Чистильщик

Предчувствия не обманули. Как только майор покинул территорию усадьбы, графиня моментально набросилась на Воронина.

— Это как понимать⁈ Охренел⁈

— Маленькая военная хитрость, — ничуть не испугался полковник, улыбаясь от уха до уха. — Теперь отступать тебе некуда, а то всю стройность алиби испортишь. Юль! Ну хватит уже, как подростки, делать вид, что ничего не происходит между нами! Я больше такую замечательную женщину никогда не встречу. Ну, а ты тоже на другого полковника не посмотришь.

— Разве что на генерала, — хихикнула Аня.

— Вот именно! — согласился Савелий. — Так что, пока какой-нибудь другой прощелыга не задурил голову твоей матери, то забираю её в свой плен!

— Лихо… — растерянно произнесла Достоевская и, сев на стул, махом осушила бокал с вином. — Помолвка прилюдно объявлена, а невеста узнаёт о ней последней… Сука ты хитрожопая, Сава! Подставил под непонятки. Завтра же все в СБ будут знать о моём новом статусе. Получается, что какое-то время придётся играть твою суженую, чтобы нас не рассекретили.

— А как ещё? — пожал плечами Воронин. — Сколько раз я тебя прямо спрашивал, а ты всё глазки к небу и не мычишь, не телишься. Был бы неприятен, то уже давно прогнала — твой характер изучил. Пёсиком дрессированным у ног сидеть не привык. Вот и пришлось совместить приятное с полезным, раз случай подвернулся.

— Хочешь конкретики, дорогуша?

— Очень!

— Тогда получай! — опять поднялась графиня. — Мужчина ты решительный. Я бы даже сказала геройский, если ТАК меня завоевать решил. Подобные ухари мне нравятся. Ты в особенности. Но Достоевские — ещё те штучки. Мало того, что проклятыми были недавно, так ещё половина высшего общества на меня зубы точат, видя, что потихоньку возвращаю своё влияние.

Врагов и завистников скоро будет пруд пруди. Пойдут сплетни, очернение моего имени. Готовься, что и под тебя будут смазливых шлюшек подкладывать, да в аферы втягивать, чтобы вбить клин в наши отношения и вывести меня из равновесия. Ещё сто раз пожалеешь, что связался! Поэтому и не хотела форсировать события. Берегла тебя, остолопа солдафонского, от проблем.

— Шлюшки будут точно смазливые?

— Не лыбься, кобель! Только это и услышал! Всё серьёзно. Значит так… Я принимаю твоё предложение, но срок свадьбы назначаю через год. Если за это время не сбежишь, и если я тебя не попру поганой метлой, то, так уж и быть, заведу мужчину в своём доме.

— Уже один есть, — прокомментировал я, намекая на собственную персону.

— Ты не человек, Гольц! Ты ходячее бедствие! Запомни, Макс, что я очень злопамятная и никогда не забуду, из-за кого сегодня пострадала безвинно. Сидел бы дома на заднице ровно, не пришлось вести эти разговоры!

— Я тоже запомню, — поднял бокал полковник. — Спасибо, Максим, за предоставленную возможность! Предлагаю выпить за удачное завершение сразу двух дел!

— А мне немножко можно шампанского? — робко спросила Катя, до этого тихим мышонком сидевшая за столом. — Я вроде уже тоже почти взрослая. Сегодня вас с тыла прикрывала и дом охраняла, пока вы где-то развлекались.

— Только один и неполный! — строго посмотрела на неё мать. — Я слежу! Ну вот что за судьба у меня такая? Даже предложение делают чёрт знает как… Хотя… В этом что-то есть! За помолвку! Дела этой ночью побоку. Всё равно больше, чем сделали, уже сделать не сможем! За вас! Все молодцы… Кроме Гольца, конечно. Я на него и Иванова ещё злюсь.

Утром, в очередной раз невыспавшийся, поехал на базу Чистильщиков. Сегодня дежурство нашей группы и профилонить его никак не получится. В дороге меня застал звонок следователя.

— Как? — коротко спросил я у него.

— Могло быть и лучше, но хоть кое-что. Дети все живы и дают такие показания, что волосы дыбом на голове встают. В домах Иннокентия и Шешковского идут обыски полным ходом.

— Проверь у последнего подвал. Потайная дверь за винным стеллажом. Кода не знаю, но вскрыть, думаю, сумеете. Там очередная жертва маньяка дожидается своей участи. Сам вызволять не стал, чтобы лишних свидетелей и непонятки не плодить.

— Живая?

— Под тяжёлой наркотой надолго, но жить будет. Проверил. Короче, принимай первую живую очевидицу действий «мясника».

— Вот за это спасибо отдельное!

— Что с компрометирующими бумагами?

— Лишь у Шешковского нашли в полном объёме те, что ты подсунул. У Бугурского, к сожалению, малая часть. Там явно прошерстили всё до нашего появления. Уверен, Лизкиных рук дело.

— Жаль…

— Сейчас удивишься ещё больше. Графиня Бугурская в данный момент сидит в кабинете моего начальства и пишет донос на Иннокентия. Сама явилась, когда эхо выстрелов ещё не стихло. Типа, случайно вскрылись его неблаговидные связи, и она, как истинная верноподданная, не может терпеть подобное. Чую, вывернет, змеюка хитрая, часть истории в свою пользу… Ещё и жертвой себя объявит. Будь осторожен, не расслабляйся слишком. Дело только набирает обороты.

— На меня она не выйдет.

— А ей доказательств не надо. Достаточно лишь лёгких намёков на подозрения, чтобы всем нам устроить «красивую жизнь».

На входе в базу меня встретил злой Аксакал.

— Выспался, Котяра? — ехидно спросил он.

— Нет, — честно ответил ему. — Всю ночь куролесил.

— Ничего! Сейчас взбодришься! За мной, курсант херов!