Страница 30 из 74
— Потому что на эти отмытые рубли покупают не только рестораны и недвижимость. Эти деньги также пойдут на самый прибыльный бизнес из всех существующих.
— Оружие, — говорю я.
Диана кивает. Мы оба знаем, что война — такой же бизнес, как и любой другой, и, как любой бизнес, она требует отлаженной и непрерывной цепочки поставок.
— Какое это имеет отношение к Дэнни? Он не помешан на деньгах. Он всего лишь врач.
— И именно здесь мы видим возможность. Мы знаем, что у Филиппа Хардвика эпилепися, которой он страдет с юности. Приступы совершенно неконтролируемы, вот почему всякий раз, когда он покидает Лондон, с ним путешествует врач. Мы знаем, что доктор Галлахер был с ним во многих таких поездках, так что у него есть необычайно близкий доступ к Хардвику. А у тебя есть личный доступ к доктору Галлахеру. Это наилучшее положение, на какое мы только могли рассчитывать.
— Ты хочешь, чтобы я использовала Дэнни ради информации? — Я качаю головой. — Ты требуешь от меня слишком многого.
- “Что ты планировала делать дальше, если бы я не рассказала тебе об этом?
— Я планировала выйти за него замуж.
— Я не прошу тебя менять эти планы. Я прошу тебя только держать глаза и уши открытыми. Передавай нам любую информацию, которую узнаешь о Филиппе Хардвике и о любых олигархах из его окружения. Я не прошу от тебя слишком многого. Это не предательство. Это просто выполнение своей роли хорошего американца.
— А когда я дам вам то, что вы хотите? Что будет потом?
— Потом ты можешь ускакать навстречу закату со своим мужем и жить долго и счастливо. Пока ты держишь язык за зубами, он никогда ничего не узнает. Зато ты будешь знать, что сделала наш мир более безопасным местом.
— И это все?
— Это все. Выясни, с кем сотрудничает Хардвик, и откуда берутся его деньги. И если сможешь, узнай о других пациентах Галена. Среди них, вероятно, есть несколько российских олигархов. Сообщи нам их имена, состояние их здоровья, все, что может указать нам на ахиллесовы пяты, которые мы можем использовать в будущем.
— Мне понадобится помощь Дэнни, чтобы проникнуть в базу данных клиники.
— Нет. Он не должен знать об этом. Никто не должен знать об этом. Это останется в нашем тесном маленьком кругу.
Я смотрю на Гэвина, и он кивает. — Так и должно быть.
— А как насчет штаб-квартиры? Они знают об этом плане, не так ли?
— Только несколько избранных.
Я хмурюсь. — Ты не доверяешь агентству?
Диана и Гэвин обмениваются взглядами. — Возможно, было бы разумнее этого не делать, — говорит Диана, — потому что они захотят привлечь британскую разведку. Мы не можем так рисковать.
— Ты и британцам не доверяешь.
— Задумайся, Мэгги. Два банкира и бухгалтер мертвы. Мы не знаем, разоблачил ли их кто-то из британской разведки. Мы должны все сделать тихо. — на мгновение она замолкает. — От этого может зависеть твоя жизнь.
_______________________________________________
Глава 15
Сейчас
Лонгморн закончился. Мы с Беном и Декланом допили последние отстаки, и я понятия не имею, смогу ли купить еще. Я беру свой бокал и смакую те драгоценные несколько капель, которые еще остались. Они еще слаще на вкус, потому что они последние.
— Господи, Мэгги, — говорит Бен. — Почему ты не рассказывала нам этого раньше?
— Это по-прежнему засекречено. Я не могла говорить об этом. — Я ставлю пустой стакан, и его глухой стук об стол заставляет Бена и Деклана вздрогнуть. — Я не хотела говорить об этом, — мягко добавляю я. Несмотря на все выпитое виски, мы на взводе, потому что знаем, что в нашей маленькой деревушке что-то изменилось. Что-то злое последовало за мной сюда из моей прошлой жизни, что-то, что угрожает отравить наше святилище.
— Диана уговорила меня на эту операцию, усомнившись в моей лояльности. Она заставила меня задуматься, была ли встреча с Дэнни в Бангкоке случайностью. Возможно, русские использовали его, чтобы заполучить меня, надеясь, что позже смогут перетащить меня на свою сторону. В глазах Дианы я могла бы работать на другую сторону, и я была бы не первым человеком, увязнувшим в медовой ловушке.
