Психотерапевт

Я едва не приглашаю его подняться и посмотреть. Но что-то меня останавливает.

— Может, как-нибудь зайдете, когда снова будете в наших краях? Я уверена, Лео с удовольствием вам все здесь покажет.

— Обязательно зайду, спасибо. Жаль, что у вас с домом не сложилось.

— Мне тоже жаль, — говорю я с улыбкой. — А как ваш гольф? Вы даже не представляете, как Джинни благодарна вам за то, что вы по выходным вытаскиваете Марка из дома.

Он смеется:

— У него уже здорово получается. Ну что ж, я, пожалуй, пойду. Надеюсь, еще увидимся, если как-нибудь будете у Джинни.

— Наверняка буду. Спасибо, что заглянули. Была рада с вами познакомиться.

— Я тоже.

Он уходит, на прощание махнув рукой, и я смотрю, как он идет через дорогу и скрывается в сквере.

Достаю телефон и пишу Джинни: «Только что заходил Бен.»

Тут же получаю ответ: «Повезло! С чего вдруг?»

«Был поблизости и решил зайти представиться.»

«Как мило. Правда, очаровательный?»

Я хочу написать ей, что, мол, да, но с Томасом не сравнится, и меня мучает совесть из-за того, что я не могу этого сделать, потому что никогда ей о Томасе не рассказывала, а ведь обычно я рассказываю ей буквально все.

Возвращаюсь в кабинет, но не могу сосредоточиться на работе, потому что из головы не идет визит Бена. Все-таки странно, что он вдруг пришел. Джинни так не думает, сказала, что это мило с его стороны. Когда же я перестану подозревать всех вокруг!

Всех, включая Уилла, потому что в восемь вечера он приходит со связкой ключей, надетой на палец.

— Нашел, — объявляет он со счастливой улыбкой.

— Отлично! — радуюсь я. — Где же они были?

— На полке, среди всякого Евиного барахла. Видимо, упали с крючка, а мы не заметили и постепенно их завалили другими вещами.

— Бывает, — говорю я, потому что так действительно бывает. — Спасибо, Уилл.

Наступает вечер, и, хотя мне больше не надо волноваться из-за ключей, которые находятся неизвестно где, я все-таки перебираюсь в гостиную. Планирую провести ночь перед телевизором. Если устану смотреть, просто подремлю на диване.

Телевизор работает негромко, но часа в три ночи я полностью выключаю звук. В кухне раздался какой-то шум, я совершенно уверена. Едва дыша, встаю с дивана, озираюсь по сторонам. Если кто-то пробрался в дом, надо сделать все, чтобы не впустить его в эту комнату. Они наверняка слышали телевизор и знают, где я.

Двигаясь как можно тише, поднимаю журнальный столик и подпираю им дверь, потом беру несколько ламп и ставлю их на столик. Если кто-нибудь толкнет дверь, стол и лампы полетят в разные стороны, и это даст мне несколько секунд, чтобы позвонить в полицию.

Жду пять минут, нервы напряжены до предела, телефон наготове в руке, жду еще пять минут, но больше ничего не слышу, поэтому заставляю себя успокоиться, и мне отчасти это удается. Но пойти посмотреть, был ли там кто-нибудь, все-таки не решаюсь. Фильм смотреть больше не хочется, поэтому я сворачиваюсь калачиком на диване и размышляю, стоит ли оставаться тут еще на неделю. Эти две недели я выпросила, надеясь, что Томас успеет за это время что-нибудь разузнать. И потому, что, по правде говоря, мне бы не хотелось навсегда потерять его из виду. Но теперь, когда он сказал, что навестит меня в Харлстоне, волноваться больше не о чем. Наверное, лучше мне уехать. Я сказала Томасу, что хочу справедливого наказания для убийцы Нины, кем бы он ни был. Но что, если этим человеком и в самом деле окажется кто-нибудь из моих соседей, как мне тогда с этим жить?

В шесть утра я отдергиваю занавески и выглядываю в окно. Там по-прежнему темно, но в некоторых домах уже горит свет, люди готовятся к очередному буднему дню. Вот чего я хочу, вдруг понимаю я, — будничной жизни, обыкновенной, без секретов и лжи, без страха и недоверия. Сегодня же возвращаюсь в Харлстон.

