Пробуждение Посейдона

Нет, эта тревога была вызвана тем, что кто-то выходил, а не входил.

- Где Кану? - спросила Гома.

Некоторое время его никто не видел.

Он был почти под хоботком, когда она нашла нужный канал на своем костюме.

- Кану! Это Гома. Что вы делаете?

Он прошел еще несколько шагов, как будто не слышал ее. Затем он замедлил шаг, бросил взгляд назад через плечо - свет отразился от края его забрала, намекая на его слишком знакомый профиль за стеклом.

- Делаю то, что должен делать посол, Гома, - устанавливаю дипломатические отношения. Он чего-то хочет. Может быть, одного из нас. Что ж, думаю, я очевидный кандидат.

- Я потеряла Мпоси. Я потеряла Юнис. Я не потеряю вас.

- Мы все потеряли больше, чем на нашу долю выпало, Гома. Но я пришел в эту систему, чтобы узнать кое-что о них. В каком-то смысле я рад, что выбор дался мне так легко. Не думаю, что у меня хватило бы смелости отправиться в космос и встретиться с одним из них. Но это? Это значительно упрощает ситуацию, вы не согласны?

- Это вы говорите, Кану, или Свифт?

В его голосе звучали удивление и любопытство в равной мере. - А это имеет значение?

- Я хотела бы знать. Я хотела бы знать, человек ли принимает это решение или машина принимает его за него.

- О, это очень похоже на человека. Свифт здесь, и мы оба знаем, что должно быть сделано, но выбор за мной. Эта жизнь принадлежит мне.

- Вы делаете это только потому, что потеряли Ниссу. Но остальные не потеряны!

- Нисса умерла, Гома. Возвращение ее домой этого не изменит. Кроме того, где сейчас мой дом? Я не могу вернуться на Марс, а Земля считает меня предателем своего собственного вида.

- Насколько вам известно, сейчас никто даже не помнит, что вы сделали.

- В конце концов, никто ничего не помнит.

Хоботок начал концентрировать свои стремительные, извивающиеся движения в пространстве непосредственно над Кану. Теперь их разделяло всего несколько сотен метров. Кану даже остановился, предчувствуя неизбежное. Он опустил руки по швам, приняв позу терпеливой покорности.

Он набросился на него, как атакующая змея. Не было ни щелчка хлыста, ни ударной волны, но внезапность движения все равно ошеломила Гому, и она чуть не упала назад от неожиданности. Ничто, сделанное из твердой материи, не должно так двигаться. Кану исчез. Хоботок удалялся, втягиваясь обратно в эту большую надвигающуюся массу. В то же самое время все тело Хранителя поднималось обратно в космос. Ошеломленная увиденным, Гома могла только продолжать дышать. Она чувствовала, что пошевелиться, произнести хоть слово, позволить себе хоть одну неразумную мысль было бы достаточно, чтобы спровоцировать Хранителя забрать и ее тоже.

Она рискнула повернуть голову и посмотрела вверх, следя за подъемом Хранителя. Он становился все меньше. Она задавалась вопросом, чему именно она только что стала свидетельницей, и станет ли это свидетельством благословения или проклятия на всю оставшуюся жизнь.

Проходили часы, а Хранитель так и не возвращался. Они проследили за его отбытием, сначала с помощью ветхих приборов и сенсоров лагеря Юнис, а затем с помощью более зорких глаз и ушей своего орбитального корабля. Хранитель мчался обратно к окраинам системы, где, по-видимому, все еще ждали другие представители его вида, те, которые не были повреждены или уничтожены Посейдоном.

Гома не могла отделаться от ощущения, что все они ожидают вынесения ужасного, необратимого вердикта какого-то суда. Было трудно заснуть, трудно думать о чем-либо другом. Она задавалась вопросом, что стало с Кану, был ли в каком-то смысле "Кану" все еще живым существом. Было бы неплохо поговорить с Ндеге и выяснить, чему она, в свою очередь, научилась у своей матери во время пребывания Чику в Хранителе.

У нее не было Ндеге, у нее не было Мпоси или Кану. Она даже не могла поговорить с Ниссой, единственным другим человеческим существом, которое пережило этот Ужас и кое-что знало о его качествах.