Я наблюдаю за лицами Деклана и Бена в поисках подсказок, верят ли они мне. Десятилетия назад мы втроем сблизились, когда были стажерами на ферме, и я до сих пор считаю этих людей своими самыми близкими друзьями, хотя иногда проходили месяцы, даже годы, когда мы не виделись. В тех случаях, когда мы все-таки встречались, обычно в каком-нибудь баре или ресторане в иностранной столице, мы говорили о старых временах, о тех днях, когда мы все еще верили, что можем изменить мир. О чем мы не говорили, да и не могли говорить, так это о деталях наших личных операций. Всегда есть какой-то тайный уголок в твоей жизни, которым ты ни с кем не можешь поделиться. Предательство, несомненно, могло быть одним из таких секретов.
Бен фыркает. — Абсурдна сама мысль о том, что тебя могут обратить. — Он смотрит на Деклана, потом снова на меня. — Если мы не можем доверять друг другу, то кому мы вообще можем доверять?
— Ты говоришь хорошие вещи, Бен, но ты ведь сам все прекрасно понимаешь. Мы все это делаем. Мы не должны доверять друг другу. Мы не можем себе этого позволить, только не в нашем деле; я даже себе не доверяю. А если меня и впрямь втянули в фальшивую любовную интрижку, то что это говорит о моем благоразумии? Какие еще ошибки я могла совершить, сколько еще потерять жизней, из-за того, что была настолько слепа, что не смогла распознать врага? — Я резко вскакиваю со стула и несу свой пустой стакан из-под виски к раковине. Я стою, вглядываясь в темноту. Кажется, я всегда вглядываюсь в темноту в поисках врага, который иногда находится слишком близко к дому. — Она заставила меня усомниться в моих собственных чувствах. Вот почему мне наплевать, жива Диана Уорд или мертва. Все, что пошло не так, началось с нее.
Деклан спокойно говорит: Похоже, она просто выполняла свою работу, Мэгги. Предупреждала тебя о человеке, с которым ты была в отношениях.
— В любви, — говорю я.
— В любви?
— Да. — Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на двух мужчин, сидящих за моим столом. Я никогда раньше не делилась с ними этой информацией. Они знают только, что я ушла из Агентства шестнадцать лет назад, что до тех пор, пока Деклан не связался со мной и не предложил присоединиться к ним в Мэне, я провела годы, скитаясь по дикой местности, в поисках пристанища, где можно пустить корни. Что у меня, как и у них, есть воспоминания, которые я подредактировала, воспоминания, которыми я никогда не делилась. — Я любила Дэнни Галлахера. И вот передо мной возникает Диана, прямо в моей собственной Стамбульской квартире, и говорит мне, что он был не просто моим любовником; он также был возможностью. Говорит мне, что я должна была сделать выбор. Выбрала между своей страной и человеком, который, возможно, работает на врага. Работа требовала, чтобы я использовала его, предала его доверие. Она сказала, что любой истинный американец не сомневался бы, как поступить. Так что я сделала выбор. Как бы больно это ни было, я сделала то, что должна была сделать.
— Ты бросила его? — спрашивает Деклан.
— Нет. Я вышла за него замуж.
Оба мужчины молча смотрят на меня. Я нахожу, что не в силах выдержать их взгляды, поэтому отворачиваюсь к окну, но чувствую, как их взгляды впиваются мне в спину, словно лазерные лучи. Это двое — мои самые старые друзья, но даже они не знали, что я замужем, и что мужчина, с которым я когда-то делила постель, все еще не оставил меня. Он — причина, по которой у меня сейчас нет партнера или даже любовника, потому что, по моему мнению, Дэнни все еще мой муж и всегда им будет.
— И что случилось потом? — спрашивает Деклан.
Я ему не отвечаю. Я просто продолжаю смотреть в темноту за окном моей кухни.
— Мэгги? — Деклан подошел ко мне сзади так тихо, что я не услышала его приближения, и положил руку мне на плечо. Он не из тех мужчин, которые склонны к физическим проявлениям привязанности, и его прикосновение пугает меня. Несмотря на нашу долгую дружбу, это, пожалуй, самый близкий контакт, который был у нас с Декланом, и он воскрешает в памяти прикосновения Дэнни, объятия Дэнни.