Король Алчности

Затем я ворвалась в бар, где Доминик сидел, как король, обозревая свою империю. Я остановилась в нескольких дюймах от него и ткнула пальцем ему в грудь.

— Достаточно.

Его брови поднялись.

— Я ничего не делал.

— Ты здесь.

— Это общественное место, amor. Я имею такое же право быть здесь, как и ты.

— Ты знаешь, что я имею в виду. И перестань называть меня amor, — мое сердце грозило выпрыгнуть из груди. — Это не… я не…

— Ты не что? — голос Доминика понизился на децибел.

— Я больше не твоя жена, — мне не следовало так много пить.

Голова кружилась, ладони были липкими от пота.

— Нет, — он не сводил с меня глаз, — но ты все еще моя любовь. Это не изменилось.

Будь он проклят. Пусть катится к черту.

Доминик говорил правильные слова каждый раз… когда ему было достаточно важно это сказать. Его признание после ужина в понедельник постоянно крутилось в моей голове всю последнюю неделю.

Это все, что я прошу. Это шанс для нас поговорить и узнать друг друга такими, какие мы есть.

Я знала, что лучше не поддаваться на это, но иногда сопротивление ему было похоже на попытку падающего камня противостоять силе гравитации.

Телефон завибрировал у моего бедра. Я отвела от него взгляд, стремясь отвлечься, в то время как мой пульс забился с тройной скоростью. Когда я увидела, кто звонит, оно усилилось еще больше, но я все равно нажала «Принять». Всё было лучше, чем оставаться наедине с Домиником. Возможно, нас окружали люди, но когда он был там, никого больше не существовало.

Я отвернулась от него и крепко прижала телефон к уху.

— Мама? Все в порядке?

В последний раз, когда моя мать так неожиданно позвонила мне, она потеряла паспорт и опоздала на рейс в Нью-Йорк после слишком бурной вечеринки в замке какого-то миллиардера в Европе. На следующий день она была почетным гостем на главном модном мероприятии в городе, и я приложила все усилия, чтобы достать ей временный паспорт и билет на новый рейс, чтобы она могла присутствовать на мероприятии. Если бы не фамилия Дэвенпорт, я бы, возможно, не добилась успеха.

— Все чудесно, — пропела она. — На самом деле, у меня потрясающие новости, дорогая. Ты готова?

Неверие охватило меня, когда она произнесла свою бомбу. Я не должна была удивляться, но время было выбрано абсурдно, даже для нее.

— В этот вторник? Ты шутишь?

— Зачем мне шутить по поводу чего-то подобного? Это очень важно! Конечно, вы с Марсело должны быть там. Вы — семья, а семья не обсуждается.

— Да, но…

— Ой, мне нужно идти. Бернард ждет меня в гидромассажной ванне, — она хихикнула, и это был крайне сбивающий с толку звук, исходящий от пятидесятисемилетней матери — До скорой встречи! Не забывай увлажнять кожу. Ты должна хорошо выглядеть в этот важный день.

— Мам, ты не можешь…

Мертвая тишина прервала мой протест. Она повесила трубку.

— Что такое? — спросил Доминик, когда я снова столкнулась с ним. Он нахмурился; моего окончания разговора было достаточно, чтобы понять: что-то не так.

Я была слишком ошеломлена, чтобы сдержать свой прежний гнев или сделать что-нибудь, кроме как сказать правду.

— Моя мама снова выходит замуж, — я подняла голову и увидела в его глазах отражение своего оцепенения. — Свадьба через три дня.

ГЛАВА 22

В период своего расцвета Фабиана Феррейра была известна своими формами, пляжными волнами и маленькой очаровательной родинкой над верхней губой. В день она зарабатывала почти столько же денег, сколько Наоми Кэмпбелл, Линда Евангелиста и Кристи Терлингтон, так называемая Святая троица супермоделей девяностых, и украшала обложки всех крупных изданий от Vogue до Mode de Vie в Космополитен.

Однако, помимо своих модельных достижений, она была еще более известна своей чередой неудачных отношений, включая три брака (и развода) к тому времени, когда ей исполнилось сорок.

