Пленница льда

– Пф-ф, – хмыкнул котик, перебираясь ко мне на колени, – таким меня уж точно не обидишь. Это горькая правда. И далеко не вся. Что за Сэриэл? Ты же понимаешь, ведьма, когда-нибудь мы бы об этом спросили.

– Я сама не знаю, – выдохнула я, чувствуя, что для остальных это не ответ, – я запуталась. Мы с ним незнакомы, это невозможно, но он вел себя так, словно когда-то давно мы уже встречались. И это имя… Это производное от Сэры… Точнее, наоборот, но это неважно. Глаза того существа не просто менялись: он будто подчинялся кому-то, понимаете? И это непохоже на расстройство личности…

– Будто кто-то говорил через него, ты это хочешь сказать? – чуть слышно шепнул Ролан, невольно сжимая кулак с такой силой, что костяшки пальцев побелели.

– Именно, но в таком случае это означает, что не он враг, понимаешь? Кто-то пользуется его силой, подавляет сознание, заставляет убивать все живое… В противном случае разве стал бы он просить о смерти? Это нелогично. Разве стал бы он преследовать тебя? Он же знает, что ты убивал даже драконов… Ты очень сильный, поэтому ты был нужен тому существу и поэтому тебя боится истинный враг. Две сущности в одном теле: одна хочет, чтобы ты ее победил, вторая жаждет твоей смерти. В обоих случаях самое важное для него – ты.

– Сэра, – голос Ролана был серьезен как никогда, – ты не хочешь рассказывать, откуда ты. Но вдруг ты сможешь это показать? Мы с тобой связаны, если ты разрешишь, я смогу хоть частично увидеть твой дом… И понять, действительно ли вы не встречались с тем существом раньше.

Я удивленно взглянула на мага, чьи возможности и без того казались безграничными.

– Ты и так можешь? Тогда почему раньше не посмотрел?

– Эта магия требует твоего согласия, огромных сил со стороны желающего заглянуть в воспоминания и, что самое главное, твоего подчинения. Когда сознание сопротивляется, сотворить подобное почти невозможно. Твое решение?

Джастин от нетерпения замер на моих коленях. Он невольно растопырил уши, округлил глаза и раскрыл рот, хотел что-то сказать, но потом передумал резко пришел в себя и уставился на меня в упор.

– Я не уверена, что готова…

– Да это то же самое, что пустить в свою душу, – прошептал аниморф, – доверие на самом высоком уровне. Все равно что свое сердце отдать на хранение… Я бы точно отказался, вот еще! Может, ты просто нам все расскажешь?

Но как рассказать? Как объяснить, что в моем мире нет магии, что ее заменяют электричество, водопровод, а вместо телепорта у нас самолеты? Как объяснить, что такое компьютер и телевизор? А огромные многоквартирные дома размером с гору? И что дороги у нас заасфальтированы, и что машины по ним ездят, а не бродят лошади и коровы. И что мы не можем создавать огонь в ладонях, но знаем, как уничтожить страну, нажав лишь на одну кнопку на пульте управления.

Ролан смотрел на меня так пристально… Он так хотел увидеть, узнать! Этот блеск в глазах, словно мольба…

– Сэра, я хочу знать, кто ты, не только из-за твоей силы. Я хочу тебя понять, но ты не говоришь ни с кем. Я даже не представляю, что смогу увидеть.

– Только при равном обмене, – сама не ожидала, что скажу подобное. От осознания, что я только что ляпнула, стало страшно. Я испугалась показать правду о себе, но и увидеть чью-то жизнь тоже. А что если мне не понравится? А что если там… Там будет кто-то или Ролан и правда окажется чудовищем?

– Согласен.

Глаза мага вспыхнули от ужаса. Он с трудом произнес это слово. Было видно, что он смертельно боится чего-то в своем прошлом. Он не хочет, чтобы я это видела.

Любопытно.

– Что нужно делать?

Джастин был в шоке. Он уставился на нас своими огромными глазами, изменил облик на эльфийский и уселся на пол, сложив перед собой руки.

– Ролан, а ты не боишься, что наша ведьма после этого тебя бросит? Уж прости, что я так откровенно говорю, но вы и так уж больно разоткровенничаетесь скоро… Да и вообще… Меня она тоже увидит, а я не всегда был милым и пушистым зверьком.

