Страница 3 из 53
— Добрый день, — я вклинился между казаком и Джакузием Кузьмичом. — Какие-то проблемы?
— Это у вас проблемы, а у нас приказ, — казак на отъебись отдал мне честь. — Есаул Струканов-Доев, откройте машину для досмотра…
Глава 2
Про цели и желания
— Есаул, позвольте представиться, меня зовут Илья Ильич Прямухин, — я протянул Струканову-Доеву руку. — Маг мезени, помещик, владелец гостиницы «Tildikov I
Есаул пожал мне руку той самой дряблой хваткой, о которой сказано и так уже слишком много всего. Но я всё равно добавлю — мне показалось, что я не руку пожал, а вытащил из-под кровати старый лизун.
— Мы проводим выборочный досмотр автотранспорта, — голос у есаула был такой же, как и рукопожатие. — Откройте, пожалуйста, машину, или мы будем вынуждены применить силу.
За спиной у Струканова-Доева выросли три крепких казака. Ещё один, — в экзоскелете, — бочком пробирался среди машин, стараясь не оторвать кому-нибудь зеркальце. За меня в свою очередь встал майор Оров. Вышегор играл желваками, утирал со лба пот, курил уже третью сигарету подряд и в целом выглядел как человек, который не прочь сорвать на ком-нибудь свою злость.
Не… Если придётся пиздиться, то шансы казаков на нуле. Другой вопрос, что пиздиться нельзя.
— А как так вышло, есаул, что мы попали в вашу выборку? — спросил я. — Мы что-то сделали?
— Ваша машина показалась мне подозрительной, — какой же он, сука, нудный! — И я хотел бы её проверить.
— А вы хорошо расслышали, что я помещик? Этот грузовик и всё его содержимое принадлежит моему торговому клану. Как давно казачество лезет в бизнес семей аристократов?
— На время Чрезвычайной Ситуации, которая объявлена в городе Его Светлостью герцогом Крафтовским, казачество уполномочено делать всё, что считает необходимым для поддержания в городе порядка…
Лучший рецепт от бессонницы — тёплая ванна, пустырник и бубнёж Струканова-Доева. Душа компании, блядь. Надеюсь, ему никогда не доверят вести переговоры с самоубийцами.
— Я нарушаю порядок? — спросил я, весь из себя уязвленная невинность.
— Вы нарушаете порядок своим неподчинением. Пожалуйста, откройте машину.
Заладил, сука.
Так, Илюша, ты же сангвиник. В стрессовых ситуациях ты говоришь: «Пу-пу-пу», — и сохраняешь какое-никакое спокойствие, чтобы здраво рассуждать. Так что давай, думай. Какие опции тебе доступны?
Бахнуть иллюзию на всех клюкволюдов разом я точно не смогу. Я, конечно, прокачиваюсь, — и отнюдь не потихоньку, — но вот буквально этим утром я еле-еле удерживал морок на двух зомби и лице сестры.
Можно, конечно, создать иллюзию какого-нибудь товара. Чисто вот загородить клюкволюдов стеной чего-нибудь такого, что есаул побрезгует трогать. Чего-нибудь такого, что даже проверять тошно. Чего-то мерзкого, противного, отвратного всему миру.
Ахах!
Знаю! Штабелями Струкановых-Доевых! Голых и ласкающих друг друга! Вот он, конечно, охуеет от такого зрелища.
Так, ладно.
Иллюзиями делу не поможешь. Можно, конечно, начать разыгрывать карту с нелегальными мигрантами, морально подготовить есаула к шоку, затем открыть машину и надеяться, что клюкволюды надёжно заткнут Неврозову рот, но…
Но нихуя. Нельзя прогибаться под таких вот ребят. И особенно нельзя прогибаться под них в тот час, когда им навалили лишней власти.
— Пу-пу-пу…
— Что, простите?
— Да думаю я, погоди.
— Откройте машину немедленно!
Ого! А он орёт! А он, оказывается, умеет эмоционировать. Ну ладно, блядь…
— Позови барона Мутантина, — сказал я.
— Что⁉
— Что слышал, есаул. Выполняй.
— Не понимаю, при чём здесь барон Мутантин!
— При том, что ты, шавка продажная, сидишь у него на зарплатке, а барон мой должник. Так что давай-ка, метнись и…
ДЫХ! — раздался грохот позади. Я обернулся и увидел, как на цельнометаллических городских воротах Торжка образовалась вмятина размером со шкаф-купе. — ДЫХ! — а вот ещё одна.
