость. - Она услышала, как он в отчаянии ударил кулаком по салону машины. - Черт! Я не чувствую себя готовым к этому. Может быть, мы все неправильно понимаем, понимаешь? Может быть, нам стоит просто продолжать в том же духе, забыть о Крусибле.

- Мы должны добраться до Крусибла, Ной, - сказала она. - Не начинай сомневаться в этом сейчас.

- Это была просто мысль.

- Хорошо, пусть так и остается. Послушай, мы оба знаем, что это будет трудно, но я верю, что ты примешь правильные решения - будешь держать оборону, поступишь правильно по отношению к нашим людям.

- Я почти у Ассамблеи. Констебли опоздают не больше чем на полчаса, если нам повезет. Я собираюсь поговорить с Юнис. - Она улыбнулась, когда он произнес это имя - смелый поступок даже сейчас. - Она должна знать, что происходит.

- Я сомневаюсь, что она в неведении, но ты прав - поговори с ней сейчас, пока не стало еще труднее. И скажи детям, чтобы они не волновались. Все будет хорошо.

- Ты действительно в это веришь?

- Я хочу верить, - сказала она. - Очень сильно. И я думаю, если мы все будем изо всех сил стараться не наделать глупостей, у всех нас - у тебя, у меня, у нее, у остальных в караване - возможно, появится шанс.

- Просто шанс?

- Это лучше, чем вообще никаких шансов. Мы в беде, Ной - сообразительность втянула нас в это, и еще большая сообразительность должна будет вытащить нас из этого. Мы должны быть мудрыми, как сказала Юнис, подняться над собой.

- Я весь внимание, если у тебя есть какие-нибудь блестящие идеи, которыми ты хотела бы поделиться.

- Береги себя, Ной. Очень скоро мы собираемся запустить ПЧФ-движок. Я надеюсь, что у нас еще будет возможность поговорить, но гарантий нет.

- Ты хочешь, чтобы я сказал Мпоси и Ндеге?

- Нет, пока все не будет сделано. Что бы ни случилось.

- Я так и сделаю. - Он глубоко вздохнул. - Что ж, мы здесь, и нам просто придется это пережить. Я не думаю, что у твоей семьи хватило предусмотрительности сделать это место пригодным для обороны?

- Подозреваю, что нет.

- Скажи им, чтобы в следующий раз старались усерднее. Удачи, Чику. Я буду ждать от тебя весточки. Независимо от всего того, что произошло между нами, я надеюсь, что мы снова поговорим.

- Я тоже, - сказала она.

Когда она закончила, Травертин сообщил ей, что они готовы работать на полную мощность.

- Я полагаю, тебе приходило в голову, - сказал Травертин, - что все это может быть просто формой самоубийственной мести от моего имени? Что я знаю, что двигатель не заработает, но буду иметь удовольствие видеть, как ты отдаешь приказ запустить его?

- Вообще-то, мне это и в голову не приходило.

- Что касается удовлетворения, то, думаю, оно было бы довольно мимолетным. В любом случае, я не из тех, кто мстит - мне кажется, это довольно бесполезное расходование своей энергии. Должны ли мы это сделать?

- Это сработает, - твердо сказала Чику, как будто одной ее убежденности было достаточно, чтобы гарантировать успех.

- Я знаю, - согласился Травертин. - Но было бы любезно с твоей стороны, если бы это было не так, не так ли? Сними это бремя забот со своих плеч. Кстати, я чувствую себя на много лет моложе. Тебе стоит как-нибудь попробовать это: ничто так не подстегивает твою походку, как смягченный смертный приговор.

Они подтолкнули движок к неизведанной физике. Даже с балластом, гасящим ускорение, переход с одного g на три g все равно был шоком, поскольку перехода почти не было, только плавное увеличение мощности. Травертин почти ничего не говорил, пока изучал цифры и кривые, сопоставляя их со своими мысленными прогнозами. Он поджимал губы, щурился и издавал странные тихие кошачьи звуки, смысл которых Чику не поняла.