Страница 4 из 7
Его жена Полина Беленькая получила 10 лет лагерей «за недоносительство о враждебной деятельности мужа».
На суде Серебрянский вину не признал, заявив, что на предварительном следствии оговорил себя в результате физического и морального воздействия. Суд проигнорировал заявление.
…Из-за вторжения гитлеровских войск на территорию Советского Союза верховная власть приостановила поиски внутренних врагов и сосредоточилась на отпоре врагу внешнему.
Генерал Судоплатов, воспользовавшись моментом, попросил Берию освободить ожидавшего расстрела Серебрянского и его группу.
«Вы уверены, что они нам нужны?» – спросил Берия, одарив собеседника доброй улыбкой инквизитора.
«Абсолютно уверен!»
«Тогда свяжитесь с Кобуловым – пусть освободит».
Решением Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1941 года Серебрянский и его жена были амнистированы, восстановлены в партии, им вернули изъятые при аресте награды.
За успехи в организации диверсионно-разведывательной работы в тылу врага в период ВОВ Серебрянского наградили вторым орденом Ленина, вторым орденом Красного Знамени, медалью «Партизану Отечественной войны» 1‐й степени.
В 1946 году министром госбезопасности СССР стал генерал-полковник Абакумов, который в предвоенные годы участвовал в допросах Серебрянского и лично избивал его.
Опасаясь вновь оказаться в лапах сановного держиморды, Яков Исаакович подал рапорт об отставке по «состоянию здоровья» и стал наслаждаться мирной жизнью отставника.
Подобно старому коню пожарной службы он откликнулся на сигнальный колокол – на призыв генерала Судоплатова послужить еще органам госбезопасности и в мае 1953‐го вернулся к работе в 9‐м отделе МВД СССР в должности оперативного сотрудника 1‐й категории.
…В июле 1953 года, после ареста Берии, хрущёвский театр абсурда открыл новый сезон трагикомичных постановок. 8 октября решением Генерального прокурора СССР «за тяжкие преступления против КПСС и государства» Якова Исааковича арестовали и заключили в Бутырскую тюрьму.
Доказательств его причастности к «заговору Берии» следствие не нашло. Тогда было реанимировано фальшивое дело 1938 года, а решение Президиума ВС СССР от 9 августа 1941года отменено.
Допросы Серебрянского, хотя и без рукоприкладства, возобновились. 30 марта 1956 года, после почти (!) трех лет моральных истязаний в Бутырской тюрьме, без вины виноватый Яков Исаакович Серебрянский на очередном допросе у следователя Военной прокуратуры СССР генерал-майора Цареградского скончался от сердечного приступа.
…В июле 1971‐го по указанию Ю.В. Андропова проведено дополнительное расследование дела Серебрянского и его супруги. В итоге Военной коллегией Верховного суда СССР приговор от 7 июля 1941 года отменен за отсутствием состава преступления, а еще через неделю прекращено дело 1953 года.
Четверть века спустя, 22 апреля 1996 года, Указом президента РФ супруги-разведчики Яков Серебрянский и Полина Беленькая реабилитированы (посмертно) и восстановлены в правах на изъятые при аресте награды.
Глава вторая
Любимица царя – агентесса ОГПУ
Послушница девичьего монастыря в пятнадцать лет сбежала в балаган, в шестнадцать – в кафешантан, пела купцам в трактирах, а Государю в Царском Селе.
До Первой мировой войны газеты трех империй – России, Германии, Австро-Венгрии – взахлёб писали о ней, называя «розой в молоке». В 1920–1930‐е годы ей рукоплескали в Западной и Восточной Европе, в Соединенных Штатах.
Ей платили баснословные гонорары, на концертах к ее ногам летели цветы и драгоценности, ее лик писал Константин Коровин, а скульптор Сергей Коненков создал ее прижизненный бюст из белого мрамора.
В друзьях у нее были Николай II с царицей и великие князья, Константин Станиславский и Леонид Собинов, Фёдор Шаляпин и Сергей Есенин.
Она была способна безумно любить: за одним своим любимым умчалась на фронт, ради другого возлюбленного занялась шпионским промыслом и погибла.