Волна дошла до города. Всем срочно трепетать!
Люди в пробке заорали на сотню голосов. Народ побросал машины и со всех ног бросился бежать подальше от ворот; вглубь города. Некоторые отморозки выехали прямо на тротуар; кто-то застыл от шока, сжимая руль и глядя вникуда.
За какую-то долю секунды началась паника. Жаль, что не все люди умеют делать «пу-пу-пу»; тогда бы мир стал чуть более спокойным и понятным местом.
Есаул тут же схватился за рацию и сообщил кому-то, что в таком-то секторе такие-то неприятности, и всем магам дымковской школы срочно надлежит прибыть на место.
— Ой прямо всем, — сказал Вышегор, выстрелил бычок на обочину, выдохнул облачко табачного дыма, развернулся и зашагал к воротам.
— Ты хоть знаешь, как оно работает, есаул⁉ — крикнул он, не оборачиваясь; прям круто так, прям круто-круто, как герой боевика.
Майор Оров вошёл в толстенную арку городской стены и подошёл к воротам. ДЫХ! — очередная вмятина образовалась рядом с ним.
— Да подожди ты, — сказал он настырным химерам, а потом посмотрел куда-то в сторону. — Так, — сказал он со знанием дела. — Так-так-так…
Вышегор напрягся всем телом, натужился изо всех сил, — квадратную челюсть аж начало подтряхивать мелкой дрожью, — и начал двигать землю.
Не уверен в правильности подобранной терминологии, но насколько я понял происходящее, было так: Вышегор убрал подпорку, которая удерживала от падения толстенную и тяжеленную аварийную заслонку. И как только этой подпорки не стало, многотонная каменная хреновина начала заваливаться набок.
ДЫ-ДЫ-ДЫХ! — заслонка упала прямо за спиной майора Орова. И вновь он даже не обернулся, а только лишь потянулся за новой сигаретой.
— Это глава одного из моих кланов, — как бы невзначай сказал я Струканову-Доеву.
— Слышь? — уточнил я и повернул голову, но есаула уже не было рядом. — Эй! Эй, блядь! Куда⁉
Но было поздно.
Казаки уже открыли рольставни.
Без малого сотня зеленокожих дриад вперемежку с магами, которые уже перекинулись в человеческий облик, щурились от резкого солнечного света.
Струканов-Доев смотрел на клюкволюдов. Клюкволюды смотрели на Струканова-Доева.
— Передайте герцогу, что у нас ЧП, — произнёс есаул в рацию…
Приёмная целого герцога. Не усталая от жизни администрация, а стеклянная семиэтажка в самом центре города.
Как её правильно назвать? Особняк? Имение? Поместье? Да хер его знает, не суть.
Здесь в отличии от покоев Мутантина не пахло ни рококом, ни барроко, ни даже эпохой возрождения. Здесь не было ни картин, ни барельефов, ни ковров с высоким ворсом. Здесь даже мебель была без завитушек и шёлковой обивки.
Никаких тёмных тонов.
Всё вокруг либо белое, либо прозрачное. Всё чистое вокруг, всё аккуратное. Из украшательств только зелень. Фикусы в квадратных кадках, лимонные деревья, мини-клумбочки с простым и незатейливым газоном.
— Входите, — меня наконец-то вызвали.
— Пойдём, — я похлопал по колену клюкволюда.
Мохобор посоветовал мне взять с собой именно его, дескать, парень-кремень и не подведёт. Огромный, плечистый, волосатый. Ну… не волосатый, конечно, — вместо волос у него была густая копна каких-то вьюнковых, которые ниспадали ниже плеч, — но волосато-выглядящий.
Рожа у клюкволюда была серьёзная. Такая… бычья.
А ещё он очень забавно передвигался — припадал низко к земле и ходил на полусогнутых, как краб. Ну или как… не знаю. Сумоист?
— Си синьор, — сказал клюкволюд.
— Молодец.
Задержка по всей видимости была вызвана тем, что люди не знали… а что именно я нарушил? И что мне полагается вменять?
Мы вошли в кабинет герцога Крафтовского. Тот оказался маленьким рыженьким мужчиной на пороге старости; именно такие вот ребята в детстве убивают лопатами своих дедов. Веснушки у герцога были везде. Веснушки на лице, веснушки на шее, веснушки на руках. Уверен, что когда герцог закрывает глаза, он видит веснушки на обратной стороне века.