Похвала

— Веди себя прилично, — шепчет он себе под нос, наблюдая за мной.

Он говорит мне не устраивать сцен, и мне требуется все мое мужество, чтобы не ерзать на своем месте. Вместо этого я стискиваю салфетку на коленях, костяшки моих пальцев белеют, когда я сжимаю бедра вместе. Вибрация не прекращается.

— Тогда выключи это, — шепчу я.

— Я думаю, это подходящее наказание, не так ли?

— Наказание? Я не флиртовала, — отвечаю я, выдавливая слова из запыхавшихся губ.

— И что с того, что я была такой? Я не твоя…

Он увеличивает интенсивность, и я вздрагиваю, ударяя ногой по столу, звук звона стекла эхом разносится по комнате. Взгляды перемещаются в нашу сторону, и я заставляю себя оставаться неподвижной, хотя все, чего я хочу, — это приподнять бедра со стула, втянуть воздух и закричать от оргазма. Но даже при постоянной вибрации, не двигая своим телом, я, кажется, не могу кончить. Вместо этого я заставляю себя не делать этого, и, как ни странно, это причиняет боль.

— Та пресловутая точка G, о которой я слышал… Ну, думаю, я только что нашел ее.

— Это странная форма наказания, — выдавливаю я сквозь сжатые губы.

— Так ли это?

Внезапно вибрация прекращается, и я должна была бы расслабиться, но я чувствую, что земля ушла у меня из-под ног, оставив меня болтаться здесь в мучительной нужде. Я перевожу дыхание, не выглядя заметно обеспокоенной. Схватив стакан с водой, я делаю большой глоток, испытывая жажду.

Какими бы приятными ни были ощущения от вибрации, на самом деле я не хочу продолжать бороться с желанием опозорится на публике, поэтому я молча молюсь, чтобы он перестал меня мучить.

— Если я и флиртовала с Дрейком, то не осознавала этого. Ты должен знать, что твой генеральный подрядчик — прирожденно флиртует, и я почти уверена, что он флиртует со всеми, с кем разговаривает, так что на самом деле это не моя вина.

— Но ты же всунула игрушку, не так ли? У тебя было на это разрешение?

— Мне нужно было разрешение?

Атака возобновляется, на этот раз более мощная, чем раньше.

— Эмерсон! — Я ахаю.

На его лице написано предупреждение, когда я заставляю себя расслабиться, но игрушка становится невыносимой.

— Прекрати это, пожалуйста.

Но это не проходит, и я замечаю, как Эмерсон наблюдает за мной. Его зрачки слегка расширены, и его взгляд задерживается на моем лице, как будто он очарован мной. Затем он снова наклоняется вперед, протягивая руку, чтобы провести пальцами по моей руке. Я замираю, от этого контакта возбуждение, пробегающее по моему телу, становится еще более интенсивным, подобно приливной волне… желания.

— Ты можешь взять это, — бормочет он.

Мои губы приоткрываются, и наши глаза встречаются. И я понимаю, что это такое. Он наказывает меня, напоминая, кому я на самом деле принадлежу.

Вибратор поднимается еще на одну ступеньку, и я хватаю Эмерсона за руку. Мои бедра сжаты вместе так сильно, что все мое тело словно сковано. Горячие огненные ощущения взрываются внутри меня, и я изо всех сил стараюсь сохранять спокойствие. Я уверена, что если бы кто-нибудь наблюдал за нами, то подумал бы, что это выглядит довольно странно: я смотрю на него и едва дышу, в то время как наши руки сцеплены, но мне все равно. Потому что прямо сейчас вне этого стола ничего не существует. Его глаза, его руки и неистовые волны удовольствия, прокатывающиеся по мне.

Мои губы приоткрываются, и я задыхаюсь, когда кончаю. Мне приходится закрывать глаза, когда мой оргазм достигает своего пика.

— Молодец, хорошая девочка, — шепчет он.

Мое тело дрожит, и оргазм просто не прекращается. Волна за волной сбивают меня с ног, и я незаметно вжимаюсь в подушку сиденья, чтобы усилить трение.

— Эмерсон, пожалуйста, — выдыхаю я, моля об облегчении.

Мое бедное чувствительное местечко саднит, вибрация теперь больше похожа на боль, чем на удовольствие.

— Мне нравится, как ты умоляешь, — шепчет он. — Скажи мне, что ты сделаешь, чтобы это прекратилось.

