Страница 86 из 89
– Леонид Витальевич, можно вас на пару слов?
Нашла время и место. Как будто не знает, что он после выступления не хочет ни с кем разговаривать. Но рассуждала Света правильно, потом он уедет и они его не увидят до следующего концерта.
– Что случилось?
– Леонид Витальевич, вы правда будете продюсировать Петрашевскую?
Волк закатил глаза. Как же они ему надоели с этим продюсированием! Света единственная, кто задержался у него в бэк-вокалистках, и он подозревал, что скоро её придётся увольнять принудительно. Барышне уже под сорок, возраст более чем почтенный для подтанцовки. А туда же, всё надеется на сольную карьеру. С чего они взяли, что он продюсер и должен кого-то раскручивать? И опять эти внутренние интриги. Он ещё не вывел Лизу на сцену, а уже начались сплетни.
Он молчал, и Света расценила его молчание как согласие.
– Леонид Витальевич, как же так? Вы ведь сами говорите, что не потерпите в коллективе шашней! Вы говорили, что, если узнаете о чём-нибудь таком, сразу уволите.
– И? Дальше? – устало произнёс он, приваливаясь к стеночке.
Из гримёрки уже выглядывала озабоченная Ленуся, заметившая, что Волк где-то потерялся по дороге от сцены.
– Лёня, ты чего там? Плохо?
Он отмахнулся – исчезни. Не то чтобы хорошо, но как-нибудь справится.
– И с кем, по-твоему, уже крутит шашни Лиза, ещё толком не начавшая у нас работать?
– Да с Жекой же! – с обидой выплюнула Света. – Ой, простите, с Евгением Павловичем!
И вот тут его вздёрнуло. Жека, ну сволочь же! Он сто раз предупреждал. И каждый раз одно и то же. Стоит ему взять новую девушку в коллектив, Жека тянет её «в номера», обещая с три короба. И сольную карьеру в том числе. А он потом должен расхлёбывать его обещания.
Он ворвался в гримёрку, злой как чёрт. Жека как раз был там, с озабоченным видом перебирал какие-то бумажки, бормоча себе под нос что-то о плохих сборах и непомерных амбициях зала.
– О, Лёня, – весело сказал он. – Может, ты поговоришь с этим козлом, по недоразумению именуемым администратором? У меня стойкое ощущение, что нас нае…
– Я тебя выгоню к чёртовой матери! – рявкнул Волк, не давая ему договорить. – Ты что там крутишь с Петрашевской? Сколько можно, старый ты кобель?
Оскорбление из уст Леонида Витальевича более чем странное, особенно если учесть, что Жека гораздо моложе. Но директор сразу понял, куда ветер дует.
– Лёня, Лёня, успокойся! Я же не знал, что у тебя виды на девочку. Мог бы предупредить! Я думал, тебе не надо…
– Мне – не надо! Мне не надо интриг в коллективе! Мне надоело это всё! Я беру бэк-вокалистку, чтобы она пела, а не давала каждому, кто пообещает сделать из неё звезду! Что ты ей наплёл?
– Да успокойся, старик! Ты только узнал, что ли? У нас с Лизой всё давно и серьёзно.
– Давно?!
– Ну два месяца. Почти сразу, как ты её нашёл, мы и…
У Леонида Витальевича, казалось, слова закончились. Он сверкал глазами и не знал, что ещё сказать.
– Что ты ей обещал? Раскрутку?
– Да далась тебе та раскрутка! Просто объяснил, что если она хочет работать у нас и выступать с тобой на лучших площадках страны, а не петь до конца жизни в кабаке Сызрани, то ей стоит быть со мной поласковее. Вот и всё. Кстати, она мне тут по ушам стала ездить, что залетела. Я велел сделать аборт, даже денег подкинул. Если не сделает, всё само закончится, как ты понимаешь…
– Сволочь…
Жека пожал плечами и снова уткнулся в бумажки.
Волка трясло от омерзения, он молча переоделся и уже собрался ехать домой, но, когда садился в машину, позвонила Лиза. Она рыдала в трубку, кричала, что больше так не может, что лучше ей уехать домой, к маме… Что она очень благодарна Леониду Витальевичу за всё, но… Вот тут его и переклинило. Стало жалко девчонку. Он велел Олегу разворачиваться и везти его в Бутово. Он хотел поговорить, успокоить, объяснить, что делить постель с его директором совершенно не обязательно.
