На стальном ветру

Травертин погрузился в глубокое задумчивое молчание. Казалось, он смотрит сквозь десятки метров сплошной скалы на что-то, расположенное за пределами "Занзибара". Мгновение тянулось неуютно. Чику не осмеливалась заговорить.

- В чем подвох? - спросил в конце концов Травертин.

- Ты должен вызваться добровольцем на эту миссию, - сказала Чику. - Ты все равно нужен мне, но и тебе это пойдет на пользу. На корабле ты будешь изолирован от неизбежных политических последствий.

- А как насчет методов лечения старости, на которые я рассчитывал? Как они вписываются друг в друга?

- Их не будет, - просто ответила Чику. - С нами будет только один врач, доктор Эйзиба - ты его знаешь. Там также будет медицинский робот и небольшой хирургический кабинет для экстренных случаев. Если кто-нибудь из нас серьезно заболеет, его снова отправят в спячку до тех пор, пока мы не воссоединимся с основным караваном. Это лучшее, на что мы можем надеяться.

- Но разве ваша команда не переходит в режим спячки с момента вылета?

- Как только мы покинем "Занзибар" и проведем кое-какие испытания двигателя.

- То есть, по сути, ты мне... ничего не предлагаешь. Манжета не подействует при спячке, поэтому, когда я проснусь на другом конце путешествия, я буду точно таким, какой я есть сейчас!

- За исключением того, что от наручников тебе хуже не станет. Кроме того, тебе будет обещано официальное помилование и все виды восстановительной терапии, которые мы сможем тебе предложить, когда прибудет караван, а это будет примерно через десять лет после того, как мы доберемся до Крусибла. - Чику глубоко вздохнула, убежденная, что у нее есть только один шанс доказать свою правоту. - Это лучшее, что я могу сделать. Между сегодняшним днем и датой запуска нет времени, чтобы выполнить какую-либо полезную для тебя терапию - даже подготовить тебя к полету будет достаточно сложно. Я хотела бы дать тебе все, чего ты хочешь, все, чего ты заслуживаешь, но не могу. Ты все еще нужен мне на "Ледоколе". Я даже не могу выразить, как сильно ты мне нужен на этом корабле.

Травертин наклонился к ней. - Что ты знаешь такого, чего не знает никто другой? Что привело тебя сюда? О чем ты всем не рассказываешь?

- Ты просто нужен мне на этом корабле.

- Ты любишь своих детей. Сколько им сейчас лет?

Чику пришлось на секунду задуматься. - Мпоси восемнадцать, Ндеге на год старше.

- Итак, сейчас они молодые люди, вступающие во взрослую жизнь. Ты ведь возьмешь их с собой, верно?

- Нет. Для них будет лучше, если они останутся здесь, с Ноем.

- А если бы ты могла взять их всех троих? Если бы ты могла убедить их или принудить силой?

- Я бы не стала.

- Что бы тобой ни двигало, ты уже поставила это перед своим браком. Теперь ты также готова расстаться со своими детьми?

- Все совсем не так. Если бы был какой-нибудь другой способ...

- Но это не так.

- Нет.

Травертин медленно кивнул. - Скажи мне одну вещь. Все откроется, как только мы окажемся на корабле и покинем "Занзибар"?

- Не знаю. Честно говоря, я не знаю, что мы найдем, пока не доберемся туда.

- Это чепуха. Мы все знаем, что найдем. Разве ты не была в парках предвкушения? Они даже позволяют такому ужасу, как я, разгуливать по ним. Чего мы еще не знаем о Крусибле?

- Все, - сказала Чику, и в этом единственном слове, возможно, самом важном в ее жизни, заключалось едва ли не больше, чем она могла себе представить. Не только "Занзибар", не только голокорабли и караваны, но и судьбы миров и цивилизаций. Больше, чем любовь и смерть.

Травертин пошевелился, чтобы приподняться с сиденья, затем поморщился. - Боюсь, мне понадобится робот.

Чику кивнула. Но вместо того, чтобы вызвать машину, она двинулась на помощь своему другу. - Это решение, которое я прошу тебя принять... когда я могу ожидать твоего ответа?

- Глупая ты, Чику. У тебя он уже есть.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Никто не осмеливался назвать это днем запуска. Даже сейчас перспектива казалась нереальной, ее невозможно было увязать с обычным ходом ее утра до сих пор.

