Страница 2 из 9
При написании «Истории Пелопоннесской войны» главной целью Фукидида было, по его собственным словам, «отыскание истины». Он был очевидцем многих событий, отразившихся в истории. Фукидид стал создавать свой труд сразу после начала войны. «История Пелопоннесской войны» состоит из 8 книг. 1‐я книга является введением и включает в себя очерк древнейшей истории Греции, изложение поводов к войне и её действительных причин, а также очерк 50‐летней истории от Платейской битвы 479 года до н. э., в которой греки разгромили персидскую армию (этой битвой заканчивается «История» Геродота), до начала Пелопоннесской войны и разрыва отношений между Афинами и Спартой. Описание Пелопоннесской войны доведено до зимы 411 года до н. э.
Фукидид. Мозаика из Джераша. Иордания, III в. н. э.
При создании «Истории» Фукидид стремился включать в нее только достоверные сведения, а не сказочные истории, в отличие от Геродота, предназначенные для развлечения читателя. Фукидид хотел, чтобы его труд признали полезным те, «кто пожелает иметь ясное и верное представление о прошлом, ввиду того что, по свойствам человеческой природы, и в будущем когда-нибудь может произойти нечто подобное». Своё произведение он считал достоянием вечности. Фукидид старался использовать либо собственные наблюдения, либо сведения, полученные от других людей, но проверенные по нескольким источникам (показаниям свидетелей). При этом он учитывал, что об одном и том же событии, даже будучи его очевидцем, люди будут рассказывать по-разному и всегда могут иметь собственные пристрастия и намеренно или непредумышленно искажать события. Кроме того, свидетели часто подвержены ошибкам памяти. Тем самым Фукидид впервые изложил основы исторической критики. Он также первым стал цитировать документы и некоторые из них целиком включил в свою историю (в частности, текст перемирия 423 года, т. н. Никиева мира). Фукидид также использовал надписи-эпитафии и старался извлечь зерно истины из мифов и преданий. Он расспрашивал очевидцев событий и записывал их рассказы. Он стремился реконструировать события древнейшей истории, свидетелями которых не мог быть ни он сам, ни его современники. Этой цели служили надписи, мифы и легенды, а также сочинения предшественников, эпос, географические названия, материальные памятники, быт отсталых в культурном отношении греческих племён и варваров, обычаи, праздники и обряды. Перечислив все события, послужившие предлогом к началу Пелопоннесской войны, он подчеркивает, что действительной причиной послужило возвышение Афин, в котором Спарта видела угрозу. Фукидид верил, что одинаковые причины и условия вызывают одинаковые следствия. Понимание того, что в ряде случаев одинаковые причины и условия могут порождать разные следствия, пришло к историкам лишь много веков спустя. Тем не менее Фукидид полагал, что история слишком иррациональна и непредсказуема и поэтому невозможно предсказать даже ближайшее будущее. И в частности, начиная войну, нельзя предсказать ее исход. Фукидид полагал, что до тех пор, пока не изменится человеческая природа, будут происходить войны, восстания, междоусобицы и прочие жестокости. Так, одичание и деморализацию общества на острове Керкира он связывал с жестокой междоусобной войной, поскольку «вследствие междоусобиц множество тяжких бед обрушилось на государства, бед, какие обыкновенно бывают и всегда будут, пока человеческая природа остаётся тою же». Фукидид объяснял исторические события, не принимая во внимание волю богов, предсказания и предзнаменования. Он упоминает те же предсказания оракулов, но только в качестве фактора, воздействующего на исторический процесс, потому что массы людей верят предсказаниям. Историк отрицал божественное вмешательство в человеческие дела. Фукидид верил, что на будущее могут влиять не оракулы, а ум и знание людей. В политическом плане историк был сторонником умеренной демократии, которая, по его мнению, может вступать в союз с умеренной олигархией, и противником как крайней демократии, так и крайней олигархии. Поведение же отдельных лиц он объяснял личными интересами.
