Рокомотив

Завсегдатаи конкурса к новичкам всегда относились снисходительно; «Проспект Мира» никто тоже не воспринял всерьез. А они, впервые играя на пристойном аппарате, сами ахнули после первого же аккорда. «Звучим!» – читалось в каждом взгляде. Андрюха косился на Димыча, Димыч – по очереди на всех.

Короче, первое место присудили «Проспекту Мира». Завсегдатаи приходили жать руки.

За успех в тот вечер было выпито немало пива, и долго еще вспоминали, как зал пританцовывал в такт «Демократии» и жег зажигалки во время «Замка на песке».

О группе заговорили в городе.

Уже через полгода, на концерте городского рок-клуба, неумолимая председательша мадам Портнова заявила после предварительного прослушивания: всем группам будет позволено сыграть от одной до трех композиций, в зависимости от оценок, выставленных жюри.

«Проспекту Мира» позволили сыграть шесть. Даже старички из «Магазина» и полупрофи из «Забытого континента», даже первый блюзмен города Юрка Белоруков – все получили максимум по три. А «Проспект Мира» – целых шесть. Да еще шестую песню – собственно «Проспект Мира», группа должна была выдать в финале, перед закрытием концерта, после настоящих профессионалов из «Фокстрота» и «Диалога», после тех, кого знала вся Россия.

Что творилось в зале когда выступал «Проспект Мира»… Не описать словами. Народ выскочил на сцену и гарцевал на листе девятислойной фанеры, которым прикрыли оркестровую яму – как не проломился, уму непостижимо. Димычу сначала на гриф прилетел чей-то пиджак, а потом кто-то прошел по шнуру и выдернул его из разъема. Но ничего, все остались довольны. Кто-то из профи потом подошел и предложил купить песню «Проспект Мира».

Димыч с Костиком, как авторы, отказали. Профи ушел обиженным.

Потом были еще концерты – на море, на Южном фестивале. В ближайших городах и городках. Группа крепла и сыгрывалась, училась понимать друг друга без слов.

Но в какой-то момент все почувствовали: движение вперед прекратилось. Нужна была какая-нибудь радикальная встряска. Однако ни новые поездки на море с вечерними выступлениями, ни участие в очередном рок-фестивале отчего-то не в силах оказались ничего изменить.

Перемены начались только после громом грянувшей смерти Малого. Он реально был в группе самым младшим, двадцати еще не было. Но разве объяснишь это року – не тому року, который звучал в душах каждого из проспектовцев, а тому, который судьба.

Причина была банальна – передоз. Расширяющие сознание вещества сгубили немало достойных людей, а уж невзрачного народу сколько – страшно сказать.

Похороны были короткими и страшными, проспектовцы и соратники-музыканты даже не напились как следует, разошлись еще засветло.

«Проспект Мира» не собирался четыре недели. Когда же Шевцов попытался организовать нечто вроде репетиции, оказалось, что барабанщик Игорь после похорон Малого всё-таки запил и не трезвел весь прошедший месяц. Родственники даже порывались отдать его на принудительное лечение, но сделали это или нет – группа так и не узнала, потому что Димыч исчез из города – как выяснилось, поехал на очередной фестиваль фантастики, которую он любил и читал с детства. И, как выяснилось, не меньше любил общаться с себе подобными фанатами.

Шевцов мрачно объявил перерыв ещё на месяц, который намеревался употребить также и на поиски нового гитариста. Обещание он выполнил: нашел и уговорил примкнуть к группе Вовку Веремчука, который к тому моменту давно сидел один. Единственной проблемой виделся тот факт, что Вовка никогда не нуждался во втором гитаристе, да и песни предпочитал исполнять собственные. Тем не менее с Димычем они как-то поладили, хотя не так уж редко Веремчук, глядя на того, скептически морщился.

Игорь Коваленко к этому времени, вроде бы, одумался и рвался в бой, тем более, что наметился интересный фестиваль в Херсоне – тот самый, который много позже сменил дислокацию и стал Таврийскими играми. Выступил «Проспект Мира» неплохо, но…

В общем, после концерта, около парка, по пути на теплоход, где музыканты и организаторы должны были по традиции бухать и брататься, случилась массовая драка, в которую умудрились встрять и некоторые из музыкантов. И если Шевцову только рубаху разорвали, то барабанщику Игорю сломали руку. Из строя он выбыл, увы, надолго.

