Страница 89 из 134
Из писем этих можно видеть, как должен был стремиться Иван Ермолаевич к своей невесте; но дела его задерживали. Первого октября («Ах, батюшки, уж октябрь!» — приписывает он под датой) он пишет А. М. Еремеевой, что он простудился, слёг в постель. «Мысль, что ежели я не совсем лишусь блага земного, — продолжает он, — то может быть слабость — всегдашнее последствие этой болезни (горячки) — задержит меня месяца три, так меня тревожила, что я чувствовал, что жар от того усиливался». «Вчера я провёл вечер у Людмилы Сергеевны[626], — продолжает он, — там была Марья Борисовна[627] с дочерью и маленьким сыном; Дмитрий Михайлович[628] также был дома. Мы провели время весело. Да! Несмотря на то, что я встревоживаюсь, что дело тянется, что я не в Москве, а я гораздо веселее прежнего. А ежели бы я знал, что она немного грустит, — мне было бы ещё веселее. Скажете ли вы это ей? Ежели бы на эту мою строку упала её слёзка, как бы мне это было весело! Есть же ведь такие слёзы, от которых весело! А когда мне будет позволено отереть их платочком, мне кажется, что я тогда сам заплачу, особливо, когда увижу, что это ей весело!»
«Вчерашний вечер, — пишет он от 5 октября, — я провёл у Людмилы Сергеевны, по приглашению Дмитрия Михайловича послушать её игру на арфе. Мы провели время очень приятно; тем более я тому был рад, что весь день мне было грустно… От того ли нашла на меня тоска, что меня здесь тянут день за день, от того ли, что между нами нет ещё ничего положительного, или от того, что я никогда ещё с такою заботливостью не думал о поправлении моих дел, но мне что-то было очень тяжело… Людмила Сергеевна хорошая музыкантша; я не ожидал такой прекрасной игры. Два её брата также прекрасно играют: один на скрипке[629], другой — на фортепиано[630]. Я с большим удовольствием слушал их трио из „Севильского Цырульника“[631]. Музыка — моя страсть!»
Наконец Иван Ермолаевич 17 октября выехал из Петербурга, по дороге в Москву заехал к себе в Чукавино, а уже оттуда явился в Белокаменную и, при посредстве той же А. М. Еремеевой, получил возможность представиться своей невесте и её матери. «Наконец, почтенная Софья Харитоновна, — писала Анна Михайловна 30 октября, — будущее дитя Ваше явилось в Москву, и я буду ожидать приказания Вашего подвести его под Ваше благословение… Иван Ермолаевич рвётся к Вам и потому его именем прошу Вас назначить не позже завтрашнего дня, но для меня собственно желала бы, чтобы это было не утром, а после обеда, потому что утром будет доктор у папиньки[632] и мне непременно надобно быть у него; сегодня же у меня гости, да и Вам нет времени прежде помолиться, как Вы того хотели».
Наконец все формальности, требовавшиеся этикетом того времени, были закончены, Иван Ермолаевич и Софья Матвеевна были объявлены женихом и невестою, а 13 ноября того же 1831 г. состоялась и их свадьба. Девятнадцатого декабря Иван Ермолаевич отправился в Казань, чтобы познакомить молодую жену со своей многочисленной роднёй. Молодые провели там не более месяца: они торопились вернуться к Софье Харитоновне, на Пресненские Пруды, так как она очень скучала в непривычном одиночестве, особенно без своей шестнадцатилетней Сонюшки. Она писала молодым в Казань ежедневно, начиная со следующего за отъездом дня, сообщала им все московские новости, передавала поклоны знакомых и аккуратно в каждом письме свидетельствовала почтение «милостивому государю Алексею Фёдоровичу (отчиму Ивана Ермолаевича. — Б. М.) и всем любезнейшим сестрицам и братцу (Ивана Ермолаевича), тётушке и всем родным». Мы позволим себе сделать из писем этих несколько небезынтересных выписок. «Не забудьте навестить Василья Андреевича Загорского[633] и побывать у преосвященного Филарета», — наставительно пишет она 23 декабря 1831 г. Далее, жалуясь на пустоту в доме после отъезда молодых, она говорит: «Получив список медицинских книг, я сокращаю часы скуки трудами. Вчера и сегодня вписывала цены медицинских увражей[634], которые могу приискать в каталогах Готье. Но так как весьма многих увражей, которые мы имеем, в них не означено, то я и хочу промыслить каталоги других книгопродавцев, чтобы все означить; труд не малый, особенно по недостатку источников и помощников, ибо самый верный помощник мой — Пётр Ларионович[635] убит горестью: бедная Варинька день ото дня слабеет, и не думаю, чтобы додышала до Вашего возвращения». «Я получила от брата[636] письмо, — сообщает она 30 декабря, — в котором он уведомляет меня, что добрый и почтенный друг наш Иван Фёдорович Журавлев[637] сделан тайным советником и сенатором». В письме от 5 января 1832 г. она спрашивает: «Были ли вы, милые мои дети, у преосвященного Филарета, приняли ль его благословение?.. Вчера я нечаянно была обрадована посещением доброй и милой Надежды Тимофеевны Карташевской[638], которая, оставя мужа и детей в Витебске (ты знаешь, Соничка, что Григорий Иванович — попечитель Белорусского Университета), едет за 1800 вёрст в Оренбург навестить больную, слепую мать свою: пример детской любви! Она, остановясь в Москве на несколько часов, не хотела ехать, не видав меня, и была у меня вместе с Сергеем Тимофеевичем. Благодарю Бога за добрых друзей!» «Были ли вы у почтенной игуменьи? Покойный друг мой[639] был ею очень обласкан. Я бы желала также, чтобы Вы навестили старичка Василья Андреевича Загорского, давнишнего знакомого Матвея Яковлевича».