Пятую часть от общего объема труда Фукидида составляют речи исторических деятелей, некоторые из которых историк слышал лично, а другие ему передали люди, их слышавшие. Историк писал по этому поводу: «Что касается речей, произнесенных отдельными лицами или в пору приготовления к войне, или во время уже самой войны, то и для меня трудно было бы запомнить сказанное в этих речах со всею точностью то, что я слышал сам, да и для тех, которые передавали мне сказанное в каком-нибудь другом месте. Речи составлены у меня так, как, по моему мнению, каждый оратор, сообразуясь всегда с обстоятельствами данного момента, скорее всего, мог говорить о настоящем положении дел, причем я держался возможно ближе общего смысла действительно сказанного». Естественно, ни одна из речей в «Истории» не является дословным воспроизведением сказанного оратором. Ведь стенографии и тем более аудиозаписи тогда еще не существовало. Но нет оснований предполагать, что Фукидид вкладывал в речи исторических личностей собственные домыслы. По всей видимости, он лишь пытался заполнить лакуны или «темные места» в тех речах, которые записал непосредственно или от тех людей, которые их слышали, наиболее вероятными высказываниями соответствующих исторических деятелей. Поскольку других сколько-нибудь пространных сочинений в древнегреческой историографии о периоде Пелопоннесской войны, описанной Фукидидом, не сохранилось, у нас нет возможности проверить, насколько приведенные Фукидидом речи аутентичны. И тем более невозможно вычленить, какие суждения в речах принадлежат ораторам, а какие – самому Фукидиду. Отсутствие других современных Фукидиду сочинений об описанном им периоде Пелопоннесской войны также делает весьма затруднительной научную критику «Истории» Фукидида. Такую критику можно осуществлять, только исходя из неких логических построений и экстраполяции позднейших исторических знаний. Тем не менее, принимая во внимание его метод, предполагающий поиск рациональных причинно-следственных связей между историческими событиями, многие историки последующих поколений склонны были считать Фукидида «отцом научной истории». Австрийский и британский философ и социолог Карл Поппер (1902–1994) полагал, что Фукидид был «возможно, величайшим историком, который когда-либо жил на свете».
Полибий
(около 200 до н. э. – около 120 до н. э.)
Древнегреческий историк, государственный деятель и военачальник Полибий прославился своей «Всеобщей историей» в 40 томах, охватывающей события, происходившие в Риме, Греции, Македонии, Малой Азии и в других регионах в период с 220 по 146 год до н. э. Из 40 книг его «Истории» полностью сохранились только первые 5 и большая часть 6‐й, опубликованные не позднее 150 года до н. э. Остальные книги дошли до нас в более или менее подробном изложении и фрагментах, приводимых византийскими энциклопедистами X века. Полибий родился около 200 года происходил из знатного аристократического рода городской общины Мегалополя в Аркадии. Его отец Ликорт неоднократно занимал важные должности в Ахейском союзе – гиппарха (начальника союзной конницы), стратега, начальника вспомогательного войска союза и участвовал в ряде посольств. В 169 году до н. э. Полибий тоже был избран на пост союзного гиппарха. Он пытался наладить отношения с союзниками Рима и предпринял дипломатическую поездку в римский военный лагерь в Македонии с предложением военной помощи. Полибий служил начальником конницы при римском полководце Луции Эмилии Павле Македонском. Павел возглавлял союзные римско-греческие войска, сражавшиеся с македонским царём Персеем в ходе Третьей Македонской войны (171–168 годы до н. э.). После сокрушительного поражения Персея в битве при Пидне в 168 году до н. э., в ходе которой македонский царь был пленен, Полибий в числе тысячи знатных ахейцев был отправлен в Италию. Их обвинили в недостаточной помощи римлянам в войне. В Рим ахейцы прибыли в 167 году до н. э. и были оставлены там в качестве заложников. Полибий поселился в Риме, так как Луций Эмилий Павел предложил ему стать наставником своих сыновей. Во главе исследовательской экспедиции Полибий побывал в Александрии Египетской, Гадесе, Керне и Атлантическом океане. В 151 году до н. э. Полибий использовал своё влияние на римского полководца и политика Публия Корнелия Сципиона Эмилиана Африканского (185/184—129 до н. э.), в кружок единомышленников которого историк входил и воспитателем которого был, и добился освобождения оставшихся в живых заложников-ахейцев с разрешением им вернуться на родину. К моменту завершения Третьей Пунической войны Полибий вернулся из экспедиции и стал свидетелем падения Карфагена весной 146 года.