У меня такое чувство, будто с плеч свалился тяжелейший груз, — невероятное облегчение. Возвращаюсь на диван и сплю до самого звонка будильника, установленного на десять. Столик и лампы по-прежнему перед дверью. Проснувшись, расставляю все по местам, иду на кухню за кофе. Раз уж я приняла решение уехать, надо собирать вещи и звонить Дебби, Лео, Джинни и Томасу. Еве о своем отъезде я расскажу за обедом. Впервые за долгое время чувствую себя счастливой. Мне здесь не место.

Едва войдя в кухню, я понимаю: что-то не так. Я останавливаюсь, по телу пробегает холодок, мне не по себе. Все-таки я не ошиблась: кто-то здесь действительно побывал, я чувствую это кожей, ощущаю на языке. Делаю еще несколько шагов и внимательно осматриваюсь. Вроде бы ничего конкретного в глаза не бросается, но что-то явно не то.

Тут мой взгляд падает на стеклянные двери, выходящие на террасу. Я подхожу к ним и пробую ручку: закрыто. Наклоняюсь и приглядываюсь к замку: не похоже, чтобы его взламывали, но, если вдуматься, логично предположить, что тот, кто проникает в дом по ночам, проходит именно здесь, ведь парадная дверь изнутри закрывается на дополнительный замок, и тогда в дом не войти, даже если у тебя есть ключ. Бывало, я забывала на него запереться. Но в последнее время не забываю. С тех пор как Лео уехал, я на этом замке просто помешана.

Иду к себе в кабинет и нахожу ключи, которые вчера принес Уилл. В связке только два ключа от парадной двери. Ключа поменьше — того, который открывает стеклянную, — на кольце нет. Уилл снял его, прежде чем отдал мне связку? Или его там с самого начала не было?

Звоню Лео.

— Все в порядке? — спрашивает он, как будто догадывается, что нет.

Меня это сразу настораживает. Меня теперь вообще все настораживает. Я всех и вся подозреваю.

— А почему у меня что-то должно быть не в порядке?

— Ну, в последнее время ты очень взбудораженная.

Хочется огрызнуться, но я прикусываю язык. Он прав, я действительно вся как на иголках.

— Ключи, которые ты дал Уиллу, были только от парадной двери или ключ от стеклянных дверей там тоже был?

— М-м... только от парадной. От садовой двери есть только два ключа, один — в ящике на кухне и второй — у меня в кабинете.

— Где именно в кабинете? — спрашиваю я и одновременно выдвигаю кухонные ящики, чтобы убедиться, что один из ключей там. Он действительно там.

— В столе, верхний ящик справа. Что-нибудь случилось?

— Если кто-то действительно пробирается в дом по ночам, — говорю я, взбегая по лестнице, — то единственный способ сюда попасть — через стеклянную дверь, потому что парадную я запираю изнутри.

Войдя в кабинет Лео, я открываю правый ящик стола. Запасной ключ от балконной двери — тут.

— Или через окно, — говорит Лео.

— Это невозможно сделать тихо. Ты уверен, что больше ключей от стеклянной двери нет?

— Уверен. Бен отдал мне все ключи, которые у него были.

— Бен?

— Ну, из «Редвудс».

— Но ведь ты сменил замки, так что ключи, которые он тебе отдал, все равно не подошли бы.

— Я сменил замки на парадной двери, а на стеклянной не стал. Решил, что в этом нет необходимости.

В голове срабатывает сигнал тревоги.

— Так, — медленно произношу я. — А ты уверен, что Бен не оставил себе один ключ от стеклянной двери?

— Зачем ему это делать?

— Если балконные двери — это единственный логически возможный способ попасть ночью в дом, то у кого-то еще должен быть ключ, потому что те два, о которых мы знаем, оба здесь, я только что проверила.

— Только не говори, что ты считаешь, будто Бен оставил один ключ себе и по ночам пробирается в дом, — обреченно произносит он.

— Можешь не верить, но меня теперь эта мысль будет мучить, ведь он сюда вчера приходил.

— Кто, Бен?

— Да.

— Зачем?

— По его словам, оказался поблизости и решил заглянуть и лично представиться.

— Может, это он из вежливости.

— А может, с тайным умыслом. Он даже намекнул, что хотел бы зайти и посмотреть, как мы все переделали наверху.