Сейчас ей было почти шестьдесят, но она могла сойти за кого-то на двадцать лет моложе, когда визажист наносил ей последние штрихи на лицо. Прошло семьдесят два часа с момента ее звонка, и вот я помогаю ей подготовиться к ее четвертой свадьбе в Рио.

— Спасибо, дорогая, — сказала мама, когда я вручила ей бутылку кокосовой воды. — Я так рада, что платье тебе подходит. Лорена — гений, — Лорена была ее давним стилистом и лучшей подругой.

— Я тоже, — сухо сказала я. Учитывая сжатые сроки, мне пришлось бы довольствоваться, даже если бы платье не подошло.

После звонка моей матери мы с Марсело бросились собирать вещи и готовиться к свадьбе. Я была так измотана, что забыла о билетах на самолет, пока не вмешался Доминик и не предложил нанять нам частный рейс. Его самолет стоял в Рио, и добраться из Бузиоса в город по дороге было легче, чем по воздуху. При любых других обстоятельствах я бы сказала «нет», но у меня и так было достаточно забот, чтобы переживать из-за билетов и возможных задержек. Я согласилась, а это означало, что он сегодня присутствовал, поскольку было бы грубо не пригласить его после того, как он оказал нам услугу, но я разберусь с этим позже.

В данный момент меня больше беспокоило предстоящее замужество моей матери с человеком, которого я не знала и о котором не слышала еще три дня назад.

— Как вы с Бернардом познакомились? — между примерками, фотосессиями и дегустациями тортов в последнюю минуту у нас до сих пор не было возможности обсудить ее отношения.

Судя по всему, Бернард был важной фигурой в сфере телекоммуникаций, что объясняло, почему у него были деньги и ресурсы, чтобы организовать роскошную свадьбу менее чем за неделю. По словам мамы, он сделал предложение за день до ее звонка.

— В бутике на Монтень авеню. Разве это не идеально? — моя мама вздохнула. — Я покупала новую пару обуви, а он покупал украшения на день рождения своей матери. Это была любовь с первого взгляда. В тот вечер он пригласил меня на ужин — мы пошли в ресторан с потрясающей фуа-гра — а остальное, как говорится, уже история.

Покупал украшения для своей матери? Вероятная история. Могу поспорить, что в то время украшения предназначались его девушке, но я промолчала. Я давно усвоила, что бесполезно спорить с матерью, когда дело касается ее личной жизни.

— И когда произошла эта идеальная милая встреча? — спросила я.

— Во время Недели моды в Париже, — моя мать критически рассмотрела свое отражение. — Мне нужно больше пудры здесь, здесь и здесь, — она указала на несколько безупречных пятен на своем лице. — Не хочу выглядеть на фотографиях как тающий рожок мороженого.

Визажист подчинился, хотя основа и так была идеальной.

Я зависла на Неделе моды в Париже.

— Той, что была в сентябре? — я уставилась на нее. — Ты не думаешь, что это… — Глупо. Идиотси. Безумие. — …неблагоразумно выходить замуж за человека, которого встретила два месяца назад?

— Просто ты поймешь, когда почувствуешь. Любовь не может быть ограничена сроками, — она распушила волосы. — Посмотри на себя и Доминика. Вы поженились через год после знакомства.

Моя грудь сжалась от этого напоминания.

— Есть разница между двумя месяцами и годом. Кроме того, мы больше не женаты.

У большинства людей хватило бы такта не заговаривать о чьем-то браке так скоро после развода, но моя мать и такт были в лучшем случае случайными знакомыми. Она не была злонамеренной, просто не обращала на это внимания, что было даже хуже.

— Думаю, нет. Какой позор. Не так уж много мужчин так богаты и красивы, как он. — Моя мать поджала губы. Она скептически относилась к Доминику, пока он не заработал свой первый миллион. Потом она смягчилась после его первых ста миллионов и была полностью согласна с ним, когда он заработал свой первый миллиард в двадцать шесть лет. — Разве он не твой сегодняшний кавалер? Все может быть не так уж плохо, если ты привезла его с собой.