Ты никогда не исчезнешь

Позже я нашла подходящее слово для этих поисков: кастинг. Кастинг, в котором участвовали тысячи детей. Ни один кинорежиссер никогда не просмотрит столько кандидатов на роль, сколько я. Роль на всю жизнь! Видите ли, Мадди, в этом ошеломляющем сход стве нет ничего странного и ничего сверхъестественного, для каждого из нас, если хорошенько поискать, найдется похожий на нас человек. Особенно если речь идет о маленьком ребенке, из которого можно лепить что хочешь.

Все остальное просто. Мать Тома была молода, почти постоянно одинока, на нее легко было повлиять. Я внушала доверие. Самой трудной проблемой являлось родимое пятно. Я использовала те единственные выходные, когда Амандина ненадолго уехала с Жонасом к морю. С каким трудом я устроила им эту по­ездку. А сама осталась присматривать за Томом. Ему еще не было пяти лет. Пока он спал, я капнула на не­го к ипящим маслом. Я кажусь вам очень жестокой? Не в олнуйтесь, я его утешала, и плакал он не так уж долго. У него должно было остаться об этом лишь смутное воспоминание или вообще никакого — только эта отметина, чуть более темное пятнышко, такое же, как у Эстебана. Ангиомы у детей встречаются часто, но они изменяются, вы это знаете лучше меня. Через несколько лет их трудно отличить от следов ожога.

Эта капля, эта отметина стала его крещением. Мо жет, на самом деле это и не более жестоко, чем окунуть новорожденного в купель. Отныне наши судьбы были связаны. Он принадлежал мне, а я принадлежала ему. С Амандиной можно было не считаться.

Дети — то, что мы из них делаем. Надо лишь не­много терпения и много настойчивости. Мой сын любил музыку, любил плавать, потому Том должен был полюбить музыку и плавание.

Амандина смотрела мне в рот, никогда не оспаривала мои педагогические методы. Основам баскского языка тоже я Тома научила — дескать, это доставит удовольствие его зазнайке-отцу, который сам-то знал два-три слова.

Если честно, Мадди, я только об одном пожалела за все это время. Всего один раз мне было стыдно за себя. В то утро в его комнату влетела пчела. Он был слишком мал, не мог дотянуться ни до окна, ни до дверной ручки, он звал на помощь... Было нестерпимо больно слышать, как он кричит. Я решила выждать час, прежде чем вмешаться, но не выдержала и пошла спасать его через полчаса. Надо ли было прививать ему этот страх? Не знаю. Но я думала, что апифобия должна, как и все остальное, сработать. И Том должен был поверить в историю с реинкарнацией. Я часто, очень часто рассказывала ему про мальчика, который утонул до его рождения и был удивительно на него похож. Но это наш секрет, Том, никому нельзя говорить! Понимаете, Том не просто должен был походить на Эстебана, он должен был стать им.

Но три дня назад, когда он свалился в водопад, я уже думала, что потеряла его.

Потеряла, когда цель была так близка...

Вы, Мадди, наверное, пытаетесь понять, какую роль должны быть играть в этой истории? Я как раз к этому подошла. Так вот, Том стал моим сыном, я его полностью приручила, не пролив ни одной капли крови, всего лишь каплю масла. Мой план был совершенно безобидным.

Но я не хотела смотреть, как Том будет расти, а Амандина — взрослеть, становиться все более нез ав исимой от меня и заботливой. Как с каждым днем она будет все больше интересоваться ребенком, который скоро превратится в подростка. Рано или поздно Том от меня ускользнул бы. Его бы снова у меня украли.

И тогда у меня зародился план, безупречный план.

Одним выстрелом убить двух зайцев.

Забрать своего сына, чтобы он был только моим, и отомстить вам! 75

Амандина все реже открывала глаза, а Леспинас никак не мог решиться задать ей еще один вопрос. Он знал уже достаточно, чтобы объявить в розыск Савину Ларош, Мадди Либери и ее сына Габриэля... И вместе с тем еще меньше понимал, что произошло на ферме, в «Шодфурской мельнице» и на озере Павен. Могли ли Мадди Либери и Савина Ларош быть сообщницами? Что же касается розысков — в такую погоду все машины, кроме полноприводных, то есть практически весь автомобильный парк полиции, стояли на приколе. Пока дороги не расчистят, надеяться не на что.

— Последний вопрос, мадам Фонтен, потом я дам вам отдохнуть.

