Страница 24 из 78
Началось перестроение всех секций. Орки препятствовали этому и вынуждали к активным действиям. Мне казалось, что они успели. Теперь построение напоминало прямоугольник. Удар волх’ов был очень сильным. Эти свирепые хищники массой под пятьсот килограмм, готовы были снести всё на своем пути. С двух сторон их встретили массированные магические удары, сбивая с ног и опрокидывая. Левой стороне повезло меньше. Не имея достаточной магической поддержки, удар в полной мере пришлось держать щитоносцам.
С первых же минут мне было очевидно, что седьмая секция, а именно туда пришелся основной удар, не устоит. Волх’и опрокинули щитоносцев и магический барьер в их секции распался на отдельные фрагменты. Сотники и десятники оперативно перестраивались. Секция распадалась на организованные подгруппы и пыталась слаженно организовать отступление. Удар пришелся практически со всех сторон и помочь им никто не мог. Через полчаса под натиском волх’ов от секции мало что осталось. Отступить удалось не больше четверти, благодаря выдвинутым резервам. Почти полторы сотни безвозвратных потерь.
— Вторая группа за последние пять минут не смогла продвинуться ни на шаг, — голос поводыря звучал холодно и отстраненно. Как будто он сейчас находится далеко отсюда.
— Чем можем им помочь?
— Мы сковали орков и собрали тут большую их часть. Нам не выстоять, если резервы направим туда.
— Да и нам самим придется идти под аналогичным давлением.
— Значит ждем. Если ситуация за четверть часа не изменится — полное отступление.
Я стоял на вершине стены и прекрасно всё слышал, да и многое видел. Через глаза мы получаем огромную часть информации об окружающем мире, но сейчас они мешали. Глаза всем мешают, когда нужно погрузиться во внутренний мир, войти в своеобразный транс. Для этого люди и опускают глаза — чтобы видеть только перед собой минимум информации — значит минимум отвлекающих факторов. А ноги при этом ведут их домой. Вот и я опустил глаза и они остекленели. Внешний мир угасал и его место занимал воображаемый, внутренний. Он накладывался поверх внешнего. Всегда удивлялся этому эффекту, когда глаза «видят» не то, что есть. Вот и я не видел перед собой поле сражения, оно заменилось шахматной доской. Исчезли воины, орки, волх’и, командование, шаманы… все исчезли и вместо них появились шахматные фигуры. Я не видел ничего, перед моими глазами стояла шахматная партия с отцом. Я знал её наизусть и не раз играл её снова и снова. Она была особенной. Я умудрился проиграть дважды за одну игру. Но сейчас она проносилась в моей голове как в первый раз и, как в первый раз, я чувствовал всё, что чувствовал тогда. Ведь шахматы — это не простая игра, а настоящая война. За шахматной доской происходят самые ожесточенные сражения. Стратегия, тактика, выбор вектора атаки на протяжении всей игры, от первого до последнего хода. Я тогда сдался, потому что не видел перспектив для дальнейшей игры. Бывает, особенно когда изучаешь новое начало, новый дебют. Но отец перспективы видел и предложил поменяться фигурами и продолжить играть. Это был вызов мне. Я признал свое поражение, а теперь отец за черные фигуры готов был мне доказать, что позиция была не проигрышная и это с таким материальным перевесом на доске⁈ Я принял вызов. Отец стал играть моими фигурами и сделал ход королем в сторону центра."Ну так он только ускорит проигрыш'. И через несколько ходов я объявил ему мат… но был удивлен тем, что ему нашелся ход и король пошел дальше на меня в центре доски. Я подвинул пешку, вот теперь ему точно некуда ходить и следующим ходом будет мат. Отличная позиция, преимущество в фигурах… и что могла сделать его последняя одинокая ладья? Отец улыбался, а в душе он ликовал. Я что-то упускаю. Ну поставит он мне шах, так я отойду королем и шахов больше нет. Он взял ладью и медленно подвинул её на первую линию. «Шах». Ожидаемо, отошел. Ошеломляющий ход — ладья Н1 «Шах», объявил он. Жертва ладьи⁉ А дальше то что? Понимание приходило медленно. А дальше черным нечем ходить. Все пешки и король зажаты, а это пат. И по правилам игры ничья. Жертву принимать нельзя. Но на любой мой ход следовал шах. Вечный шах, вынуждающий меня принять жертву. Ничья в данной партии означала для меня второе поражение. Сначала за одну сторону я сдался, а потом за вторую сторону не смог реализовать преимущество. «Ладья, которая смогла сделать то, что я не смог просчитать — умереть». Тогда отец пояснил мне, что если идти вперед на противника, то это его дезориентирует. Ибо мы анатомически привыкли смотреть и действовать вперед, а не на себя.
Перед моими глазами была патовая ситуация. Ни одна из сторон не может сделать ход, чтобы не нарушить баланс. Мысли проносились в голове обретая форму, а руки уже достали меч и душа тянула астрал на себя. Мне нужна защита. Король пойдет вперед через неплотные построения орков, дезориентируя их. Я моргнул и вышел из погружения.
Я спрыгнул вниз со стены и медленно пошел к нашим воинам. Теплая жидкость эликсира приятно обжигала желудок. Я оступился, но снова поднялся и шел дальше. «Да, знатно мы тут поле взбороздили… Представляю, как орки тут ругались и вспоминали нас добрым именем». Шаг за шагом я прошёл через наше поле с полосой препятствий и дальше идти стало полегче. Я почувствовал вектор внимания и поднял глаза к небу. «Разведка не дремлет», рассмеялся я и приветливо помахал ему рукой. Одинокая фигура мало кого привлекала внимание, так что мне удалось без происшествий добраться до ближайшей секции и начать продвигаться между ними. И снова чье-то пристальное внимание, но тут слишком много воинов, чтобы точно определить, кого это я так заинтересовал.
Уже делая перекат в сторону, я вспомнил предупреждение от Магнуса о возможном ударе в спину от своих. Инстинкты сработали раньше осознания опасности, которой, в общем-то, и не было, потому что на мне был астральный щит. Я повернул голову и застал неприглядную картину — Март Дик стоял с обугленной рукой. «Ну, надо же, наследник клана и удар в спину… как-то это не увязывалось у меня в голове». Додумался бить меня моим же артефактом. Ну, я сам виноват — не предупредил, что он при этом разрушается. И чем сильнее удар формируется в нём, тем сильнее последствия. Но Март жив, а значит, убивать меня не хотел. Ладно, потом с ним разберусь.