В письме от 27 января 1832 г. Софья Харитоновна пишет: «Поблагодарите за меня почтеннейшего братца Вашего Михайла Николаевича[640] за то полезное удовольствие, которое он доставил тебе, Соничка моя, показав тебе все достопамятности Казанского Университета. Были ли у игуменьи? Образ, которым папенька благословил тебя, Соня, приехавши из Казани, получил он от неё в благословение. Как мне завидно, что я с Вами вместе не слушаю лекций почтенного профессора физики[641] Казанского Университета. Но было время, когда и я слушала лекции славного профессора физики Страхова[642]. Это было во время ректорства покойного моего родителя[643]. Тогда несколько курсов дано было публичных, и многие дамы-охотницы прилежно их посещали. Из прилежных, не прогуливавших ни одной лекции, теперь в Москве только две: графиня Броглио[644] и Анисья Фёдоровна Вельяминова-Зернова[645]. Вскоре по перемене ректора и лекции публичные кончились; а жаль, что кончились: они были очень занимательны».
Прогостив в Казани, молодые вернулись в Москву и поселились в доме Мудровых на Пресненских Прудах; Иван Ермолаевич, впрочем, часто уезжал по делам своего имения. Вот отрывок из письма его[646] из Чукавина от 3 марта 1832 г. к жене и тёще: «Написав к Вам с дороги[647], я хотел отправить письмо с извощиком, который нанялся было везти в Москву попавшегося нам навстречу князя Николая Ивановича Хованского. Торг извощика не состоялся, и потому я послал моего Николая к самому князю просить о доставлении письма. Он был так добр, что взялся и обещался доставить в понедельник, чем свет; следовательно, Вы уже его получили, а ежели нет, то — князь Хованский живёт на Никольской, в доме графа Орлова. — В Денежное[648] я приехал часу в первом ночи. Едва проснулся, — жидки уже меня дожидались; они давали 70 руб. асс. за дерево и хотели непременно купить 200 сосен; я просил 150 и продавал не более 10; между тем получил от них записку, какой меры им сосны надобны, а это для меня было главное. Они очень около меня ухаживали: им хотелось купить хотя сосен двадцать. Так как я, боясь связываться с жидами, не хотел с ними решительно покончить, а между тем желал и сберечь их на всякий случай, то я поторопился скорее из Денежного выехать, тем более, что это приближало и время моего возвращения. Получив в тот же день пригласительную записку от Новосильцова, я поехал к нему ночевать. Там нашёл его родственников: Горчакова с женою[649] и Юрьеву[650]; последняя (рождённая Лихачева) — очень милая женщина и родная племянница Гавриле Ивановичу Осокину. И Горчаковы, и она на днях от Новосильцова отправляются и, быть может, проездом через Москву, будут у Вас; впрочем, я не думаю, чтобы они успели заехать, потому что им по зимнему пути надобно поспеть: одним в Казань, а другой — в Рязань. От Новосильцева… я заехал по дороге к Шелеховым[651] обедать… Так как у них семи-, пяти- и четырёхпольное хозяйство, то, хотя они уже и не берут учеников, но я на нынешний год упросил их взять одного моего и отдаю к ним самого выборного. Может быть, на будущий год и я заведу четырёхпольное в Чукавине… Отобедав у Шелехова, я приехал на ночь в Чукавино; на другой же день приехал ко мне архитектор. Я решился весною отштукатурить, но на всякий случай велю очистить несколько комнат в большом доме, чтобы в них жить, ежели там будет сыро».
626
Прокопович-Антонской, рожд. Даргомыжской, жены Николая Михайловича Прокоповича-Антонского, дочери писательницы Марьи Борисовны и сестры известного композитора.
