Неспешная игра

Отпускаю её подбородок, скольжу рукой по её щеке, в волосы.

— Но, когда я узнал, что ты придёшь на вечеринку к Джейд, я мог думать только о тебе. То, что ты была здесь сегодня вечером, в моём доме, а Джейд хотела, чтобы мы ушли, чуть не убило меня. Я хотел тебя видеть. Слышать твой голос, вдыхать запах твоих духов, заставлять тебя смеяться, — я обхватываю её затылок, мои пальцы запутались в мягких прядях её волос.

Она пристально смотрит на меня, эти сияющие голубые глаза, кажется, пожирают меня.

— Ты даже не взглянул на меня, когда только вошёл в комнату. Это… больно.

— А мне чертовски больно видеть тебя, — признаюсь я.

— Почему? — шепчет она.

Не обращаю внимание на её вопрос. Как я могу ответить, если не знаю, что сказать?

— Я не понимаю, почему я так одержим, — наклоняюсь и прижимаюсь своим лбом к её. Я вижу, как она колеблется по тому, как расслабляются её плечи, как руки опускаются на мою грудь, легко отдыхая там.

И только от одного её прикосновения у меня внутри всё переворачивается. Я ни хрена не понимаю.

— У тебя забавная манера демонстрировать своё увлечение, — её голос тихий, полный раздражения. Я всё ещё не убедил её. — И у тебя осталось три минуты.

Три минуты, чтобы всё исправить. Три минуты, чтобы доказать, что я хочу от неё большего. А чего именно я хочу? Без понятия, как спросить. Я предупреждал её раньше, что всё, что я делаю, — это беру. Я не знаю другого способа. Если бы у меня был выбор, я бы затащил её в свою спальню, запер дверь и толкнул на кровать. Упал на неё сверху и не отпускал бы до конца ночи.

Но разве это всё, чего я хочу? Одну ночь? Это всё, чего я должен хотеть. Это всё, что могу позволить себе хотеть.

Глубоко вздохнув, закрываю глаза и считаю до трёх.

Алекс

Его лоб прижат к моему, глаза плотно закрыты, тихий выдох срывается с его идеальных губ. Он так близко, что мы дышим одним воздухом, я практически могу сосчитать возмутительное количество густых чёрных ресниц, обрамляющих его глаза, и нам ничего не нужно, чтобы наши губы встретились. Немного подвинься здесь, приподними подбородок там, и мы бы поцеловались.

Но я не могу позволить ему поцеловать меня. Не тогда, когда всё ещё злюсь на него. И так напряжена в ожидании его следующих слов, что чувствую, что могу разбиться вдребезги. Я полностью готова к тому, что он скажет что-то отвратительное. Кошмарное.

Как обычно.

Он медленно открывает глаза и отрывает свой лоб от моего, облизывая губы и не отводя от меня взгляд.

— Ты мне нравишься, — шепчет он своим сексуальным низким рокотом.

У меня нет слов. Что, чёрт возьми, он имеет в виду?

— Ты когда-нибудь встречала кого-то, с кем чувствовала бы мгновенную связь? Такую, что в ту минуту, когда ваши глаза встретились, ты не могла отвести взгляд, как бы ни старалась? А когда ложишься спать ночью, думаешь об этом человеке, и, просыпаясь, задаёшься вопросом, как он спал? И в течение всего дня ты чертовски надеешься, что увидишься с ним, а когда этого не происходит, ты разочаровываешься?

У меня так пересохло в горле, что мне трудно глотать.

— И когда ты, наконец, сталкиваешься с понравившимся тебе человеком, ты так чертовски взволнован, что умираешь от желания поговорить с ним, посмотреть на него, прикоснуться к нему. Но потом ты понимаешь… что, возможно, ты хочешь чего-то, чего он не может дать. Или, что ещё хуже, он не чувствуют того же самого. Что, возможно, ты слишком остро реагируешь и хочешь всего, когда раньше ты никогда не хотел всего этого. И ты боишься хотеть всего этого, — он замолкает, прочищает горло и опускает голову, больше не глядя на меня. — Поэтому, ты отключаешь эти чувства, так как не хочешь быть отвергнутым. Ты предпочёл бы двигаться по жизни совершенно неуязвимым.

Мои колени дрожат от его сладких, но грустных слов. Он действительно говорит обо мне? Он боится быть отвергнутым? Мне трудно поверить, что самый распутный игрок из всех игроков Тристан Прескотт говорит такое.

