Страница 4 из 15
– Да не за что. – Отзывается Серебров, явно с облегчением от того, что я, наконец, сваливаю.
– Ладно, бывай. – Прощаюсь взмахом руки, разворачиваюсь и толкаю дверь.
– Ага. Держи в курсе. – Слышится его голос в спину.
Я делаю шаг за порог, и вдруг меня прошибает, словно молнией. Замираю на мгновение, сглатываю и трясу башкой в нежелании верить, а затем медленно оборачиваюсь.
– Это ведь ее? – Спрашиваю, не узнавая собственный надломленный голос, и указываю Витьке, который торопился закрыть за мной дверь, на сапоги, стоящие справа. Черные, замшевые, на тонкой шпильке. – Да? – По спине пробегает лед. Я вхожу обратно и прикрываю дверь. С болью перевожу взгляд на друга. – Это ее сапоги? Она здесь?
С лица Сереброва отливает кровь. Он хоть и смотрит на меня без страха, но отвечать не спешит.
А ведь я так хотел, чтобы он сказал, что это сапоги его матери.
Нет, мать вашу, нет! Вот дерьмо…
– Где она?! – Гремит мой голос, разрывая горло. Мы почти одного роста, но я буквально возвышаюсь над ним от пульсирующего по всему телу гнева. – Где?!
Витька нехотя перемещает взгляд на комнату.
Я бросаюсь туда, с силой толкаю чертову дверь и… вижу ее.
В этот момент кто-то будто силой выбивает воздух из моих легких. Земля плывет под ногами, а сердце с размаху обрушивается вниз и ударяется об пол.
Мариана стоит на пороге комнаты, окутанная полутьмой. Она растрепана, ее волосы распущены, спутаны и в беспорядке раскиданы по плечам. Остатки косметики и туши для ресниц небрежно размазаны по ее лицу. Мариана босиком – я отмечаю это моментально. А еще она без одежды – на ней лишь тонкое одеяло, обернутое вокруг хрупкого обнаженного тела.
Нет. Нет…
Какого…
– А вот и папочка. – Со стиснутыми зубами усмехается она, наткнувшись на мой ошалелый взгляд.
На миг меня охватывает желание перевернуть всю мебель в этой квартире, разбить ее в щепки – голыми руками, смести с полок все безделушки, повалить стены.
– Ну, привет. – Лениво добавляет Мариана, ловя мой взгляд, следующий за одеялом, ненароком сползшим с ее плеча к груди.
Я поднимаю глаза в поисках ответов. Кто-то должен мне сказать, что это все неправда, и, клянусь, что пойму. Кто-то должен сделать это немедленно.
Но Мариана улыбается.
– Что… – Глупые, никчемные, неспособные хоть что-то исправить слова застывают на моих губах.
Лицо моей сводной сестры сочится болью, на ее ресницах повисли слезы, но улыбка – она дикая, анархичная. Безумная. Больше похожая на оскал раненого животного, которое готово бросить последние силы на ответный удар, если его посмеют тронуть. Это улыбка доведенного до отчаяния человека. Разбитого, сломанного. Мариана – сломана, и это я ее сломал. Я разбил ее большое и светлое сердце, потоптался на нем и окончательно уничтожил.
Все происходящее – только моя вина.
– Давно она здесь? – Я поворачиваюсь к Сереброву.
«Скажи, что я все не так понял. Что это мираж, ошибка. Это все неправда»
Но стоит отдать ему должное, он сохраняет самообладание. Мне это делать труднее. Я, кажется, только что умер и падаю в пустое, черное небытие.
– Послушай, Кай. – Его голос меняется, становится жестче.
И остатки веры в лучшее рассыпаются внутри меня, превращаясь в прах.
– Вы с ней… – Но я не успеваю договорить потому, что Мариана начинает хохотать.
Я резко поворачиваюсь:
– Одевайся!
– Что? – Издевательски тянет она.
И смеется, откинув голову назад, будто услышала какую-то нелепицу. И в этот момент во мне просыпаются все демоны, которых я так старался усмирить в последние дни.
– Одевайся, я сказал! – Гремит мой голос на всю прихожую. Я сам пугаюсь той ярости, которую обрушиваю на нее. – Собирайся! Быстро!
Мариана вздрагивает, вцепляется в одеяло и смотрит на меня с изумлением, будто не узнает. От смеха ни следа. Но уже через секунду ее взгляд проясняется: она с облегчением выдыхает, и на ее лице рождается горькая улыбка.
