Страница 13 из 23
Солнце уже уходило за горизонт, окрашивая верхушки деревьев, но на дороге в город по-прежнему царило радостное безумие. На полях люди недоверчиво, но с надеждой в глазах поглядывали на небо. Всадники гарцевали, прохожие добродушно махали на них руками и только смеялись, когда их обдавали брызгами из подсыхающих луж. Из торговых фургонов выглядывали счастливые лица ребятишек и стариков. Они подставляли ладони под все еще теплые вечерние лучи.
Все спешили в город до темноты. Как только солнце исчезнет за дальним холмом, быстро стемнеет, и ворота в Ортук закроются до утра. Ночевать за городской стеной, пусть даже погода наконец-то позволяет снять тяжелые теплые одежды и спрятать треухи и рукавицы до следующей зимы, никому не хотелось.
Ходящий не стал пробивать грудью коня себе дорогу во внезапно возникшей толчее перед воротами, когда они со скрипом и скрежетом стали закрываться, едва палящий глаз солнца скрылся за деревьями, и подъехал к стенам города одним из последних. Стража уже установила в железные скобы тяжелое бревно – засов, оставив открытой только узкую калитку справа. Кйорт спешился и двинулся к ней, ведя Хигло под уздцы. Караул преградил ему путь. Один из привратников вышел вперед, направив в грудь странника острие меча, а второй, подняв горящий факел повыше, нагло спросил:
– Кто такой? Куда?
В его глазах уставший, с измученным грязным лицом и спутавшимися волосами, в пропитанной кровью рубахе, ходящий был не более чем проходимцем или бродягой.
Кйорт устало выдохнул и достал из набедренной сумки грамоту:
– Я охотник на ведьм, вот мое разрешение на охоту.
С этими словами он протянул стражнику бумагу.
– Охотник? – караульный грамоту взял, но разворачивать не спешил. – Что-то ты не похож на охотника за ведьмой, скорее на бродяжку. Или на шпиона, который силой отнял эту бумагу у настоящего владельца. Откуда мне знать?
– Мое имя Кйорт Ларт, я охотник на ведьм. У тебя в руках мое разрешение местного епископата на охоту в здешних местах, – монотонно проговорил ходящий. – Это написано в грамоте.
Стражник продолжал молча вертеть в руках скрученную в трубку бумагу.
– Во имя человеколюбия, я ранен, мне нужно обработать раны и лечь. Не собираешься же ты держать меня за воротами до утра?
– Вообще-то это именно то, что я собирался сделать, – грубо отрезал привратник.
– В чем дело, солдат? – раздался голос за воротами.
– Капитан! Вот проходимец!
Стражник посторонился, пропуская вперед начальника ночного караула.
– Убеждает, что он охотник на ведьм. Но он в лохмотьях и без сопровождения. Наш Илур всегда так хорошо одевался и один никогда не ездил, – продолжал он говорить за спиной у вышедшего вперед высокого офицера в кирасе с серебряными арабесками по краю. – А этот бродяга грамоту, видать, украл или отнял…
Офицер повернулся вполоборота к солдату и взял у него факел. Колеблющийся рыжий свет осветил Кйорта.
– Бог мой! Ты что, совсем потерял остатки ума? – взревел офицер. – Отправляйся на кухню, будешь сегодня ночью таскать помои за городские стены!
– Но капитан! – стражник съежился. – Я же только…
– И в следующий караул тоже! – рявкнул гвардеец. – Пошел вон! Стой! Верни грамоту господину!
Офицер вырвал бумагу из рук ошалевшего солдата и учтиво протянул ее ходящему. Кйорт спрятал грамоту и улыбнулся:
– Рад, что попал на ваше дежурство, как и в тот день, когда мне удалось поймать Нарциллу. Надо признаться, я уже думал, что снова буду спать под звездами.
– Господин, простите этого осла, – офицер поклонился. – Меня зовут Лесли Камило. Вы можете звать просто Лесли. Капитан второго пехотного клина «Городских псов».
– Приятно снова увидеть тебя, – Кйорт кивнул.
Капитан, поняв, что охотник устал и хочет поскорее попасть в город, посторонился и прокричал в темноту за воротами:
– Двое, ко мне!
За дверями послышался лязг легких доспехов и топот.
– Проводите господина в «Верхний город», – скомандовал он и пояснил Кйорту: – Это лучший постоялый двор в городе.