– Это уже неважно. – Ролан принял решение, протянул свою ладонь, и символ на ней вспыхнул голубым пламенем. Огонь почти сразу потух, но сама печать стала алой и запульсировала. Я видела его смущение после слов Джастина, и это удивило. Такой сильный, познавший горе человек все еще умеет смущаться. – Положи ладони сверху. Больно не будет, ты словно уснешь и увидишь сон. Или встанешь со мной рядом и увидишь все со стороны. Тут все зависит от твоего сознания. Готова?

Я лишь кивнула, ощутила мягкое прикосновение, а затем перед глазами все резко исчезло.

Тьма обрушилась внезапно, но не испугала. Я все еще чувствовала прикосновения мага, ощущала легкую дрожь в пальцах и очень нервничала. Джастин был прав: впустить в свое сознание кого-то – будто душу обнажить.

Я думала о том, как вообще могла согласиться на такое, думала, что ошиблась, была неправа, а затем…

Увидела лицо мамы…

Слезы градом катились по ее щекам, а я тянула к ней свои маленькие пухленькие пальчики… Такая беззащитная! Я еще даже сидеть не умела!

– Моя красавица. Мое солнышко! – шептала мама, склонившись над люлькой. Я ощущала мягкие прикосновения и чувствовала непонятную тревогу, исходившую от мамы…

Мир вокруг был смазан и расплывчат, я с трудом угадывала очертания мебели, даже мама терялась из виду, когда отходила чуть в сторону.

– Ты была такой миленькой, – удивленно прошептал Ролан, стоя со мной рядом. Мы крепко держались за руки, молчали и наблюдали. – Я думал, увижу тебя взрослой… Неожиданно, что в твоем сознании хранятся такие глубокие воспоминания… О, все меняется.

Мир вокруг дрогнул, и действительно, все резко изменилось.

Институт. Экзамены.

Огромная аудитория была построена как амфитеатр. Высокие ряды, сотни абитуриентов и нервозная атмосфера. Шпаргалки были спрятаны повсюду, кто-то умудрялся исписать бисерным почерком на обратной стороне карандаша, кто-то вкладывал «шпоры» в ручки, а кто-то с ужасом в глазах доставал наушник из уха – вот он, прогресс, позволяющий будущим студентам жульничать.

Ролан осматривался по сторонам, щурился, явно смущаясь тем, как я была одета: тонкая майка, голые плечи, глубокий вырез, обтягивающие шорты – на улице аномальная жара. Если я правильно помню, в тот день было больше тридцати градусов, и всем стало откровенно плевать на приличия.

Даже наблюдатели – и те выглядели не как строгие экзаменаторы.

– Что вы делаете? – недоумевал маг.

– Я сдаю экзамены, поступаю в институт. Очень волнуюсь, что не пройду по конкурсу и не стану врачом. Тут все такие.

– Я вижу, что тут все списывают… Убил бы… В нашей академии подобное строго запрещено: один намек на подсказку, и ты вылетаешь из аудитории без шанса на пересдачу. Это даже не обсуждается…

– У нас все немного мягче. Хотя…

В этот момент одного из абитуриентов подхватили под белы рученьки и вывели из аудитории. Я помню, как несчастный терял на ходу мелкие листы бумаги с химическими формулами… Попался, бедняга.

Ролану этот момент понравился, а вот то, что произошло дальше, ошарашило его до глубины души.

– Где мы? – Маг не сразу понял, что мы в самолете, он посмотрел в иллюминатор с открытым ртом, вытаращил глаза, затем перевел взгляд на меня и прошептал: – Вы умеете летать так высоко? Но я не чувствую магии. Ни капли.

– Наука, – я пожала плечами, – магии в моем мире нет.

– Как нет? – изумился Ролан, а затем картинка вновь изменилась. Мы стояли на улице рядом с моим домом, мимо проносились машины, бегали подростки с наушниками. Вечерний Питер, как всегда, был прекрасен: в отражении небольших луж сияли огни фонарей, в ночном небе проносились стаи птиц, а в местной маленькой кофейне играла французская музыка и доносились ароматы вечернего кофе. В тот день люди танцевали прямо во дворе. Много пар собралось на просмотр фильма «Амели». Девушки и женщины, бабушки и внучки – все были одеты в легкие летние платья, на ножках красовались туфли на каблуках, а на лицах сияли милые, добрые улыбки. Мужчины ради своих дам пришли в белых рубашках, и как только началась музыка, атмосфера этого места стала еще более волшебной.