Леспинас уже слышал шаги на лестнице. Ну точно, эти, из «скорой помощи». Они дали ему пятнадцать минут, а прошло больше двадцати.

— Амандина, кто восемь месяцев назад предложил вам поехать в Сен-Жан-де-Люз?

Шаги перед дверью затихли. Нектер на удивление решительно отошел от своего наблюдательного поста у окна и приблизился к жандарму.

— Это был... — поторопил лейтенант. — Успокойте меня, это был Жонас?

Амандина встрепенулась, услышав имя Жонаса. Или, может, услышав настойчивый стук в дверь. Она грустно улыбнулась полицейскому и Нектеру:

— Жонас? Нет... Семейный отдых был не для него. Его тогда здесь и не было, гонял на мотоцикле в Пиренеях. Это Савина предложила туда поехать. Она все продумала, выбрала даты, гостиницу, даже программу развлечений. Знаете, Савина — она такая, она любит... — и вздох слетел с приоткрытых губ Амандины, — любит все планировать. 76

— План мой, Мадди, был простым. Простым и безупречным. Необходимы лишь два условия, при которых я могла спокойно жить с Томом. Во-первых, полиция должна быть уверена в его смерти, а во-вторых, в убийстве виновна другая женщина. Требовалась идеальная обвиняемая, и я недолго ее искала — разумеется, это были вы!

Это из-за вас десять лет назад у меня ничего не вышло. Эстебан знал меня лишь несколько месяцев, и наш побег был плохо подготовлен. Однако на этот раз я продумала все. Том знал меня с тех пор, как помнил себя, его не надо было долго уговаривать, он последовал бы за мной куда угодно, прекрасно обошелся бы без Амандины, а через несколько недель вообще забыл бы про нее. Что-то вроде долгих каникул: сначала мы скрывались бы в Испании, потом в Марокко, потом еще где-нибудь, в любой стране мира, под новыми именами. Когда работаешь в мэрии, не так уж трудно добыть поддельные документы.

Я была очень осторожна, Мадди, а вот вы нисколько не остерегались.

Достаточно было зайти на вашу страничку в фейс­ буке, чтобы узнать о вашей жизни все. Я прочитала, что вы едете в Сен-Жан-де-Люз, и дальше все складывалось с удивительной легкостью.

Я отправила Амандину и Тома на тот же самый пляж, в тот же день. На Томе были такие же синие шорты. Мне даже не надо было там появляться. Вы тут же попались на крючок. Результат превзошел все мои ожидания — никогда бы не подумала, что вы настолько быстро все бросите ради того, чтобы приблизиться к Тому. Но даже если бы вы и не переехали, ничего бы не изменилось, поскольку я знала, что вы уже не сможете выкинуть из головы мальчишку, который так похож на Эстебана, что вы станете разузнавать о нем, а может, и выслеживать, и тогда у вас не будет другого способа себя оправдать, кроме как уцепиться за невероятную историю с переселением душ, реинкарнацией и затонувшей деревней.

Я без труда уговорила Нектера Патюрена заняться расследованием. И он усердно собирал доказательства вашего невроза и вашей виновности. Бывший полицейский, которого интуиция всякий раз уводит по неверному пути, — лучше не придумаешь.

Сама я оставалась в тени, меня никто не мог заподозрить, и упрекнуть мне себя было не в чем. Поймите, Мадди, в моем плане не было ничего плохого: ни­кто не погибнет, ни капли крови не прольется. Про­сто после всех этих лет я заберу своего ребенка и сбегу с ним. И нас оставят в покое!

Неужели я хотела слишком многого? Но вы снова все поломали!

Вы напугали Тома и Амандину. Первым забеспокоился здешний полицейский Мартен Сенфуэн. Он хор ош о знал Тома, они оба любили гонять на велосипеде и  часто вместе катались по дороге между Мюролем и  Бессом. Поначалу Мартена заинтересовало ва­ше странное поведение, затем, когда он узнал больше, его заинтересовали еще более странные совпадения, сходство вашего пропавшего мальчика с Томом. Я не ожидала, что он будет продвигаться так быстро, что он начнет расспрашивать Тома, что Том все ему расскажет. Он добрался до меня, назначил мне встречу в Бессе, в «Потерне», хотел со мной поговорить. Все, кто был в мэрии, это слышали, но... как ни странно, никто потом меня не заподозрил.