Страница 6 из 9
Обо всем этом подробно поговорим дальше.
ЧАСТЬ
II
. «СЕМЬЯ ПРАВА» И СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ЗАКОНА
1
По мере усложнения правового регулирования на отдельных территориях и в соответствии со свойственным им менталитетом стали формироваться правовые семьи, отражающие определенный характер правового регулирования. Правовая семья – это общность норм, которые являют собой систему на определенной территории и отражают национальный характер, мотивы и формы правотворчества и правоприменения. Именно исходя из поведения людей, из понимания морали на национальном уровне стало возможно выделять семьи права.
Как и в случае с психологической наукой, говорящей о чертах личности, идеально чистое представление о семье права встретить невозможно, ведь часто попадаются смешанные типы, однако всегда превалирует один (реже – два) конкретный тип.
Аристотель в «Политике» удачно проводит аналогию между семьей и государством. Он пишет, что семья – это прототип государства со своим патриархом, подданными и так далее. Экономическая, социальная и правоохранительная черты прослеживаются, по моему мнению, однозначно.
В нашем случае может быть проведено такое же сравнение. Разбирая правовые семьи, можно понять, почему мусульмане предпочитают религиозные нормы государственным или почему судебные решения в США стоят на уровне самостоятельного масштабного источника права.
Семьи права сформировались не сразу. Их конечный вид, хоть и не чистый, а с разного рода примесями, определялся в течение долгого времени. Основные критерии отнесения к семье – это преимущественная классификация источников права, а также то, в какой форме регулируются общественные отношения.
С другой стороны, правовая семья выражена совокупностью норм права и их источников, характер действия которых определяет отнесение к тому или иному виду. При этом категория правовой семьи распространяет свое действие одновременно на несколько государств или наций, для которых она более характерна.
Основные семьи – это мусульманская, англо-саксонская и романо-германская.
2
В мусульманских странах религиозные нормы соотносятся с правовыми и обладают такой же, если не большей, юридической силой, распространенной на всех жителей государства и обеспеченной принудительной силой последнего и (или) религиозной знатью. Эта семья получила название «мусульманское право». Отдельные ученые называют ее «семьей религиозного права».
Субъекты подобного типа правоотношений ставят во главу угла религию и религиозные нормы. Коран для мусульман священен, его догмам и учению подобает безукоризненно следовать всем, кто находится на территории мусульманского государства, в особенности – людям, обращенным в ислам. Отдельно в Коране прописаны нормы мусульманского уголовного права, которые также подлежат соблюдению.
Мусульманское право – это эссенция мусульманского духа, наиболее ясное выражение мусульманской идеологии, главное звено ислама.
Трудно представить себе безусловное следование заветам Библии, к примеру, на территории стран Европы или в России в настоящее время. Особенно в условиях развития свободы слова, существования светского государства, множества ответвлений различных религий и свободы вероисповедания. Хотя и в этой части также следует вспомнить период, в котором люди жили ранее. За богохульство и вероотступничество во времена Коперника и Галилея последние были убиты как еретики. Продолжая мысль, отмечу, что с рациональной точки зрения у закона, морали и религии общие корни социально-полезной направленности.
С точки зрения религиозного права священные писания – это по природе чистейшие представления о правилах поведения в обществе и взаимодействии людей между собой, и признавать такие нормы следует в максимальной степени общественно полезными. При этом нужно понимать, что нормы подобного характера не персонифицированы и имеют характер общих для каждого. В таком случае сложно учесть разумный баланс интересов человека, общества и государства в их взаимосвязи. Одновременно семьи религиозного права имеют мощнейший превентивный потенциал, охранительная функция их необычайно велика, и из-за тесной связи с самой религией такие нормы нарушаются реже, чем другие.
Нельзя не отметить исторический характер религиозных норм. Древним было жизненно необходимо тесно переплести религию и правила поведения, возведенные в статус закона в целях совместного выживания и развития. Авторитетом в ранних догосударственных образованиях (и в последующем – в отдельных государствах) были боги. Как раз здесь стоит вспомнить ордалии и суды поединком.
Затем, с течением времени и при усложнении как общественной мысли, так и самих норм, закон стал конвертироваться в естественный и государственный. В этом ключе мусульманское право можно охарактеризовать как перешедшее на наш век религиозное регулирование общественных отношений. Так или иначе, религия и Создатель здесь стоят во главе, Высшая (божественная) сила регулирует баланс общественных и государственных интересов.
3
Иначе дела обстоят в странах Запада, где основным, первостепенным источником права является судебный прецедент. Наиболее яркий пример – это Великобритания, США и иные страны территориального и схожего правового толка. Такая семья именуется англо-саксонской.
Не подумайте, что речь будет идти только о судебном прецеденте. К примеру, в США обильно издаются и законы, и подзаконные акты. В годы правления отдельных президентов США, например, Т. Рузвельта, указы президента были «в моде» как никогда. Он выпускал их с неимоверной скоростью и пытался своим регулированием охватить большинство сфер общественных отношений, усиливая теорию унитарной исполнительной власти.
В ключе правовой семьи США под судебным прецедентом подразумевают решение компетентного органа (как правило, высших судебных инстанций) по конкретному делу, становящееся обязательным правилом при рассмотрении аналогичных дел9.
Проблема указанной семьи состоит в различных подходах к толкованию закона у отдельных правоприменителей: сначала стоящих в авангарде (адвокаты, должностные лица правоохранительной системы и др.), затем – в арьергарде (прокуроры, суды всей системы правосудия и др.).
Ситуация осложняется еще и тем, что не существует двух абсолютно одинаковых споров. Неважно, о чем идет речь: об административном праве, гражданском или, тем более, уголовном. Даже если характер спора можно определить шаблонно, к примеру, как спор об установлении вины в дорожно-транспортном происшествии или признании добросовестным приобретателем того или иного имущества, отдельные точечные моменты всегда будут отличны (перечень нарушений правил дорожного движения водителями, скорость движения, возможность избежать столкновения и так далее).
В этой связи попытки подвести все спорные ситуации под один шаблон всегда будут заканчиваться провалом в контексте реализации прав, свобод и интересов граждан, особенно в ключе соразмерности (если речь про уголовный деликт) и справедливости (если речь про гражданское право). Изучение же в полном объеме всех правовых норм и еще большего количества судебных прецедентов для комплексной защиты своих прав видится довольно энергозатратным. Важно учитывать и то, что судебная практика имеет тенденцию меняться под воздействием внешних факторов и зачастую разнится от штата к штату.
С другой стороны, прецеденты, формирующие судебную практику, имеют и определенные плюсы. Наиболее очевидным видится приведение к единообразию.
Судебная система в США устроена так, что судьи, наряду с законодательными органами власти, становятся творцами закона. Юристы и адвокаты при обращении в суды обязательно изучают всю имеющуюся по делам практику, особенно ту, которая касается штата, где рассматривается дело. Судебные решения используются в качестве ориентира и фактически представляют собой нормы закона. Такой подход при верном и квалифицированном толковании закона (исключительно высшими судебными инстанциями страны) дает меньше поводов для неверных самостоятельных действий судей. Однако это также может быть расценено и как минус, ведь суд должен быть независим и самостоятелен при принятии решения по спору.