Она встала как обычно и встретилась с Ноем и детьми как раз перед тем, как они отправились в колледж, обменявшись обычной натянутой, но сердечной светской беседой. Затем она разделила транзитную капсулу с Ноем, возвращаясь в административное ядро, и оба они вели себя так, как будто в этот день ей не предстояло ничего важного. Два энергичных чиновника среднего звена ехали с ними в капсуле, заполняя воздух картами и диаграммами внутренних районов "Занзибара", пока они обсуждали жизненно важные вопросы распределения ресурсов. Ной и Чику благоразумно промолчали.

Позже будут слезы, она знала это. В последние несколько часов перед стартом, прежде чем их секрет был раскрыт остальным членам каравана, Ндеге и Мпоси должны были вызвать из колледжа. Она встретится с ними снова и попытается объясниться - попытается заставить их понять, почему она должна была поступить с ними так непонятно и жестоко.

Они, конечно, не поняли бы - не здесь и не сейчас. Но она могла бы дать им слова, которые они запомнили бы после ее ухода, и в какой-то момент они, возможно, пришли бы к пониманию, если не к прощению.

Когда они прибыли к месту назначения, Чику и Ной быстро попрощались с другими политиками и функционерами, которые находились в одной капсуле. Они вышли из транзитного терминала и направились по длинному подъезду к зданию Ассамблеи. Горожане и журналисты наблюдали, как она проходила мимо, но никто к ней не подошел. Что-то было в походке и решительности Чику, создающее жесткое отталкивающее поле, подобно тому, как планета отклоняет солнечную радиацию.

- На Земле, - сказала она Ною, - Чику Йеллоу пришлось забежать в такое здание, чтобы спастись от военной машины. Внутри были дикие кошки - я думаю, это были пантеры, черные и очень сильные. Механизм каким-то образом работал со сбоями, что делало их более склонными к нападению. Они охотились за нами в глубине дома.

Ной ускорил шаг, чтобы не отставать от нее. - Это первый раз, когда ты говоришь об этом инциденте. С чего такая перемена в настроении?

- Если не сейчас, то когда? Я благодарна тебе за то, что ты никогда не давил, никогда не использовал то, что знал, против меня.

- Возможно, ты и не доверяла мне, Чику, но я всегда верил, что ты поступишь правильно, по-своему. Ты видела ее в последнее время?

- Далеко не так сильно, как мне бы хотелось. Но с ней все в порядке - на самом деле гораздо лучше, чем было.

- И она такая... полностью в теме?

- Абсолютно. Я все обсудила с ней, пропустила через уши почти каждое принятое мной решение, чтобы узнать ее мнение. Ты можешь свалить часть вины на нее, если хочешь.

- Кажется немного бессмысленным.

Они уже были почти у здания. Ее мысли вернулись к первоначальному дому в Африке, в честь которого было построено здание Ассамблеи на борту "Занзибара". Ей было интересно, стоит ли он до сих пор. Она представила, как его белые стены уступают место кустарнику, вся собственность превращается в очертания на земле, в карту самого себя, которую можно увидеть только с воздуха. Я хочу сейчас вернуться в Африку, - подумала она, - вернуться в то тело, а не в это. Под честным небом, с пантерами или без пантер.

- Как ты себя чувствуешь? - спросил Ной, когда они взбегали по ступенькам.

- Нервничаю. Примерно по миллиону причин.

- Уверен, что ты окажешься на высоте положения.

Она замедлила шаг, прежде чем они полностью вошли в здание, свирепо глядя на дежурных констеблей, пока те не отошли от своих постов и не позволили ей немного уединиться.

- Ной, прежде чем я объявлю о своей отставке... Я собираюсь сделать то, что должна был сделать много лет назад. Ты сказал, что я должна была доверять тебе, и ты прав. Я не могу загладить свою вину за это - я не могу вернуть тебе годы, которые я украла у нашего брака, или заставить наших детей внезапно понять, что я с ними сделала. Я понимаю, что для этого уже слишком поздно. Но есть кое-что, что я хотела бы тебе подарить. Ты помнишь, когда мы навещали ее, когда я оставила с ней компаньона Ндеге?