Страница 62 из 89
Сильный удар сзади придаёт резкое ускорение. Первым из Дыры вылетает сорвавшийся с плеч лейтенант, а за ним и я следом. Лежу, уткнувшись лицом в душистую травку, понимая, что спасён.
— Щас сдохну… — раздаётся рядом знакомый голос.
— Поворачиваю голову и вижу таксоморду с высунутым языком.
— Ты? — шепчу я.
— Ага. Теперь в говно на ближайшую неделю, точно.
— Спасибо.
— Спасибом не отделаешься. Меню уже составляю.
Дальше кто-то подхватывает меня и тащит к вертолёту. Мелькание лиц, каталка, больничные стены и яркий свет в глаза на операционном столе слились в один хоровод. Забытьё…
Прихожу в себя на казённой, но мягкой перине. Тут же запищали какие-то приборчики, и в палату вошла то ли врач, то ли медсестра в очень коротеньком халатике. Ножки стройные, грудь — наливные яблочки… Не! Дыньки!
— Раз так пялишься, — довольно произносит она, — то идёшь на поправку. Как себя чувствуешь, герой?
— Не геройски. В туалет хочется.
— «Утка» под кроватью, но думаю, что и без неё справишься. Вставать можно, только не танцуй пока.
Сделав все свои дела, вернулся в палату.
— Да, танцевать ещё рано. «Крабиком» передвигаться — то ещё испытание, — честно признался ей.
— Не волнуйся, — улыбнулась она. — На тебе всё заживает, как на собаке. Ну и не без моей помощи тоже: два часа твоё изничтоженное лёгкое в порядок приводила. Как только кровью не захлебнулся⁈
— Вы?
— А кто ещё? Светлана Дамировна Люблинская. Младший Магистр и хирург… Если живой, то значит, очень хороший хирург!
— Спасибо. С меня коньяк и конфеты.
— С тебя соблюдение больничного режима, — строго сказала врач. — А то знаю таких! Чуть на ноги подниметесь и сразу безобразничать начинаете.
— Я очень примерный больной. А сколько мне ещё тут валяться?
— Пару дней. Говорят, на экзамен собрался, будущий Чистильщик? Успеешь. Завтра после процедур уже начнёшь строевым шагом ходить. Ещё денёк понаблюдаю и на свободу отпущу.
— Быстро!
— Знал бы ты, сколько кристаллов на тебя потрачено было! Причём один даже натуральный, из личных закромов самой Императорской Семьи доставленный.
— Ого! Прям от них?
— Дыра у Достоевских и твой подвиг по спасению командира у всех на слуху. Не удивлюсь, если от самого императора и медаль прилетит. Он подобных людей ценит.
— Что с Аксакалом? — перевёл я разговор на более волнующую тему.
— Сложно. Множественные переломы, в том числе и костей черепа. Разрывы некоторых внутренних органов и обширные кровоизлияния. Сюда доставили не человека, а мешок травм. Больше ничего не скажу. Сразу же за ним прилетел вертолёт и увёз в какую-то закрытую клинику. Но лечащий врач с его группой связывался и был очень оптимистичен.
— Славно… — выдохнул я.
— Славно тебе будет после процедур. Вставай и пошли. Или коляску дать?
— Нет. Я лучше на ваше плечико облокочусь. Приобниму и…
—… И закатай губу обратно, больной! А ещё примерным пациентом себя обзывал!
— Тогда давайте коляску…
Процедуры на аппаратах, работающих от кристаллов, реально творят чудеса. После них вышел чуть ли не вприпрыжку. Обратно по дороге, весь напичканный лечебной энергией, даже попытался немного позаигрывать с Люблинской. Правда, она не оправдывала свою многообещающую фамилию и совсем не реагировала на потуги больного, толсто намекнув, что скальпель в руках опытного хирурга в два счёта может превратить мальчика в девочку. Говорила, вроде шутливо, но кто поймёт этих «мясников»? Им же только дай чего-нибудь отчекрыжить! Отстал от греха подальше.
В палате меня ждал приятный сюрприз. Сама графиня Достоевская с двумя пакетами вкусностей сидела на стуле, накинув на плечи безразмерный медицинский халат. Увидев меня, она вскочила и осторожно, но очень тепло обняла.
— Мальчик мой…
— А полковник не приревнует? — шутливо ответил я, внутренне млея от такого проявления чувств.
— Полковник тебя поить собирается, пока всё вино с коньяком в столице не закончатся. Как мы переживали! Катька с Анькой по ванне слёз из себя исторгли. Глашку внизу наручниками пришлось приковать к рулю, чтобы следом не попёрлась. Бандиты твои из Чистильщиков каждый час звонят… Причём каждый по отдельности! Уже послать их хочется, но, как благодарная за спасение особа, держусь.
— А Такс?
— Лежит. Успешно оклёмывается. И очень скучает. Прикинь, почти не ест ничего — только из Глашиных рук немного.
— Передай, что я тоже всех люблю. Могла бы и их с собой захватить.
— Да к тебе попасть труднее, чем во дворец! — возмутилась Юлия. — Но меня никто не остановит! Кишка тонка!
— Зная тебя, уверен, что не только благодарственные обнимашки на уме.
— Верно, Макс, — понизив голос, ответила она. — Разговор серьёзный и не для этих стен. Только… Помнишь, как я однажды намекала на то, что ты бы нашему Роду подошёл? Подумай ещё раз про это. Серьёзно подумай. Потом времени не останется.
— СБ воду мутит? — догадался я.
— Не только. Я прикрою как смогу, но лучше это сделать на законных основаниях.
— Графиня Достоевская, — прервала её вошедшая в палату врач. — Обещанные «пару минуточек» закончились пару минуточек назад. Сейчас больному нужен полнейший покой и минимум контактов.
— Ухожу… Ухожу… А ты, Макс, думай!