Ее путь – сюжет для авантюрного романа или голливудского блокбастера, а жизнь ее – история Золушки, чьей доброй феей была русская народная песня.
Надежда Плевицкая (в девичестве Винникова) родилась 17 января 1884 года в деревне Винниково Курской губернии в богобоязненной крестьянской семье.
В автобиографической книге «Дёжкин карагод» («Надеждин хоровод»), изданной в Берлине в 1925 году, Плевицкая вспоминала о своем детстве:
«Семеро было нас: отец, мать, брат да четыре сестры. Всех детей у родителей было двенадцать, я родилась двенадцатой и последней, а осталось нас пятеро, прочие волей Божьей померли.
Жили мы дружно, и слово родителей было для нас законом. Если же, не дай Бог, кто “закон” осмелится обойти, то было и наказание: из кучи дров выбиралась отцом-матерью палка потолще со словами: “Отваляю по чем ни попало!”
Петь я начала с малолетства, подражая старшей сестре Татьяне, и пением моим заслушивались селяне».
…Со смертью отца семья познала нищету. Чтобы заработать на кусок хлеба, Дёжка подалась в поденщицы: обстирывала селян, но и это не спасло от голода, и мать отдала ее в девичий монастырь. Долго она там не задержалась – сбежала в Киев и оказалась в балагане. После испытания Дёжку приняли ученицей в хор под управлением Александры Липкиной с жалованьем восемнадцать рублей в месяц на всём готовом.
Из воспоминаний Надежды Плевицкой:
«Я теперь вижу, что лукавая жизнь угораздила меня прыгать необычно: из деревни в монастырь, из монастыря в балаган. Когда шла в монастырь, желала правды чистой, но почуяла там, что совершенной чистоты-правды нет! Душа взбунтовалась и кинулась прочь.
Балаган сверкнул внезапным блеском, и почуяла душа правду иную, высшую правду – красоту, пусть маленькую, неказистую, убогую, но для меня новую и невиданную.
Вот и шантан. Видела я там хорошее и дурное, но “прыгать-то” было некуда. Я ведь едва умела читать и писать, учиться не на что. А тут петь учили. Нас обучали для капеллы и держали в ежовых рукавицах: во время гастролей никуда не пускали самостоятельно по городу, куда мы приезжали».
Во время гастролей в Астрахани Липкину похитил богатый перс и на яхте увез в Баку. Муж Липкиной с горя запил, хор распался, но Надежде повезло попасть в бродячую труппу артистов Варшавского театра под управлением Штейна. Танцор труппы, красавец-поляк Эдмонд Плевицкий сделал ей предложение выйти за него замуж.
Надежда, воспитанная в суровых традициях домостроя, даже будучи по уши влюбленной в поляка, еще целый год сохраняла дистанцию, так и не позволив ему ни единого поцелуя, не говоря уж о так называемых «физиологических узах» – внебрачном сожительстве, распространенном в среде бродячих артистов.
В 1903 году, получив материнское благословение, Дёжка Винникова после венчания в православной церкви продолжила жизненный путь уже Плевицкой Надеждой Васильевной.
Надежда с мужем гастролирует по российским городам в труппе Штейна, но после того как он, похитив кассу, сбежал, она стала петь в «Хоре лапотников» Манкевича, позже – в знаменитом московском ресторане «Яр».
Осенью 1909 года, когда Плевицкая, отрабатывая ангажемент, выступала в нижегородском ресторане Наумова, туда зашел поужинать Леонид Собинов. Послушав ее пение и оценив реакцию зала, он пригласил Надежду выступить вместе с признанными авторитетами российской сцены Василием Качаловым и Матильдой Кшесинской в его благотворительном концерте, который он устраивал в местном оперном театре.
Так случайная встреча с великим тенором и участие в его концерте помогли Надежде войти в большую сценическую жизнь и осознать силу своего таланта.
Но судьба случайностей не терпит, и вскоре культурная Россия признала Плевицкую одной из самых ярких исполнительниц русских народных песен и романсов, и она решила: никаких ресторанов, никаких жующих купцов!