С легким вздохом я оглядываюсь по сторонам, чтобы посмотреть, не смотрит ли кто-нибудь на нас.

— Смотри на меня, — тихо командует он, и я снова перевожу взгляд на него.

— Я сделаю все, что ты захочешь, — отвечаю я.

— Я выслушаю тебя, когда ты прикажешь мне что-то сделать. Я никогда больше не буду флиртовать с Дрейком.

— Хорошо. Ты собираешься обвинять меня в том, что я с кем-то другим, пока я с тобой?

Мой взгляд становится пристальнее, и я качаю головой.

— Нет…

— Ты мне доверяешь?

Я киваю.

— Я принадлежу тебе так же сильно, как и ты принадлежишь мне, Шарлотта. Если я твой Дом, то больше ничей. Никогда не думай, что я мог бы так поступить с тобой. Понятно?

Почему его слова, кажется, оказывают на меня такой эффект, пронзая меня жаром, возбуждением и таким сильным желанием, что это причиняет боль?

— Да, сэр.

— А теперь скажи мне. Что еще ты собираешься делать?

Наши взгляды встречаются в напряженный момент.

— Я буду…

— Скажи это, — мрачно шепчет он.

— Я буду вести себя хорошо.

На его лице расплывается злая улыбка. Наконец, вибрация прекращаются. Звон в моих ушах стихает. Хруст в моих костях и жужжание в венах прекращаются, и это похоже на возвращение к реальности. Я чувствую себя совершенно беззащитной, хотя никто даже не смотрит в нашу сторону.

Он оплачивает счет, и мы уходим, не сказав больше ни слова. Эта штука все еще внутри меня, но я верю, что он больше не будет мучить меня этим.

Кажется, он удовлетворен моими ответами, и на самом деле я не сделала ничего, что заслуживало бы большего наказания. Теперь я вижу, как много можно давать и брать в этих отношениях. И доверять.

Когда мы возвращаемся к нему домой, я достаю игрушку, вытираю ее и прячу в свою сумочку. В какой-то момент мне придется вернуть его, но это не совсем то, что я хочу просто отдать перед уходом.

Пока я сижу за своим столом, мои глаза продолжают следить за Эмерсоном. Наблюдая за его работой, думая о Монике и о том, как он ей улыбался.

Я что, расходный материал?

Устанет ли он от меня однажды и заменит ли меня кем-нибудь другим?

Почему об этом так больно думать? Потому что теперь это больше, чем просто работа, не так ли?

Мое глупое, невежественное сердце пошло и привязалось, и я ничего не могу поделать с тем, что я чувствую к Эмерсону Гранту. Кто-то, к кому у меня действительно не должно быть никаких чувств.

— Увидимся завтра, — кричу я от двери, собираясь уходить.

Он отрывает взгляд от своего компьютера, его мягкие, волчьи глаза останавливаются на моем лице с новым, почти любящим выражением.

— Вот, — говорит он, роясь в кармане.

Когда он достает гладкий черный пульт дистанционного управления, мои губы приоткрываются, и я думаю о том, что произошло сегодня в ресторане. Каким бы мучительным это ни было, мне это понравилось.

— Оставь это себе, — отвечаю я, зная последствия своего ответа. — А второй кусочек я оставлю себе.

Он на мгновение напрягается, и мне кажется, что время остановилось, пока я жду его ответа.

Наконец, он кивает и позволяет своим глазам прищуриться в нежной улыбке.

Выйдя за дверь, я сажусь в свою машину и утыкаюсь лицом в руль. Мы с Эмерсоном на цыпочках вступаем на опасную территорию. Сначала, работа. Затем — особый порядок. Тот момент в коридоре клуба. Сегодня, в ресторане.

Мы просто играем с этой идеей секса, мы оба в основном выражаем, что хотим этого, но сдерживаемся ради Бо. С которым я могу справиться.

Я никогда не видела этого желания, но я полагаю, что оно пройдет, и я смогу сопротивляться.

Но то, что Эмерсон заставляет меня чувствовать. То, что я к нему чувствую. Как мое сердце, кажется, почти расширяется в его присутствии, как я нравлюсь себе больше, когда нахожусь рядом с ним. Как я хочу быть единственной девушкой в мире, на которую он когда-нибудь снова обратит внимание.

Я по уши влюблена в Эмерсона Гранта.