– Наконец-то. – Устало произносит она. – Теперь я узнаю тебя. Теперь передо мной ты – настоящий.
– Ты что, обкурилась? – Бросаюсь я на нее. – Ну-ка, посмотри на меня!
Мариана делает шаг назад, и мой взгляд падает на постель, где все происходило. При мысли об этом у меня сносит башню: в груди разгорается пожар, голову затуманивает пламя гнева.
– Когда ты так себя ведешь, мне легче. – Благодарно улыбается Мариана. – Спасибо.
– Что за чушь ты несешь?! – Злюсь я. Захлестывающие эмоции мешают мне соображать. – Одевайся, я сказал! – Хватаю ее за запястье и грубо его сжимаю. – Где твои вещи?! – Резко отталкиваю девушку, окончательно теряя контроль.
Мариана оступается и неуклюже падает на смятые простыни. Одеяло, которым она прикрывалась, слетает вниз, обнажая ее упругие округлости.
Постыдная сцена.
– Эй! – Грубо одергивает меня Серебров. – Ты что себе…
И я делаю то, что умею лучше всех, и к чему привык – бью его по лицу со всего размаху. А дальше происходит неожиданное: меня вдруг уводит в сторону потому, что Витька успевает увернуться. И не дожидаясь, пока я восстановлю равновесие, левой рукой он прихватывает меня за грудки, а правой обрушивает на мое лицо всю тяжесть своего удара.
– Еще раз тронешь ее, я тебя убью! – Выплевывает он мне в лицо, пока я пытаюсь прийти в себя, считая искры перед глазами и слушая звон в башке.
Первая мысль: дать сдачи. Вторая: бить его до тех пор, пока от Сереброва не останется жалкая лужица. И я всегда так поступаю, ведь привык любые вопросы решать в драках. Но третья мысль меня оглушает: Мариана.
Я причинил ей боль.
Теперь еще и физическую.
Я толкнул, она упала. Да что я за урод-то такой?!
– Ты понял меня?! – Витек трясет меня, точно куклу.
И я постепенно прихожу в себя. Мне стоит адских усилий удержать кулаки в узде, не дать им пересчитать все кости бывшего друга.
– Руки убери. – Рычу я, отталкивая его от себя.
Возвращаюсь в вертикальное состояние, одергиваю куртку и поворачиваюсь к Мариане. Она смотрит на меня в ужасе.
– Одевайся, или я унесу тебя отсюда прямо в одеяле. – С угрозой и по слогам произношу я.
Трогаю ладонью свою челюсть – место удара отнялось, практически ничего не чувствуется. Почти как там, где было мое ледяное сердце: она его растопила и уничтожила, его больше нет. На его месте пусто.
– Унесешь? – Будто не расслышала, повторяет Мариана. – Ты меня унесешь?
– Да. – Я бросаю на Сереброва предупреждающий взгляд: пусть только попробует мне помешать. – Что непонятного? Или ты все мозги растеряла?
– Как вещь? – Она поднимается с постели и гордо расправляет плечи. – Как свою собственность?
– Нам нужно поговорить, и мы поговорим. – Твердо говорю я. – Только не здесь.
Весь мир трясется. Поверхность земли будто пытается скинуть меня с себя.
Я теряю всякое понимание того, что происходит, мне отчаянно не хочется в это верить. Глухое отчаяние камнем врезается в мою грудь, и внутри будто вылетает какой-то клапан: я чувствую, что сдуваюсь, что могу разрыдаться, хотя, представления не имею, как это делать.
– Мне не о чем с тобой разговаривать. – Сократив расстояние между нами, выпаливает Мариана. Она бьет меня в плечо дрожащей рукой, и я ощущаю ее дыхание на своих сухих губах. – И я никуда с тобой не пойду!
– Пойдешь. – Упрямо отвечаю я, глядя прямо в ее большие глаза, захваченные слезами.
– Заставишь меня силой? Свяжешь, скрутишь, ударишь? А что дальше?! – Кричит она мне в лицо, задыхаясь. – Ты хоть раз думал, что будет дальше? Как мы будем жить с тобой?! Ты же конченный, ты всех ненавидишь: даже меня и себя! Ты хоть раз задумывался, чего хочу я? Я! Не ты. Ты хоть раз думал о желаниях других людей, Кай?!
– Хватит. – Прошу я. – Ты не в себе. Оденься, мы поедем домой и там поговорим.
Сейчас эти слова кажутся мне самыми правильными на свете. Нам всем нужно просто успокоиться, и все пройдет.