Я провожу руками по его груди, обхватывая пальцами его плечи, нуждаясь, чтобы он закончил, но не в силах сказать ни слова ободрения. Что, если я ошибаюсь? Что, если он говорит о чём-то совершенно другом? Или, может, он наболтал кучу сентиментальной чепухи, чтобы заставить меня раздеться.

Не знаю даже, что и думать.

— О-одна минута, — шепчу я, мой голос дрожит, а сердце колотится в горле. Возможно, я веду себя подло, но, Боже мой, и он был невероятно подл со мной сегодняшним вечером. До сих пор не могу поверить, что он флиртовал с Тони, откровенно игнорируя меня. Мне всё равно, насколько сладки его слова, он вёл себя как мудак.

Тристан поднимает голову, его голубые глаза тревожны, как внезапная сильная буря.

— Именно так я к тебе и отношусь. Ты чертовски пугаешь меня, Александрия.

Мы смотрим друг на друга, в доме жутко тихо, единственный звук — стук моего сердца в ушах. Он придвигается ближе, его вопрошающий взгляд опускается, задерживаясь на моих губах на очень короткий и безумно напряжённый момент, который, как мне кажется, когда-либо испытывала. Его взгляд возвращается к моим глазам, и мой рот покалывает в предвкушении. Я не отвечаю ему словами. Я просто закрываю глаза, приоткрываю губы.

И жду.

Через секунду он уже там, его губы на моих, его рука в моих волосах, другая рука на моей талии, его горячие пальцы скользят под мой свитер, чтобы коснуться моей обнажённой кожи. Я резко вздыхаю от первого прикосновения, мои губы раздвигаются ещё шире, и он проскальзывает языком в мой рот, углубляя поцелуй.

От него слегка пахнет пивом. Мятой. Тристаном. Мои руки движутся к его затылку, как будто я не контролирую их, и я хватаюсь за его волосы, прижимаясь к нему всем телом. Я чувствую, как его член, твёрдый и толстый, прижимается к ширинке джинсов, и ответная пульсация вспыхивает у меня между ног. Моя задница тоже вибрирует, что… странно.

О. Это мой телефон.

Я прерываю поцелуй и тянусь за телефоном, вытаскивая его из заднего кармана джинсов. Разочарованное рычание звучит из глубины горла Тристана, как только я смотрю на светящийся экран.

«Ваши десять минут истекли. Тащи свою задницу сюда».

Подняв глаза, изучаю измученное выражение лица Тристана, его волосы в беспорядке от моих рук, щёки покраснели от выпивки и нашего поцелуя, или, могу только предположить — может, от его признания. Ему стоило огромного мужества сказать то, что он сказал. Но достаточно ли этого? Я ещё не готова простить его. У меня был пример, учитывая, что это была проблема моей матери — она слишком легко простила моего отца, и посмотрите, куда это привело её? В тюрьму.

— Мне пора, — шепчу я дрожащим голосом.

— Александрия, — начинает он, но я качаю головой, толкая его в грудь, так что у него нет выбора, кроме как отступить от меня.

— Я должна, Тристан, — неуверенно улыбаюсь. — Спокойной ночи.

Он хмурит брови и выглядит таким растерянным, что мне почти жаль его.

— Что ты делаешь завтра?

— Я завтра работаю, — и встречаюсь со Стивеном.

— А после работы? — он хватает меня за руку, переплетая наши пальцы. — Я хочу тебя видеть.

— Я… — я с трудом сглатываю. — У меня планы.

Его лицо мрачнеет.

— С кем?

Мой телефон вибрирует, и я смотрю на него. Ещё одно сообщение от Келли.

«Поторопись. Здесь так холодно, что зуб на зуб не попадает».

— Мне нужно идти. Келли ждёт меня, — протискиваюсь мимо него и направляюсь на кухню, радуясь, что там никого нет, так что мне не придётся вести светскую беседу или что-то в этом роде. Я практически бегу, и когда рукой уже касаюсь дверной ручки, Тристан хватает меня сзади, обнимая за талию, и поворачивает меня лицом к нему.

— Что бы ты ни делала завтра вечером, отмени свои планы, — требует он. — Нам нужно разобраться с этим.

— Не с чем разбираться, — возражаю я. — Я услышала, что ты сказал.

Он смотрит на меня так, словно я сошла с ума.

— И это всё? Это твой ответ?