627
Даргомыжская (ум. 7 ноября 1851 г., 64 лет), детская писательница, жена действительного статского советника Сергея Николаевича Даргомыжского (род. 9 сентября 1798 г., ум. 2 апреля 1864 г.), мать композитора.
628
Прокоповича-Антонского, брата А. М. Еремеевой.
629
Эраст Сергеевич Даргомыжский; вот что писала 25 января 1832 г. А. М. Еремеева в письме к Ивану Ермолаевичу: «Брата Николая с Людмилой встретит горе в Петербурге: Людмила оставила брата своего Эраста совершенно здоровым, — и более уже с ним не увидится; воображаю её горесть, когда она узнает о кончине его!» О нём говорит И. И. Козлов в стихотворении своём «Жалоба» (1832):
630
Знаменитый впоследствии композитор Александр Сергеевич Даргомыжский (1813—1869).
631
* «Севильский цирюльник» (1816) — опера Дж. Россини.
632
Статский советник Михаил Антонович Прокопович-Антонский, бывший обер-секретарь Общего собрания Московских департаментов Сената (род. 8 ноября 1760 г., ум. 29 мая 1844 г.).
633
Бывший адъюнкт Московского университета по кафедре математики в 1805—1810 гг., писатель.
634
Богатейшей библиотеки покойного М. Я. Мудрова. Часть её была перевезена в Чукавино, но, кажется, там не сохранилась.
635
Страхов (1792—1856), доктор медицины, ординарный профессор ветеринарии в Московском университете; он был женат на одной из семи воспитанниц М. Я. и С. X. Мудровых — Варваре.
636
А. X. Чеботарева.
637
Род. в 1776 г., ум. в 1842 г.; в 1810-х гг. он был масоном и уже тогда знал М. Я. Мудрова.
638
Рожд. Аксаковой, сестры С. Т. Аксакова; со всем семейством их были хорошо знакомы Мудровы и Великопольские. Вот что писала Софье Харитоновне Ольга Семёновна Аксакова 3 ноября 1831 г.: «С истинным удовольствием получила извещение Ваше, сердечно радуюсь о помолвке любезнейшей Софии Матфеевны, тем более, что мы лично знакомы с Иваном Ермолаевичем; надеюсь скоро сама поздравить вас. С истинным почтением честь имею быть, Милостивая Государыня, Вам покорнейшая ко услугам Ольга Аксакова.
Сергей Тимофеевич, свидетельствуя Вам своё истинное почтение, искренно радуется и поздравляет Вас».
639
T. е. М. Я. Мудров.
640
М. Н. Мусин-Пушкин, двоюродный брат Ивана Ермолаевича, сын родной тётки его — Евдокии Сергеевны, рожд. княжны Болховской (род. 7 июня 1771, ум. 5 января 1843 г.), тогда попечитель Казанского, а впоследствии С.-Петербургского учебного округа; умер в 1862 г. в чине действительного тайного советника и в звании сенатора.
641
Ник. Ив. Лобачевский, женатый, как сказано было выше, на единоутробной сестре Ивана Ермолаевича — Варваре Алексеевне Моисеевой. Брат её, Николай Алексеевич Моисеев, питомец Казанского университета, в 1827—1832 гг. был лектором французского языка в том же университете.
642
Пётр Иванович Страхов (1757—1813), профессор Московского университета.
643
X. А. Чеботарева.
644
Быть может, графиня Анна Петровна, в 1814 г. генерал-майорша.
645
В замужестве Кологривова (род. 28 декабря 1788 г., ум. 25 марта 1876 г.).
646
Одно из весьма немногих уцелевших его писем.
647
Из села Петровского, в 73 верстах от Москвы, 29 февраля 1832 г.
648
Имение Ивана Ермолаевича в Зубцовском уезде, богатое своим мачтовым лесом.
649
Вероятно, Горчаков, женатый на Марье Александровне Лихачевой, сестре Семёна Александровича.
650
Екатерина Семёновна, дочь Семёна Александровича Лихачева (ум. 28 мая 1821 г.) и жены его Прасковьи Ивановны Осокиной (свойственницы Великопольского).
651
Известный сельский хозяин, гвардии полковник (потом ст. советник) Дмитрий Потапович Шелехов, писатель по вопросам агрономии, проживавший в сельце Фролове, Зубцовского уезда, Тверской губ. и там умерший 16 мая 1854 г.; у него было заведено, вместо рутинного трёхпольного, плодопеременное хозяйство с травосеянием и сеянием картофеля. Шелехов принимал к себе бесплатно учеников на курс с 20 апреля по 15 октября (см.: Московские ведомости. 1830. № 24. С. 1156; 1833. № 16. С. 722—723).