Ну а потом всё случилось, как случилось. Дверь в квартиру Лизы оказалась не заперта, а саму девушку он обнаружил на кухне с ножом в животе и в луже крови. Зачем-то схватился за нож, вытащил его, словно надеясь Лизу спасти.
Всё это он и рассказал следователю, заикаясь больше обычного. Михайлюк дослушал рассказ до конца, согласно кивая.
– Ещё один вопрос, Леонид Витальевич. Ну хорошо, откуда ваши отпечатки на ноже – понятно. Ладно, на выключателе, я ещё могу допустить, что вы хотели включить свет.
– Да, на ку-ухне бы-ыло те-емно…
– Но откуда ваши отпечатки на чашке? Вы что, действительно сели пить чай, найдя на кухне труп?
Волк закатил глаза.
– Се-ердце у ме-еня. Хва-атает при ма-алейшем стре-ессе. Я во-оды на-алил та-аблетку за-апить.
Следователь кивнул:
– Спасибо, Леонид Витальевич. Я выяснил всё, что хотел. Теперь могу сказать вам, что дали показания соседки Петрашевской, которые видели двух мужчин, приходивших к убитой. Один появлялся регулярно и по описанию похож на вашего директора. Второй появился в день убийства, соседки запомнили, что он был очень низкого для мужчины роста. Мы его задержали, он оказался сожителем убитой. Приехал из Сызрани к любимой. Сюрприз хотел сделать. И тут же её и порешил. Признательные показания уже дал, кстати.
Леонид Витальевич мрачно смотрел на следователя.
– Мо-отив?
– Банальнейший. Ревность. Очевидно, сожитель Петрашевской узнал про её интимную связь с вашим директором и беременность. В комнате нашли результаты обследования, Петрашевская ходила в женскую консультацию за несколько дней до смерти. Вероятно, её сожитель сделал интересные выводы. Возможно, прочитал сообщения в её телефоне – мы изъяли мобильный убитой, в нём достаточно компрометирующей информации. Да сожитель Петрашевской и не отрицает, что между ними с убитой произошёл скандал на фоне ревности, закончившийся так печально.
– О, го-осподи…
– Как вы понимаете, к вам больше никаких вопросов нет. Вы совершенно свободны, залог сможете забрать, а вот к вашему директору возникнут кое-какие вопросы.
– Да, ко-онечно, я по-онимаю…
От следователя он вышел совершенно опустошённый. Плюхнулся на заднее сиденье машины, потрепал за плечо водителя.
– По-оехали.
– Куда, Леонид Витальевич?
– До-омой, – сказал и скривился, как от зубной боли.
Очень хотелось к Карлинским, в уютное кресло перед камином. Полина сварит ему суп из куриных потрошков, Борька разведёт огонь в камине и прочитает нотацию, Мишка расскажет про новую фотовыставку. Но машина уже развернулась и везла его на Берсеневскую.
* * *
Открыла Дарья, как всегда, расплывшись в улыбке при виде хозяина. Пудель Маэстро визжал от счастья и совал в руки обслюнявленный мячик.
– Вы ночь в дороге, да, Леонид Витальевич? Не выспались? Вы хотя бы завтракали? Кашку сварить? Может, сырничков нажарить? Я сбегаю за творогом.
Даша суетилась, старалась угодить. Волк неторопливо прошёл в гостиную, сел на диван, кинул пуделю мячик.
– Мо-ожно и сы-ырники. И ко-офе.
Даша вдруг замялась, покраснела, опустила глаза.
– Только, Леонид Витальевич, вы уж простите… Но Наталья Сергеевна так и не приезжала, у меня совсем деньги на хозяйство закончились. Я мясо для Маэстро покупала, и гречку, и ещё моющее…
Леонид Витальевич резко вскинул голову:
– Ната-али не при-иезжала?
– Да нет же. Она звонит, но не буду же я по телефону…
Волк порылся по карманам, нашёл несколько бумажек, протянул домработнице.
– Во-озьми. Оста-альное се-ебе, све-ерх за-арплаты.
– Да что вы, Леонид Витальевич, не надо…
– На-адо. На те-ебе ве-есь до-ом. Сума-асшедший до-ом.
Последнюю фразу проговорил вполголоса, уже сам себе. Ей-богу, ну разве это семья? Муж то на гастролях, то у любовницы, то вообще у друзей, жена просто испарилась в неизвестном направлении. Бросили собаку на Дашу и исчезли. Никто никем не интересуется, всем всё равно. Чужие люди.