- Если бы он намеревался причинить нам вред, - сказал Грейв, - я думаю, мы бы уже знали об этом. У него были все шансы атаковать, когда он захватил Кану. Должно быть, он почувствовал нас поблизости - в лагере, на борту корабля, - но предпочел не применять разрушительную силу.

- А если бы Кану не пошел туда? - спросил Ру.

Грейв посмотрел вниз. - Я не знаю.

Они втроем сидели за одним из столиков Юнис. После церемонии погребения Гома и Ру проводили много времени с выжившими танторами на нижних уровнях лагеря. Но Восставшим Орисона также было необходимо дать возможность познакомиться с единственным выжившим участником занзибарской экспедиции Восставших, и человеческие существа были нежелательным осложнением во время этого процесса.

- На вас не похоже не быть в чем-то уверенным, - сказал Ру. - Я думал, что все дело в определенности, когда речь идет о "Втором шансе"?

В его вопросе была лишь легкая насмешка, и Грейв явно не обиделся. - Если бы только, Ру. Как ни странно, ничто в философии "Второго шанса" не подготовило меня к этой ситуации - быть на Орисоне, ожидая услышать, что непримиримая инопланетная машина сделает с нашим посланником-человеком, который, так уж случилось, несет с собой надежды марсианских машин.

- Значит, мы все в одной лодке, - сказала Гома.

- Как вы думаете, он сделал бы то, что сделал, если бы Нисса была все еще жива?

Ру пристально посмотрел на него. - Вы думаете, это было самоубийство?

- Я не знаю его достаточно хорошо, чтобы сказать наверняка, но это выглядело как поступок человека, у которого закончилась надежда.

- Вы не можете его винить, - сказала Гома. - Сначала Ужас, потом потеря жены? Никто из нас не в том положении, чтобы осуждать Кану за это.

- Поверьте мне, осуждение - это последнее, о чем я думаю, - сказал Грейв. - Я просто хотел бы, чтобы у него было больше времени смириться со своим опытом. Я думаю, у него хватило бы сил смириться с ним, если бы все это не случилось одновременно.

- Вам легко говорить, вы не прошли через весь этот Ужас, - сказала Гома.

- Никто из нас не проходил через это, - ответил Грейв. - Но, в конце концов, каждый из нас был бы волен отвергнуть это послание.

Ру сделал скептическое лицо. - Вы имеете в виду, отрицать это?

- Если отрицание - это ментальная стратегия, позволяющая смотреть жизни в лицо, пусть будет так. Смерть - это отрицание. Отрицание лучше, чем это, при любых обстоятельствах. Кроме того, у нас нет объективных доказательств того, что Ужас является чем-то иным, кроме психологического оружия, набора очевидных утверждений, которые кажутся убедительными только потому, что они внедряются в наши умы на очень глубоком уровне, как своего рода коварная пропаганда.

- Нам не нужен Ужас, чтобы донести до нас послание, - сказал Гома. - Для этого у нас есть все необходимое - грамматика Мандалы излагает ту же истину. Вакуум разрушится. С этим не поспоришь.

- Может рухнуть, - заявил Грейв. - Но их физика может быть неправильной. Рассматривали ли вы такую возможность?

Гома покачала головой. - У них были миллионы лет, чтобы найти в нем изъян. Если бы он был, они бы его нашли.

- Но это почти позиция веры, не так ли? Безоговорочно принимая тот факт, что в логике М-строителей не было ошибки, вы ставите их на уровень богов. Но они не были непогрешимыми - мы сами видели доказательства этого.

- А у нас они есть? - спросила Гома.

- Посейдон безжалостен, но он также неразборчив в средствах. И эти Мандалы - опасная, мощная технология, которой позволили остаться незамеченной? Если они и были богами, то безрассудными, беспечными существами. Небрежные божества. Они оставили нам несколько смертоносных руин - спросите жителей "Занзибара". Спросите свою мать.

- Моя мать мертва.

- Мне жаль, но суть остается в силе. Я не вижу непогрешимости в работе М-строителей, Гома. Я вижу высокомерие. Слепоту к собственным недостаткам. Зная это, как мы можем иметь хоть малейшую уверенность в их пророчествах?