Страница 6 из 8
– Ну, как знаешь. Если надумаешь, то вот моя нора с телефоном, звони.
Я посмотрел на номер телефона.
– Хорошо, если ты его не сменишь?
– Нет, этот телефон для своих надежных, и проверенных людей.
– Ты, лучше скажи, где будешь жить?
– В Москве. У меня там тетка. Поеду к ней. Да и дело там меня ждет. Так что, если что, звони.
Я отдал матрицу Дмитрию, сам положил сверток в кейс, разорвал обертку газет и посмотрел на доллары. Три пачки по десять штук, все было правильно. Все было как надо.
– Курьером из Москвы прислали поездом, пока я ждал тут в гостинице.
– Ну, вот теперь и выпить можно.
Мы просидели в ресторане до одиннадцати часов вечера, время закрытия ресторана. Дмитрий проводил меня до трамвая, а сам вернулся в гостиницу…
Глава 2
Москва встретила Дмитрия Ялового весенним теплым ветерком, принесшим запахи далеких полей, омытых дождями, лесов опушенных первой листвой и ароматы весенних цветов чуть уловимых здесь на шумном перроне и так ощутимо приятных после духоты купейного вагона. Он стоял возле поезда Москва-Владивосток, и не мог сдвинуться с места, не веря еще в то, что он свободен, что все кошмарное состояние заключенного в зоне УЕ N осталось позади, впереди свобода и жизнь.
– Молодой человек, вы что-то забыли? – обратилась к нему проводница, стоявшая у вагона и наблюдавшая за необычным поведением пассажира.
– Что, а, нет, не забыл. – Он улыбнулся ей и, подхватив дорожную сумку, быстрым и бодрым шагом двинулся в сторону метро.
Вот и станция “Преображенская". Он вышел на воздух и пешком добрался до улицы Преображенской №8. Этот дом оказался семейным общежитием. Дежурившая вахтерша назвала номер комнаты, в которой жила Зинаида Медведкина, его тетя Зина, которую он помнил еще с детства. Не скрывая своего волнения, Дмитрий Яловый поднялся на второй этаж и постучал в закрытую дверь комнаты № 222.
– Кто там? – отозвался женский голос. – Входите там открыто.
Дима вошел. Убогая картина представилась его взору. Под окном стоял облезлый стол без скатерти. Шкаф старой конструкции с большим зеркалом стоял у двери. К шкафу и спинке кровати был приставлен еще один стол поменьше. На этом столе, усыпанном хлебными крошками, лежала половина буханки белого хлеба, нож и бегало множество рыжих тараканов. На спинке кровати висело пара женских чулок. Зинаида Яковлевна сидела в халате на кровати и пыталась рассмотреть, кто к ней пожаловал. Один чулок сполз к щиколоткам правой ноги, другой еще держался выше колена.
– Вы опять по поводу выселения? Я же Вам уже говорила, что мне идти некуда, а закона такого нет, чтобы человека оставить на улице.
– Тетя Зина, это я Дима из Кишинева, помните меня. Вы приезжали еще к нам гостили на даче под Кишиневом со своим дядей Ваней.
– О, как это давно было. Мы давно расстались с ним. Видишь, как я живу. Не живу, а существую. Разве так должно жить? Разве так должна жить бывшая референт самого Громыко, который был Министром Иностранных дел Советского Союза и еще при Сталине присутствовал на Ялтинской конференции, где велись переговоры с Черчиллем и Эйзенхауэром Президентом Соединенных Штатов Америки? – тетя Зина пустила картинно слезу. Дмитрий сочувственно проговорил:
– Скажите, тетя Зина, я помогу Вам, и Вы переедите в хорошую квартиру, которую я куплю Вам. Мне только на несколько дней отлучится. Я вернусь за Вами и перевезу Вас на новое место жительства. Вот еще денег Вам оставлю. Вы, как в состоянии еще в магазин сходить?
– Да, да, конечно.
– Ну, вот и славно. Ну, вот Вам немного денег и до скорого.
Он вышел из комнаты и быстрыми шагами спустился к выходу.
– Молодой человек! – позвала его бабушка вахтер общежития железнодорожников.
– Да, Вы меня?
– Подойдите ко мне.
Дима подошел к столу вахтерши, где стоял мужчина в черном костюме и почему-то в светлой фетровой шляпе.