– Если можно, в часовенку, к отцу Волдорту, – тихо поправил офицера Кйорт.
– Слышали? Проводить господина, куда он попросит. И чтобы никаких задержек! Головой отвечаете!
Солдаты дважды стукнули левыми кулаками в железных перчатках по кирасам с негромким «ку-ум».
– Благодарю, – Кйорт дернул поводья и прошел в калитку.
– Господин, – капитан легонько дотронулся до руки ходящего, когда тот проходил мимо. – Я только хотел спросить…
Лесли выглядел смущенным и почувствовал, что краснеет, словно юнец.
– И вчера, и сегодня было солнце. Холод не вернулся ночью… я подумал… надолго ли?
Кйорт задержался и обернулся к капитану.
– Теперь все будет хорошо, – сказал он тихо, но решил, что его слова прозвучали совсем неискренне, и поправился: – С погодой теперь все будет как положено этому времени года.
Лесли просиял и доверительно прошептал:
– Я так и решил, что это, несомненно, ваших рук дело! Сколько я видел этих дутых охотников и викариев…
– Тише, капитан, – оборвал восторженные слова Кйорт и чуть слышно прошептал прямо в ухо: – Не думаю, что тебе хочется гореть на столбе за ересь. У стен есть уши, а тут, кроме стен, еще есть живые. Я сделал то, что у меня получается лучше всего, другого я не умею. Но говорить, что ты не верил в других, не смей. Пусть даже шепотом. И даже мне.
Кйорт похлопал Лесли по плечу и прошел под тяжелый арочный свод. В свете факелов опасно блестели зубья все еще поднятой решетки. Двое стражников еще раз приветствовали ходящего. Один помог ему вновь сесть на коня и найти стремена. Потом взял коня под уздцы и, освещая себе дорогу, пошел вперед. Второй, обнажив широкий меч, шел рядом, зорко вглядываясь в каждую щель, словно оттуда могла возникнуть опасность. Гулкое эхо покатилось по каменным стенам, но сменилось звонким цоканьем, едва лошадь выехала из-под арки в передний двор.
Теперь тут было тихо и даже уютно. Где-то на узких улочках мелькали факелы расхаживающих патрулей, слышался крик кота или далекий лай собаки. Камни в стенах домов, булыжники на мостовой, коньки на крышах, ставни, доспехи воинов – все играло мягким лунным светом. Вода в купальне, мутная и грязная днем, сейчас превратилась в расплавленное серебро. Кйорт любовался чистым звездным небом. Когда он увидел его в первый раз, потрясение было настолько сильным, что он потерял сознание. Сейчас же мог часами разглядывать подмигивающие ночные огоньки, которые неизвестный художник аккуратными мазками тонкой кисти нанес на заоблачном холсте. Каким чудесным образом на густо-синей небесной ткани появляется эта жемчужная россыпь, Кйорта не интересовало. Души ли это предков, осколки далеких Планов, таинственная сила или глаза неведомого чудовища – все равно, потому что это прекрасно!
От созерцания его отвлекло покашливание. Йерро вздрогнул и понял, что они перед жилищем Волдорта. Охотник спрыгнул с коня и тут же пожалел об этом: заныли от боли ноги. Он поблагодарил солдат и тихо постучал в дверь. Через несколько минут за ней послышалась возня, в щелке мигнул огонек свечи, и старческий голос спросил:
– Чем могу послужить, дети мои?
– Волдорт, это я, Кйорт. Отвори, – ответил ходящий.
– Кйорт?! – в волнении воскликнул Волдорт.
Скрипнула спешно отброшенная щеколда, и Кйорт едва успел отойти на шаг от резко распахнувшейся двери, чтобы не получить по лбу.
Волдорт в накинутой на голое тело рясе поднял над головой старенький, затекший воском подсвечник с толстой свечкой, разогнав темноту у крыльца.
– Кйорт? Ты ли это? – священник крепко сжал плечо ходящего и затараторил: – Рад видеть тебя! Проходи в дом. Ты на ногах не стоишь. Что с тобой произошло? Выглядишь, будто бился с сотней диких кошек! Это ты убил ведьму?
Волдорт посторонился, приглашая гостя войти. Ходящий зашел в дом, освещенный десятком толстых оплавленных свечей, и опустился на скамейку у стены.
– Отец, надо позаботиться о Хигло, – попросил он.