С переменным успехом «Проспект мира» выступала еще полгода, прибегая к помощи волонтеров-доброхотов, благо друзей в городе хватало, но постоянная ротация за ударной установкой вскорости надоела всем.

А потом Василевский не вернулся с очередного фестиваля. Фантастика победила – он осел то ли в Москве, то ли в Киеве, а вернее всего кочевал вместе со своими фанатами-книгочеями с фестиваля на фестиваль, потому что вести о нем доходили то из Риги, то из Магнитогорска, то из Константинополя, а то и вовсе из Южно-Сахалинска.

В усеченном составе «Проспект Мира» продержался еще некоторое время. Добили группу два события: Коваленко сообщил, что с музыкой завязывает и продал установку. Костик Лутченко тут же психанул и принял приглашение «Забытого континента», который как раз лихорадочно искал хорошего вокалиста.

После этого могучего двойного удара «Проспект Мира» оправиться не сумел.

2. The Battle Rages On (1993)

Тем не менее история группы на вышеописанном не завершилась, правда сначала прошли годы. Много. Почти пятнадцать. По разному сложилась судьба бывших проспектовцев.

Андрей Шевцов, басист и администратор, успел отсидеть в тюрьме пять лет за экономическое преступление, которого не совершал. Жена дождалась его и третье тысячелетие он встретил в качестве счастливого мужа и не менее счастливого отца, не последнего в городе предпринимателя, хозяина собственного дела.

Константин Лутченко, вокалист, уверовал в Бога, расстался с не слишком располагающей к семейному счастью супругой, воспитал двоих сыновей, которых не отдал матери. Потом он встретил женщину, которая стала его истинной судьбой, и они стали вместе воспитывать третьего сына. Костя продолжал петь – в хоре одной из небольших церквей родного города, поэтому квалификации не растерял – наоборот, много чему научился.

Данил Сергеев, вокалист, женился и переехал в соседний Херсон, где также занялся предпринимательством. Не скажешь, чтобы мегауспешно, но в общем на жизнь никогда не жаловался. Когда ему бывает совсем тяжко или тоскливо он берет телефон, набирает номер… и Шевцов сотоварищи тогда хватают такси и чуть не среди ночи приезжают к нему, чтобы вытащить куда-нибудь в биллиарднуюили питейное заведение. Бывает и наоборот: внезапно объявится в городе, где родился; думаете, в нем нет биллиардных или питейных заведений?

Игорь Коваленко, барабанщик, как ни странно, ненадолго возвращался в музыку и сотрудничал с ничем особо не примечательной группой «ХАОС», однако вскоре снова все забросил и, к сожалению, запил. Единственной причиной, по которой он мог иногда позвонить Шевцову – это просьба вытащить его из каталажки, куда Игорь, увы, нередко все эти годы попадал.

Павел Садов, клавишник, одно время был связан с кришнаитами, а потом просто пропал. Сначала говорили, что он уехал в Москву. Потом – что устроился столяром в крохотную мастерскую где-то на окраине родного города. Мол, в какой-то момент он почувствовал непреодолимую тягу создавать вещи своими руками. Однако, потом выяснилось, правды в этих слухах, как и всегда, содержалось немного – хорошо, если половина.

Владимир Веремчук жил жизнью обычного работяги, трудился на цементном заводе грузчиком, однако гитару не бросил – продолжал играть дома, для души.

Дмитрий Василевский из читателя потихоньку превратился в писателя – к новому веку у него вышло больше десятка книг. Конечно же, книги были фантастическими – Димыч не из тех людей, кто меняет пристрастия. Последние несколько лет жил он то в Москве, то на югах, куда наезжал в основном летом. Понятно, что рано или поздно он должен был встретить кого-либо из друзей-проспектовцев, не зря ведь говорят, что Москва – большая деревня, а родной их город и вовсе в двадцать пять раз меньше.