– Вот с Вами хочет поговорить комендант общежития.
– Здравствуйте. – Поздоровался комендант с подошедшим к ним Дмитрием, потягивая руку. – Меня зовут Клим Петрович, комендант.
– Дмитрий, племянник Зины Яковлевны, – держа руки за спиной, отвечал Дмитрий, и продолжал, – освобожден досрочно с мест лишения свободы за хорошее поведение.
Сказав это, Дмитрий вместо того, чтобы пожать протянутую руку коменданту, полез в нагрудный карман пиджака и достал справку об освобождении с мест лишения свободы, протянул коменданту.
– Так, так, так! – протянул тираду Клим Петрович, – Ну, и что теперь будем делать с Вашей тетей?
– А, что?
– Выселять ее положено. У нас ведомственное общежитие для сотрудников, а не для постояльцев.
– Простите, Клим Петрович, а как она получила комнату? – задал вопрос Дмитрий.
– Работала секретарем машинисткой в министерстве железнодорожного транспорта, вот и получила. А когда вышла на пенсию, то такого права лишилась.
– Можно Вас на минуту. – Дмитрий взял Клима Петровича за локоть, – Давайте отойдем в сторонку.
Комендант уперся и громко сказал, чтобы все слышали:
– У меня секретов от сослуживцев нет, говорите, что еще?
– Я хотел попросить Вас оставить Зинаиду Яковлевну на пару недель в покое. Я ее заберу через две недели, не раньше и комната освободится.
– А, что Вам можно верить? – с ехидной ухмылкой спросил комендант.
– А, что у Вас есть выбор? А, Клим Петрович? – глядя в маленькие глаза коменданта, спросил Дмитрий, и добавил для связки слов, – У меня, кроме тетки, никого из близких родственников не осталось. Мать и отец давно умерли, когда я еще сидел. Так что вам придется подождать.
– Ну, хорошо. А, что Вы намерены делать в Москве? – подозрительно спросил комендант.
– А буду восстанавливать паспорт, устраиваться на работу. Меня ведь из Москвы, из Московской прописки отправили по этапу, так, что я домой вернулся. – Он повернулся и направился к выходу. Комендант проворчал вслед удаляющемуся парню:
– Вот быдло, а корчит из себя порядочного гражданина. – Махнув рукой комендант, поплелся в свой кабинет.
Решив формальности в районном милицейском отделении, где до заключения был прописан Дмитрий Олегович Яловый, парень поехал в гостиницу Москва на встречу с друзьями сидевшего еще в колонии УЕ N знаменитого фальшиво монетчика Флора Ананьевича Проскурова по кличке Флорка. В гостиницу Москва в ресторан пропускали посетителей с 11-00. На уличных часах уже было 11-30, когда Дмитрий вошел в фойе гостиницы. Охранник встретил его вопросительным взглядом, что без слов означало:
“Вам куда?" И Дмитрий коротко бросил в лицо стоявшему истуканом охраннику:
– В ресторан.
Тот, кивнув головой в знак того, что понял, и вслух сказал:
– Вон, гардероб, сдайте сумку и проходите.
За накрытым столиком у окна сидели два пожилых старика. Они не разговаривали, молча, смотрели в окно на весеннюю уличную слякоть Москвы, месившую колесами проезжающих автомобилей, на моросивший дождь, так внезапно сменивший веселое весеннее солнце.
Дмитрий подошел к этим двум мужчинам, сказал:
– Здравствуйте уважаемые, вам привет от Флора.
– Присаживайся, коли не шутишь, Молдаванин. – Сказал, прищурившись один из них.
– Что еще просил передать Флорка? – спросил второй, с подозрением осматривая Дмитрия.
– Да вот личное послание. – Дмитрий достал пачку сигарет "Marlboro", подал слегка потертую тому, кто спросил его об этом.
– На, Чахлый, глянь. – Второй передал первому пачку. Чахлый внимательно осмотрел пачку, и, убедившись, что ее не вскрывали, открыл, порылся там, достал одну из сигарет, оторвал фильтр. Аккуратно развернул, мелко исписанную синим карандашом узкую бумажную полоску. Надел очки стал внимательно читать. Прочитав, зажигалкой поджег клочок и горящий бросил в пепельницу, стоящую на столике. Не торопливым движением налил в три рюмки из графина водки, затем взял одну наполненную рюмку поднял ее и сказал: